— Прародитель давно не касался моего разума.

— И это неспроста. Мы, — махнула хвостом Мать, — пустая порода. Ремесленная поделка. Прекрасная, великолепная, но мы всего лишь инструмент.

— Я это знаю, Великая. Но…

— Помолчи, детеныш, — фыркнул Жоц, укоризненно взглянув на сына.

— Простите, — виновато прижал уши тот, опустив кисточку хвоста до самого пола.

— Ты наш алмаз, сын. Ты и твои дети. Я видел внуков, они иные.

— А…

— Прародитель, создавая нас как инструмент, увлекся, — улыбнулась Мать, — в итоге среди нас родился ты. Благодаря тебе, Лоуч, через много-много поколений мы станем шедевром. Гениальным творением, которым Он уже гордится.

— Вы знаете, что с прародителем?! — от волнения Лоуч даже вскочил.

— Нет, — опустил уши Жоц, — никто этого не знает. Он с нами и не с нами одновременно.

— Он всегда с нами!

— Тише, не шуми.

— Простите, Великая.

— Прародитель бросил вызов своей судьбе, не нам об этом судить, наше дело проще.

— Хотя, по сути, оно такое же, — продолжил Первый коготь. — Перед тем, как уснуть, он открыл нам будущее. Не все, лишь маленькую часть, и…

— Поведал о тебе, сын рода. Твои потомки изменят нас, но то — дело далекого будущего.

— Тебе же предстоит изменить представление о мши, потому что придуманное нами раньше устарело. Все это потребуется изменить.

— И ты будешь тем, кто это сделает.

— Воля Великой Матери — закон. Что именно я должен сделать?

— Мы не знаем, — беззаботно махнула хвостом повелительница расы, — ты сделаешь выбор сам.

— Когда придет время решать, — кивнул Жоц. — А пока тебе придется поработать под моим началом. С точки зрения чужих, ты должен сделать карьеру.

— Как скажешь… отец.

— Давайте уже поедим, — потерла лапки Великая, — Лоуч, передай мне вон ту тарелочку с сырками.

— Конечно. А…

— Нет, разумы тебе мы не откроем. Ты не должен видеть наше решение, ты должен найти свое.

— Мы знаем, что ты все сделаешь правильно, но от некоторых подробностей не чувствуем ничего, кроме грусти.

— Великая, ты говорила про время. Значит ли это…

— Да, мне придется умереть.

— Но прародитель…

— Посплю подольше, — фыркнула Мать, — хоть отдохну от этих суетливых чужаков, что двух мыслей связать не могут. Попробуй вон те рулетики, не пожалеешь.

— Ага, благодарю.

— Завтра начнешь работать в штабе. Стратегические планы будешь разбирать, да и просто учиться. Передай мне, кстати, кекс.

— Конечно.

— Эх, как же тяжело-то вот так… — дернул хвостом первый коготь. — Не этот, другой. Вон тот, что слева.

— М?

— Да, его. Спасибо.

— Пожалуйста.

Загадки, таинственные намеки, все это не могло, конечно, не тревожить Лоуча, как и ожидаемый уход Великой Матери Рода, но, в общем-то, он не слишком волновался. Прародитель открыл завесу будущего? Он должен будет принять решение, которое будет верным? Что ж, он сделает это. Их ведь и создавали, чтобы действовать. Выполнять, а не сомневаться, служить — вот их кредо, цель и призвание. Хотя изредка он все-таки ловил себя на мгновениях сомнений и стыдился их. Ведь он точно знал, что ничего подобного другим его соплеменникам не ведомо. Во всяком случае, ему еще не доводилось встречать никого из своего рода, кто был бы схож с ним в этом.

Корабль, выглядящий как вытянутое семечко, вживленное в плоский лист, похожий на те, что можно увидеть на березе, опустился на причальную площадку. Чмокнула, раскрывшись, диафрагма шлюза, и Шушшик скользнул на пружинистую поверхность. Довольно рыкнув, он втянул полной грудью воздух дома. Мириады запахов наполнили ноздри, тончайшие оттенки и нюансы закружили голову. Как же он скучал по всему этому. Лишь редкие вылазки на тайный уровень позволяли насладиться чем-то отдаленно похожим на это. Вот только там не было солнца, и фон был совсем другой.

Бросив мимолетный взгляд на сотни корешков, соединивших малый транспорт с поверхностью взлетного поля, он неспешно пополз в сторону ближайшего тоннеля. Разум наполнился гулом от плотного ментального поля, обволакивающего родину. К огромной печали Шушшика, в нем явно различались нотки тоски и не было тени прародителя. Верней, она мерцала, диссонировала, и ему удавалось уловить лишь ее слабые отголоски. Это было так странно и так непривычно, что у него вырвалось резкое шипение.

Как зерг, рожденный для административных функций, в полете Шушшик проводил время, прилежно штудируя новые положения, правила и прочие наставления со всевозможными поправками и дополнениями. Впрочем, их было немного. Если перевести в бумажный формат, набралось бы всего на пяток мелких томов по паре тысяч страниц каждый. Легкое чтиво, не более того. Проследовав тоннелями, что больше напоминали кишки, чем искусственное сооружение, он выбрался в зал с прудом перерождения. Великолепное для любого зерга зрелище и прилагающийся к нему аромат наверняка не оставили бы равнодушными ни одного разумного. Правда, подавляющее большинство из них, вероятней всего, расстались бы с содержимым своих желудков. Впрочем, что эти дикари понимают в прекрасном? Ничего. В таком-то, уж точно.

— Привет, — пророкотал голос, похожий на гул водопада, и над камнем поднялась голова великолепно пахнущей самочки.

— Шдравшштвуй, — раскинул лапы Шушшик.

— Линька? — послала она участливую мысль.

— Она самая, — транслировал приглушенные ощущения Шушшик.

— У меня тоже, — ответила самочка, продемонстрировав потертый бок и пару сломанных шипов.

— Совсем тяжело тебе приходится, — поскреб ее когтем, отдирая пару пластинок, Шушшик.

— Очень тяжело, — вздохнула она и приятно проскрежетала лапой по его панцирю.

— Вид менять будешь? — поинтересовался Шушшик, обратив внимание на ободранные до состояния костей крылья.

— Ага, — даже в мыслях умудрилась довольно прошипеть млеющая от почесывания когтями самка. — Буду пилотирующей. Видел новые корабли?

— Нет, — вздохнул Шушшик, — я только с Вавилона, только лишь с новыми заветами ознакомился.

— Вау, покажи! — заинтересовалась она не на шутку, даже его панцирь скрести перестала.

— Тогда с тебя про это, — транслировал мыслеобраз парящего в небе зерга Шушшик. — Всегда хотел ощутить, но как-то не довелось еще.

— Конечно, смотри.

«Молодежжж», — одобрительно прогудел жукоподобный зерг, бросив взгляд на замершую парочку прижавшихся друг к другу тел. Пошевелив мохнатыми усами с чувствительнейшими рецепторами и посмотрев, как содранные пластины чешуи и брони втягиваются в пол, он удовлетворенно прищелкнул жвалами и отправился в боковой тоннель. Выбравшись на залитую солнцем площадку, он оттолкнулся мощными лапами и, раскрыв крылья, перелетел на соседний уровень. Ему предстояло много работы. Его призванием было дарить радость изменения, и он по праву гордился тем, что в базе с генетическими шаблонами есть и его творения. Пускай их редко используют, но ведь используют же. Не зря он над ними трудился, а со временем добавятся новые. Сам прародитель трижды касался его разума.

— Вир! Хватит уже хандрить!

— Как скажешь, Лондо.

— Так и скажу. Ты совсем запустил дела!

— Прошу прощения, посол. Я сейчас же разберусь с новой корреспонденцией.

— О, демоны вселенной! Да плевал я на этих идиотов и их инструкции. Я говорю про твои дела. Как ты собираешься смотреть в глаза одной клыкастой морде и одному своему мохнатому приятелю? Что ты им скажешь?!

— Ничего, Лондо. Мы продали бизнес. В нем нет нужды. Да и неизвестно, вернутся ли они еще.

— Какой же ты еще ребенок, Вир. Вот что, на станцию прилетели техномаги, и я приказываю, слышишь, — навис над Виром Молари, — именно приказываю тебе получить у них благословение для меня.

— Зачем вам это? Вы же с мистером Морденом и его загадочными друзьями на короткой ноге? В коридорах власти на родине только и разговоров о том, как ловко вы решили вопрос с нарнами в тридцать седьмом квадрате.