Именно эта вера, что звучала в словах инопланетянина, заставила доктора Майю Эрнандес покинуть бокс. Она не могла там находиться. Ее рвали на части противоречивые чувства и где-то там, на задворках сознания, сверлила подленькая мыслишка: решать не ей, это головная боль Стивена. От этого она сама себе становилась противна. Но прогнать эту гадину не получалось.

— Мы так тебя любим, — погладила сына по голове Шен, — обещаю, мы будем петь для тебя. Тебе будет хорошо в дороге.

Мальчик поймал взгляд отца, полный слез, и тот кивнул ему. Да, он будет петь так, как никогда не пел раньше. Они будут.

— А когда окажешься… окажешься на той стороне. С-спой для нас, — голос почти не слушался матери, что сейчас прощалась с единственным сыном. Смыслом ее жизни.

— Ты будешь нашей путеводной звездой, — поцеловала она его в лоб и отстранилась.

Командор не успел сообщить о своем решении, поэтому столкнувшись по пути в свою каюту с послом ворлонов, пара попробовала обратиться за помощью к нему. На их вызовы и прошения о встречи Кош не отвечал. Но раз судьба давала шанс, почему бы не попытаться?

— … ворлоны очень могущественны, и если вы заявите протест, командору придется запретить операцию.

— Разрешите задать вопрос, пожалуйста, — протянул руку Шен, останавливая спешащего Коша. — Если бы это был ваш сын или даже вы сами, как бы вы отнеслись к тому, что врачи собираются подвергнуть вас операции против вашей воли?

— Лавина идет с гор, камни летят вниз, и ничто их уже не остановит.

— Выдал бессмысленную чушь убийца, — раздалось презрительно из ответвления коридора, и перед троицей разумных появился Лоуч.

— Вы посол мши?

— Стал им по его вине, — совершенно некультурно ткнул пальцем в сторону уходящего ворлона гость. — Только я не посол, а представитель. Мы вышли из Лиги и теперь не входим в совет. Неважно, — махнул мши рукой, — там сложно все.

— Вы можете помочь нам?

— Конечно, идемте.

Всеми игнорируемая пара, ожидающая отказа, была изрядно удивлена, но надежда, с которой недавно так жестоко обошелся доктор Франклин, не спешила возвращаться к ним. Вернее, они сами не позволяли ей это сделать.

— Простите, а куда мы идем?

— К моему приятелю, он поможет.

— Привет, Шушшик. Ты как, не занят?

— Шшдравштвуй. Нет, мелошши рашшгребаю, — мотнул головой в сторону заваленного стола с терминалом зерг.

— Тут такое дело, на станции детеныш умирает, а земляне его спасти не могут, без операции никак, но вот вера родителей, — мши кивнул на шокированную пару, которой пока еще не доводилось встречаться лицом к лицу с зергами, хоть они и подавали прошение об аудиенции, — не позволяет резать тела разумных. Это, по их религии, ведет к потере души.

— Ошшень интерешшно. Подошшди, — зерг ловко отбарабанил когтями команду, покивал, пошипел, после чего поднял морду, — пошшол шшанят, но я шшвободен.

— И чем вы можете нам помочь?

— Для нашшала мне нушшно пошшмотреть.

— Ты только без этих своих фокусов, а то доктора кондрашка хватит.

— Шштивен хорошший, хоть и шштранный.

— Да? Мне казалось, вы с ним не очень.

— Прошшто он пошшемуто ко мне предвшшято отношшится. Мошшет, его в детшштве шшмея укушшила?

— Все может быть. Ну что, идем в лазарет?

— Шша.

Появление родителей Шона, да еще и в компании мши и небезызвестного в медотсеке зерга, вызвало некоторое напряжение медперсонала. Если бы не Майя, кто-нибудь наверняка бы вызвал доктора Франклина, но та костьми была готова лечь, лишь бы дать Стивену пару часов сна. Ей вообще не нравилось, что тот эпизодически злоупотребляет стимуляторами. Не пускать гостей также не представлялось возможным. Да и вреда от них никакого. Ребенок и так уже был переведен на системы поддержания жизни.

— Шшдравшштуй Шшон. Я профешшор Шушшик.

— Вы не похожи. На профессора.

Мальчик совершенно не боялся страшного зерга. Наоборот, ему было любопытно, и он во все глаза разглядывал живого монстра.

— А ешшли так, — используя нижнюю пару конечностей, гость изобразил очки на глазах.

— Все равно не похожи, — слабо улыбнулся ребенок.

— Шштранно… халата и шшапошшки не хватает?

— Ага, — слегка кивнул повеселевший мальчик, представив зерга в медицинском халате и чепчике.

— Ты дашш мне пошшмотреть тут? — указал серповидным когтем на грудь Шушшик.

— Смотрите, — погрустнел ребенок, которому напомнили о болезни.

— Вышше хвошшт, — улыбнулся зерг, от чего доктор Майя слегка побледнела, и буквально уткнулся мордой в грудь Шона.

— Ну что? — нарушил молчание разбавляемое лишь сопение зерга.

— Ошшень шшильная душша. Ошшень шшветлая. Пошшледний в роду? — повернул Шушшик голову к родителям.

— Да, он наш единственный сын.

— Шштранно, — зерг почесал панцирь когтем, от чего присутствующих слегка перекосило, звук мела по доске на этом фоне показался бы музыкой сфер. — Ишшвините, так легшше думаетшша.

— Ничего, мы понимаем.

— Шшкашите, ешшли нельшша решшать, то как шше раны?

— Что вы имеете в виду?

— Вашша рука, вашш кушшало шшивотное, а вы примерно три недели нашшад порешшали палец.

— Случайные травмы не ведут к потери души!

— Вообшшето душша дершшиься шшилой веры. Но шшейшшаш это невашшно. Есшшли я его укушшу, вы не будете против?

— Укусите?

— Конешшно, у него в груди комошшек, его нушшно рашштворить. Мы умеем шшинтешшировть рашшные вешшества. Один укушш, и мальшшик шшдоров.

— М-мы, с-согласны, — пролепетала мать.

— Это не повредит душе, — кивнул отец.

— Хорошшо. Гордишшь, детенышш, тебя профешшор кушшать будет. Шштрашшно?

— Нет.

— Я в пешшали. Шшто за шштука у тебя в руке?

— Это яйцо глопита, мне дал его доктор Франклин.

— Шшовшшем Шштивен шшпятил. Доктор, вы шшвоего коллегу ошшмотрите. Виброшшеншшор от яйшша отлишшить не мошшет.

— Х-хорошо, — кивнула Майя.

— Ну-шш, пришштупим. Лоушш, поверни детенышша на бок и придершши.

Молчавший все это время мши беспрекословно выполнил команду, даже сообразив отодвинуть руку ребенка.

— Шшпокойшштвие, только шшпокойштвие, — прошипел зерг склоняясь над мальчиком и раскрывая свою чудовищную пасть.

— Ай!

— Терпи.

— Вшше готово, — вытащил клык из груди ребенка Шушшик не забыв капнуть немного слюной-слизью. — Шшейшшаш немного подошшдем.

— Можно мне его осмотреть?

— Нушшно.

Докторша быстро просканировала грудь ребенка, с удивлением и радостью отмечая как введенная зергом субстанция растворяет слизистые массы. Конечно, все не уйдет, но та мелочь, что останется, со временем будет сама выведена организмом. Лечение лишь ускорит процесс.

— О шшем думаешш?

— Не знаю, о разном, в груди жжется, но дышать не так больно, не колет.

— Хорошшо. Шшейшшаш ешше немного подошшдем и будем ушшитьшшя плеватьшшя.

— Я умею.

— Шон!

— Извини, дотти.

— Доктор, шшнимите эти шштуки.

— Вы уверены?

— Конешшно.

— Ну ладно, сейчас, минутку.

Женщина быстро отцепила датчики и убрала трубки. Зерг же в это время подтащил хвостом мусорное ведро.

— Ну-шш, больной, прошшу шшклонить головушшку, — продемонстрировал он раскрытый контейнер для отходов.

— Вот так? Буэ-э, — содрогнулся ребенок от приступа, закашлялся, дернулся, но был удержан за шею стальной хваткой продемонстрировавшего отменную реакцию мши.

Омерзительного вида комок смачно шлепнулся в корзину. Через минуту усталый мальчик рухнул на подушку. Глаза его слезились, во рту стоял мерзкий привкус, но он дышал. Сам! Это было так прекрасно, так чудесно, что он в нарушении всех обычаев разревелся. Впрочем, бросившиеся к сыну родители, тоже не смогли справиться с нахлынувшими чувствами. Плевать, что рядом чужаки.

— Ошшень трогательно, — махнул серповидным когтем у глаза зерг.