Вместе с Рубари мы тщательно зачистили все следы своего присутствия на площадке, а потом и на территории фермы. Нанна при нашем появлении радостно вскрикнула:
— Вам тоже шарик звонил, да? Мне звонил, и я так испугалась! Сразу заслонку закрыла, чтобы дым не пошёл! Только теперь в доме дымно…
— Ничего, ты молодец! — похвалил я её. — Только это пока не конец… Точно не конец.
— Почему? — удивилась девочка.
— Не ск-з-ли, что з-к-нч-лось! — буркнул Рубари, грозно зыркнув на небо из-под кустистых бровей.
Мы зашли в дом и приоткрыли окно, позволяя дыму немного рассеяться. Огонь в печи потух — Нанна его едва-едва успела развести, когда всё началось. С другой стороны, лучше немного посидеть в дыму и в холоде, чем возродиться среди едва проснувшихся скамори. А потом снаружи снова раздался треск винтов… Все втроём мы выглянули в окно и уставились на три грузных больших дирижабля, медленно двигающихся над городом.
— Кто это такие? И что вообще происходит? — жалобно спросила девочка.
Я в ответ пожал плечами, потому как и сам не знал. А вот Рубари догадался и всё объяснил.
— М-р-д-ры! Л-дск-е пл-мя! — проворчал он. — Пр-б-ли гр-бить г-род!
— А кто они такие? — спросил я.
Это была легенда — одна из тех, что рассказывают работяги вечерами за кружкой молосы. Что-то вроде байки-страшилки… Мол, есть такие эфирные бродяги, летающие от скалы к скале. Иногда они прибывают под видом торговцев и действительно торгуют, а иногда — грабят. Бывает, что и сами убивают всех, если скала совсем крошечная. Но чаще прилетают, если на скале случилась беда. Чудищам с поверхности ведь не интересны вещи. Им люди интересны, их пневма, их кровь… Сжирают они лишь население, а вот вещи — пропадают. И тогда говорят, что прилетали мародёры и поживились на чужом горе. Но нет-нет, да и появляются истории о том, что не просто так гибнут некоторые скалы… И не просто так существуют мародёры. Что нередко сильные мира сего сами обращаются к ним за услугами, чтобы поправить своё финансовое положение. Вот такая вот терранская конспирология!..
Не то чтобы я не поверил в историю Рубари — очень уж она в свете увиденного походила на правду… Но убедиться было нужно. Хотя сначала требовалось отсидеться на ферме, пока не появится сообщение о выполнении просьбы… Дирижабли тем временем сделали над городом круг, а потом вновь повернули к верхнему плато и зацепились за площадку подъёмника, скинув якоря.
Весь день и всю ночь мы просидели на ферме, боясь высунуть наружу нос. А утром корабли мародёров снялись и отправились вниз, в город. Я выбрался из дома с веником в руке и двинулся к площадке подъёмника, тщательно заметая за собой следы. На площадке я зашёл на склад и убедился, что там побывали люди. Времени они зря не теряли — и вынесли со склада почти всё, что смогли найти.
Я обошёл площадку, нашёл удобную щель на краю плато, через которую было бы удобно наблюдать — и осторожно выглянул вниз. И что могу сказать? Легенда, которую рассказал Рубари, оказалась правдой, причём в самом её худшем проявлении: мародёры грабили город, буквально зачищая его под ноль. Дом за домом, квартал за кварталом — и только к скамори пока соваться боялись.
Вернувшись, я «порадовал» своих новостями, а сам принялся думать, что теперь делать дальше.
— Рубари? Как думаешь, если мы начнём корпус гондолы сооружать в сарае — это заметят? — спросил я у ремесленника, но тот покачал головой. Мол, не заметят. — А аэростат?
— З-м-тят! — уверенно возразил Рубари.
— Если мы сделаем за время холодов гондолу, — рассуждал я вслух, — то в оттепель разберёмся с аэростатом. Может быть, мародёры в тёплое время улетят? Не зря же они стараются к скамори не лезть…
Весь день я продолжал наблюдать за пришельцами. И увиденное мне очень не понравилось. Конечно, мародёры старались избегать встреч со скамори, но из тех же подпортовых складов всё выгребли подчистую. Сначала внутрь зашла небольшая группа. Спустя минуту изнутри раздалось верещание и вопли многоножек. Когда всё стихло, мародёры спешно ретировались на дирижабли, которые сразу отцепились от мачт и ушли выше, а разбуженные многоножки из окрестных домов пометались рядом со складом и вернулись спать. И вот тогда мародёры снова причалили и принялись выносить товар.
Пользуясь такой нехитрой схемой, грабители легко вырезали небольшие гнёзда, успевая уйти от возмездия остальных обитателей Экори. В той малой группе, что шла на зачистку гнезда, явно были те, кто умел пользоваться боевым посохами. Скорость сбора ценностей мёртвого города, которую показывали мародёры, категорически мне не нравилась. Куда так быстро-то?..
Эдак они могли добраться в скором времени и до верхнего плато… К концу дня я уже и сам не знал, что в такой непростой ситуации делать. Но погода внесла свои коррективы. Ночью изменился ветер, и буря, которая почти уже пролетела мимо, надвинулась на Экори. Проснулся я от громкого свиста ветра за окном. Он сотрясал дом от крыши до самой земли. Плюнув на конспирацию, я открыл печь и развёл огонь. Сомнительно мне было, что в такую погоду нас будут с воздуха высматривать…
Я дождался, когда прогорят дрова и протопится дом, а потом закрыл заслонки и пошёл досыпать. Утром мы вместе с Рубари сели за стол, и передо мной лёг многодневный (и многовечерний) труд нашего ремесленника — под названием, в котором я с трудом опознал слова «проект» и «дирижабль». Однако сам чертёж был явно лучше того, что я смог придумать самостоятельно…
Во-первых, Рубари предложил использовать все три логоса сферы пустоты, которые я нашёл — и за счёт этого увеличить корпус аэростата, израсходовав почти все запасы ткани. Тем самым грузоподъёмность нашего дирижабля должна была увеличиться до полутора тонн. Со временем было бы неплохо сделать внутри аэростата жёсткий каркас, но для начала мы могли обойтись и без него.
Во-вторых, Рубари предлагал сделать гондолу двухпалубной. В результате, по его расчётам (а считал он явно лучше, чем писал) вес всей конструкции составлял около двадцати талантов — а это больше пяти сотен килограммов. И это мы ещё легко отделались, а всё благодаря возможности сделать обшивку из белого дерева. Каркасных брёвен Рубари не нашёл, поэтому их заменили достаточно лёгкой древесиной местной хвои. Однако каркас составлял почти половину веса всей гондолы…
Ко всему этому добавлялась конденсирующая установка, четыре двигательных винта, двигательные турбины и механизм передачи энергии на винт при помощи цепей… В общем, вес такого хозяйства сам по себе достигал почти полутонны. А значит, свободного веса во всей этой конструкции оставалось ещё лишь полтонны. На двух взрослых и одного ребёнка — хватит, а вот на большой груз — нет. Но…
Рубари ведь не просто так жертвовал грузоподъёмностью! Он жертвовал ей ради скорости!.. При полной загрузке наш маленький дирижаблик мог бы выдавать километров шестьдесят в час. Здесь, между прочим, такие скорости немногие корабли показывали. А поскольку вооружения на дирижабле не было, то лучше всегда было иметь преимущество в скорости…
— М-р-д-ры! Я п-д-мал, нам от них св-лить н-до! — коротко пояснил Рубари.
И да, я начинал понимать, что любое перемещение между скалами здесь может закончиться воздушным боем. Это скалы тут не тронь — их и так мало. А вот дирижаблей это, похоже, не касалось… И Рубари был прав — те же мародёры, если заметят нас, сразу постараются добить.
— Ты написал про четыре винта, а у нас — два. Где взять ещё два? — деловито поинтересовался я.
— В за-а-а-и-и-имке о-о-о-ох-тн-ков, — посоветовал Рубари. — И др-г-е н-д-ст-щ-е де-е-е-ет-ли — т-же там.
Как оказалось, где-то тут, на верхнем плато, была заимка охотников. Только не тех, кто ходит на вылазки ради мяса, а тех, кто охотится ради безопасности — то есть на чудищ с поверхности. Охотников было двое, и у них был собственный небольшой дирижабль. И ведь я даже краем уха слышал про них, пока жил в Экори. Вроде как где-то с месяц назад вышла у них какая-то нелепая ссора с мэром, и они отбыли в неизвестном направлении… Как объяснил Рубари, некоторые детали так и остались лежать на складе рядом с заимкой (на маленьком дирижабле много не увезёшь!), и никто не мешал нам ими воспользоваться.
