— Что ты сделал? — я посмотрел на Велеса.

— Показал, как может быть. Дальше всё зависит от тебя самого.

Я положил руку на сердце. Ощущая его.

Затем снова заговорил Велес:

— Тучи сгущаются над твоими владениями, — он посмотрел на меня. Его зелёные глаза потемнели. — Сила — в твоих руках. Не медли. Дай ей взрасти. И она поможет победить всех твоих врагов.

— Я знаю, что и когда мне делать, Велес, — сказал я, смахивая пот. — А тебе остаётся только довериться и ждать.

— Не проиграй. Иначе твоя борьба закончится, — он указал ладонью на землю. На кости предыдущих Северских, которые приходили сюда. — Таков закон природы.

На этих словах шкура медведя, покрывающая его, стала быстро нарастать на его руки, торс и голову. Рога втягивались в голову. А резной посох погрузился в землю. Место, где он скрылся, поросло густой травой.

И весь облик аватара Велеса преобразился в медведя. Того самого, каковым он был раньше.

Он посмотрел на меня в последний раз. Медленно кивнул. И развернулся к лесу. Деревья чуть расступились перед ним.

А потом скрылся в чаще.

Резной идол, стоящий за костром, прекратил испускать от себя волны магической силы…

Велес покинул капище.

А потом это сделал и я.

Этот затянувшийся день подходил к концу.

У выхода меня встретил Прохор, в сопровождении двоих Волхвов.

— Благодарю Вас, барин! От всего сердца благодарю! — сорвав шапку, он принялся кланятся. Волхвы рядом с ним последовали его же примеру. — Внучка моя вернулась! Все девки вернулись! Про льва рассказали, спасителя своего!

— Всё, прекрати, — отмахнулся я, подавляя внутреннее раздражение. — Идём, я хочу отдохнуть.

Прохор, Прохор…

Я мог понять, почему он не вступился за внучку сам. Потому что он нёс ответственность за всю деревню. Велес бы не ограничился им одним в случае неповиновения.

Но всё же… как же это было неправильно!

Хорошо хоть, что он набрался храбрости попросить о помощи хотя бы меня.

Мы вернулись в деревню. Во многих домах горел свет. Несколько женщин встречали меня со слезами и поклонами. Рьяно благодарили за то, что я спас их дочерей.

Каждая приглашала к себе. Поесть, в баньке попариться, да принять благодарность от спасённой девицы.

И я даже догадывался, что за «благодарность» они имеют в виду.

Но вежливо отказался. Если переспишь с одной — то все остальные воспримут это как сигнал к действию. И тогда мне каждую ночь будут подсовывать по новой девке. Это ж престижно — с барином спать. А они молодые, незамужние, надумают себе всякого.

Потом начнут друг против друга козни строить. Конкурировать за моё внимание. И прочее, прочее…

Тем более, что из всех девиц мне пригляделась всего одна. Да, пусть каждая была миловидной и симпатичной.

Но та девица с голубыми глазами, зацепила. Она единственная, кто встал на защиту остальных. Единственная, кто не опустил руки в момент опасности…

Однако в тот момент больше всего меня интересовал сон.

Я вернулся в свой особняк. Яшка растопил баньку. Я быстро попарился, выгоняя из тела всю грязь. Потом хорошенько помылся, стерев её мочалкой, натёртой ароматным травяным мылом.

После этого сразу потянуло на боковую.

Но…

Снова деревенские. Несколько женщин пришли со свежеприготовленной едой. Яшка, встретил их, пока я парился в бане. Запускать внутрь не стал. Выслушал с десяток благодарностей в моей адрес. А потом перетаскал всю принесённую ими пищу на стол.

А там было, чем побаловать желудок.

Свежие отбивные. Горяченные и сочные, из нежного молодого мяса.

Запечёный картофель, с баклажанами, морковкой и луком. Последний был сладким, словно конфета.

Отдельно три корзинки пирожков с мясом, капустой и картошкой. К ним шёл хлеб, только-только из печки, с хрустящей корочкой. Пахло изумительно.

Потом были банки: с жирной деревенской сметаной, несколькими видами мёда, соленьями.

Объёмы переданной пищи выглядели крайне внушительно. Даже я, со всем звериным аппетитом, который ещё больше разыгрался после встречи с Велесом, не съел бы всё. Так что призвал на помощь того же Яшку и Степана. Последний засыпал меня вопросами о том, куда я пропал.

Но я коротко сказал, что по делам деревни. Он, конечно, знал про силы Волхвов. Но в подробности их происхождения я его посвящать не хотел.

Наелись до отвала все.

После чего дружно разошлись по своим покоям.

И как только я лёг на кровать, то забылся во сне.

А проснулся я от приближения кого-то.

Убийца⁈

Нет. Они не пахнут цветами. Но шаг мягкий. Тихий.

Мне стало интересно.

Моего лица коснулись нежные пальцы. Аккуратно, чтобы не разбудить.

Тихий, почти неслышный голос зазвучал у самого уха:

— Почему ты спас меня, Руслан?

— Думаешь, стоило оставить тебя там? — так же тихо ответил я и поднял веки.

И увидел яркие голубые глаза.

Распахнутые. Удивлённые. Растерянные.

А потом мне на лицо полетело покрывало. Послышался звук соскочивших на пол ног.

— Доброе утро барин! — громкой скороговоркой зазвучало вслед. — Моё имя — Мирослава! Я — внучка старосты Прохора! Отправлена к вашему благородию, чтоб убирать, стирать, да за двором следить! — голос был звонкий, немного лихой.

Не капли той мягкости, которая звучала у моего уха.

Я стянул одеяло со своего лица. И повернулся на спину. Затем сощурился, от упавших на лицо солнечных лучей.

Мирослава?

В памяти Руслана было это имя. Там самая внучка старосты. Девчонка с бойким характером. Громкая и острая на язык. Но решительная и всегда прикрывающая спину.

Она носилась с братьями и Русланом по лесам. Они были эдакой шайкой, которая вечно суёт свой нос во все возможные дела.

Мирослава рано созрела. И уже в свои тринадцать лет выглядела как молодая девушка, к которой ходили свататься многие парни деревни. Но никто не получил ни согласие старосты, ни хоть малейшую симпатию от неё самой. А все, кто пытался приставать, потом получали на орехи от неё или её братьев.

Кроме Руслана.

И что-то подсказывало, что Прохор с самого начала задумал подсунуть эту девицу сыну своего барина. Мне, то есть.

Она стояла напротив меня в лёгком летнем платье, которое идеально подчёркивало каждое достоинство её фигуры. Грудь. Талию. Бёдра. Волосы всё так же заплетены в косу с яркой лентой.

Только сейчас, в свете дня, её лицо выглядело ещё привлекательнее. Ясное, светлое.

Загляденье…

— И чего подкрадываешься? — спросил я, вставая и потягиваясь. — Я тебя за убийцу чуть не принял.

— Кто ж знал, что у барина такой чуткий слух? — хмыкнула она, уперев руки в бока. Ещё и выставила зад в сторону, демонстрируя во всей красе.

— Барин, — усмехнулся я, сосредоточившись на её лице. — А кто меня разбудил, назвав по имени?

Она поджала губы. Глаза забегали по сторонам. Она явно старалась придумать ответ как можно скорее.

— Да Вы ослышались, видать, спросонья, — нагло улыбнулась она. — Вот и мерещится всякое. Как ж это можно, называть САМОГО барина по имени⁈ — её слова сочились иронией.

— Мирослава, — я пристально смотрел на неё.

Услышав своё имя она резко смутилась.

Но ровно на миг.

А в следующий же спросила:

— Что ж Вы, барин, даже имя запомнили? Какая честь! — и отвесила глубокий театральный поклон. — Такая память у Вас! — она на что-то намекала?

— Прекращай, — строго велел я. — Лучше объясни, с какого перепугу рогатый бог захотел тебя взять в жёны и что это значило?

Но тут она нахмурилась.

— А что такое, барин? Ревнуете?

Кажется, кто-то начал капать мне на мозги.

Я мгновенно оказался прямо перед ней. Да так, что она отступила на полшага назад от неожиданности.

Хотя и была чуть-чуть выше.

Совсем чуть-чуть.

Я подшагнул ближе, ещё сильнее ощущая идущий от неё аромат цветов.

— У тебя ко мне какие-то вопросы, Мира? — я назвал её так, как Руслан называл её в детстве.