— Я бы, может, и поехал с тобой, только зачем? Ты настолько хочешь наставить меня на путь истинный? Или тебе мешают эти люди, вот ты и решил скормить их полиции таким интересным способом?

— Значит, не поедешь? — насупился Паша.

— Отчего же? Наряд вызову и поедем. Все вместе.

— Да пошел ты…

— Вот именно, что я пойду, а ты останешься, Паша. Как быстро сюда придет хищник позубастее тебя, но не фанг?

По тому, как нахмурился руководитель местной нацистской недогруппировки, угадал Кир правильно.

— В квартиру не приглашу, у меня кот.

— Соседский.

— Это не мешает ему считать мою квартиру своей территорией, а на свою территорию некоторым персонажам Василий закрывает путь раз и навсегда.

— И вовсе не фангам? — съехидничал Паша.

— Фангам прежде всего. Так и?.. — Кир присел на ступеньку, Паша остался у окна, где и стоял, поджидая.

— Ты ведь слышал о секте?

Кир приподнял брови. Этого вопроса он, пожалуй, не ожидал.

— Той, в которой обещают людям преображение в фангов? — закинул он пробный камушек.

Паша кивнул.

«На ловца и зверь бежит», — подумал Кир, еще не зная, радует его это или наоборот.

— Так вы ведь, нацики, по идее, должны быть против.

— Мы и против! — с запалом в голосе воскликнул Паша, — но… — произнес он, понизив голос, — для таких, как мы, у них другая идея.

— Я весь внимание.

— Правда!

— Какая из?..

— Ты ведь знаешь мою идею? Фанги лишь притворяются овцами, на самом деле, они волки, — большей банальности еще требовалось поискать, но Паша выдал ее как ужаснейший секрет и великую истину, известную ему одному. — Они медленно, но верно проникают в нашу жизнь, становятся друзьями для недальновидных, с кем-то даже скрещиваются. И в один ужасный момент они всех нас перережут! Причем скоро!

— Зачем?

— Потому что борьбу за главенство еще никто не отменял!

— Глупо, Паша.

— Ты Биологию проходил в школе?

— Я вообще учился очень мало, — признался Кир, неприятно удивленный тем, что в школах проходят Библию. Впрочем, Паша учился в каком-то хитро-выкрученном частном лицее, а не в обычной школе, там могли быть выверты хоть религиозного, хоть любого другого характера.

— Тогда я тебя просвещу: во всех биологических цепочках на вершине пищевой цепи стоит хищник!

— Или человек, — прибавил Кир. — Хотя… вот взять кита, например: питается планктоном, никого больше его не жрет.

— Если мегалодонов никто не видел, это не означает, будто их не существует!

— Как и инопланетян, — вздохнул Кир. — Или вот слоны. На них разве кто-то охотится из зверей?

— Очнись! Инопланетяне среди нас и ты же им помогаешь! — не услышал вопроса Паша.

— Мы с фангами однопланетяне, в том-то и фокус. Эта планета такая же их, как и наша. Ты вот как относишься к неграм?

— Негры должны жить в Африке!

— Напишешь то же самое на памятнике Пушкину?

— За подобное в тюряги сажают.

— Так вот уясни, что за разжигание ненависти против фангов — тоже.

— Но они собираются…

— Доказать можешь?

Паша покачал головой.

— То есть просто веруешь. Выдумал себе врага и веруешь, что он на тебя нападет.

— Они уже раз напали!

— Они или мы?

— Послушай, Кирилл…

— Нет, лучше ты. И попробуй понять: черного и белого не существует. Есть отдельные представители рас, народов, видов. Разумных нельзя мерить стадами!

— А фашистская… Германия? А евреи?

— Некоторые немцы укрывали евреев. А некоторые евреи сотрудничали с фашистами и выдавали им немцев из сопротивления. Ярлыки не работают, Паша, никогда и ни с кем. Даже во время войны. На то мы и разумные, чтобы упрощение на нас не работало. Так что рассказывай по существу, на любые твои аргументы, у меня отыщутся свои. Кто пришел, чего нес?..

— Проповедник из этих… новых сектантов.

— В фанги звал?

Паша помотал головой.

— Нет. Он как раз говорил о честности. Что зверей рядит в овечьи шкуры… ну, условный антихрист, и что его нужно убрать. Тогда все станет честно: звери станут зверьми. Грянет последняя битва, из которой выйдут достойные!

Киру очень захотелось вернуться, облачиться в броню, взять автомат и отправиться причинять добро и справедливость, но он сдержался.

— Па-ша… — по слогам, раздельно произнес он. — Если тебе хочется повоевать, езжай в Штаты хотя бы или в Англию.

— Англосаксы, фу!.. — скривился тот.

— Но они же люди! И воюют против фангов. Или ты полагаешь, будто недостаточно героически? Больше торгуют, чем воюют, несмотря на превращение Техаса в ядерный полигон? Ну езжай в европы. Там террористических организаций по горлышко и больше. Уж найдешь, к кому примкнуть.

— У нас граница перекрыта.

— Ага. Потому как там зверье взбесившееся, что с людской, что с фангской сторон. И оно же лучше всего демонстрирует идиотизм клише и ярлыков. Моя страна пошла по пути договора, компромиссов, общежития и ни к чему ее портить! Чего добивались проповедники?

— Хотели террора с нашей стороны. А это же статья?..

— Угу.

— Только скажи, что я зассал! — вызверился Паша.

— Это твоя аргументация, не моя. И чего дальше?

— В общем, ребята поддержали их, а не меня.

— Прелесть какая! То есть, мы сейчас спустимся в подвал и?..

— Сбор проходил не у нас, в Ясенево. Пришло несколько ячеек, представители от моралистов были, в общем…

— Все отморозки.

— Да! То есть… — Паша смутился. — Нет, конечно. Все бойцы за человечество. В общем, в Москве ожидаются погромы: рестораны, бордели, донорские центры. Я, конечно, потом сказал своим, чтобы не лезли.

— Но не послушали, — Кир не спрашивал, утверждал.

— У нас собрание должно было начаться час назад. В подвале. Не одна сука не пришла.

— Звонил?

Паша кивнул.

— Послали?

Он промолчал, но и так все было ясно: местный фюрер лишился поддержки и побежал за помощью к своему главному врагу.

— И что?..

— Я знаю, где они соберутся. Сегодня. Как раз через полчаса. Нужно же все организовать, выступить единым фронтом, ну ты знаешь…

— Раньше для такого использовали социальные сети.

— Выследят же!

Кир кивнул.

— И ты пришел их всех сдать.

— Я не хочу угодить в тюрягу. И своим этого не желаю. Это ясно? А ты… ты же уже падаешь, совсем. Вначале пошел в полицию защищать фангов, теперь работаешь с ними. Еще чуть и ты начнешь убивать людей по указке фангов! А я не хочу, чтобы ты убивал. Это завершит твое падение!

— Ого! — Кир присвистнул. — Да ты о моей душе печешься? Напомню тебе, что я уже убивал. И людей едва ли не чаще, чем фангов.

— Нет у тебя души! Но ты убивал не по указке!

— По велению совести, — фыркнул Кир и полез за телефоном. — Говори адрес.

— Только не Михаилу Семеновичу!

Кир сбросил уже было выбранный номер.

— С этого места поподробнее.

— Это он раструбил о твоем сотрудничестве с фангами, — пряча взгляд сказал Паша. — Он еще отца информировал. И с журналистами связан.

— Ясно. Ну, идем.

— На сбор?

— Вначале к тебе, раз я уже дверь закрыл.

Елизавета Браун на экране смотрелась неплохо. В эфире она отыгрывала роль стервы и это было слишком заметно, чтобы казаться правдой; кто-то даже мог поверить, будто видит маску, которую всякий раз напяливает на себя молодая женщина в попытке выглядеть успешной и напористой. В жизни реальной Елизавета Браун роль стервы не отыгрывала, а являлась оной на самом деле.

Впрочем, Кир относился к ней предвзято и прекрасно понимал это. Он не любил тех, кто лезет в чужую жизнь; а особенно, если кто-то пытается пробраться с черного хода, получив от ворот поворот в парадной. Именно Елизавета Браун раструбила о совместной работе фангского отдела и правоохранителей, закрыв тем самым возможность распутать ни одно дело. Мошенники, работавшие с парами человек-фанг, теперь стали гораздо осторожнее и первыми, предлагая многочисленные услуги, не шли на контакт.