Ворвавшаяся в покои сына Магасра едва не смела с дороги толстого евнуха. Мать-императрица была в одном халате поверх ночного одеяния.

- Что произошло?!.. — кинулась она на колени перед понуро сидевшим сыном. — Мальчик мой!.. Не молчи! Что произошло у вас с Раулем?!..

Натаниэль поднял на мать потухшие глаза.

- Я просто устал, — сообщил он ей на удивление спокойно. — Устал бороться за его любовь. Я ничего не могу сделать, чтобы завоевать его…

Магасра нежно обняла своего непутевого сына, баюкая как в далеком детстве.

- Ты же не сможешь без него… — шепнула она. Натаниэль со вздохом прижался к матери.

- Знаю, — ответил. — Но так будет лучше для него. Я же вижу, что он едва терпит меня. Сколько еще потребуется времени, чтобы он окончательно сломался? Превратился в безвольную игрушку?.. Я не хочу!.. Пусть лучше живет без меня, чем угасает рядом со мной!

- Ах, Нати! — Вздохнула вдовствующая императрица, гладя сына по голове. — Ты наконец-то научился любить!..

А Натаниэль вдруг совершенно по-детски заплакал, уткнувшись лицом в ладони.

- Мама, это, оказывается, так больно… любить!..

…Выйдя от заснувшей сестры, Рауль к своему удивлению не обнаружил императора в спальне. Зато поджидавший вампира слуга сообщил ему о распоряжении повелителя отправиться с самого утра на жительство в старый гарем.

Итак, терпение Натаниэля, наконец-то, закончилось, и его отсылают прочь. Хорошо это или плохо?

Рауль присел на край разворошенной их играми постели и задумался. В спальне висел тяжелый и пряный аромат страсти, влажные простыни еще не успели высохнуть, на спинке кресла висел забытый Натаниэлем шарф.

Первое, что испытал вампир при известии об опале, это радость. Исчезнут постоянные домогательства со стороны врага. И наверняка в старом гареме за ним не будет такого присмотра.

А с другой стороны…

Внезапно Рауль понял, что лгал в купальне! Трудно ненавидеть того, кто так тебя обожает! Кто все последние месяцы пытался пусть и неуклюже, но исправить последствия собственного насилия.

Он солгал императору! Он больше не чувствует ненависти. Он незаметно привык к его большим и сильным рукам, к горячему шепоту на ухо, к тяжелому, мускулистому телу, к наслаждению от их близости.

Привык к нежности дроу!

Рауль был опустошен своей победой, устав сопротивляться. В его душе не избылись ни обиды, ни унижения, ни горечь потерь, но сквозь них пробивались первые ростки, нет, не любви — привязанности.

И бывший король с ужасом понял, что почти привык к новой жизни любимого мужа…

Утром Рауля телепортом переправили в так называемый Старый гарем. Туда, где доживали свой век ненужные жены, мужья или отслужившие свое наложники. Комплекс довольно ветхих построек располагался на плато над столицей. И вампир невольно задумался об извращенном юморе того, кто все это построил: изо дня в день смотреть на лежащий под ногами великолепный город, вспоминая былую славу, и не имея возможности туда вернуться. Невероятно тонкая и злая насмешка!

Сам комплекс напоминал небольшой городок, окруженный плохо ухоженным парком. Охрана была чисто номинальной. А кого было охранять здесь — дряхлых наложников? Вампиру отвели наиболее пригодное для жилья здание с собственным садом, купальней и кухней. Просторные, слегка обветшалые комнаты носили следы поспешного выселения прежних обитателей.

С Раулем в новый дом прибыли Илли, Дариан и Сурина. Сестра, которую пытались отправить обратно в императорский дворец, вцепилась в брата пиявкой и визжала до тех пор, пока руководивший всем Мантор не махнул обреченно рукой, пообещав, что в ближайшее время переправит для девочки все необходимое.

Так что сейчас Рауль с успокоившейся сестренкой на руках сидел в полупустой гостиной, пока целая армия согнанных со всего гарема слуг прибирала его новые покои и стаскивала туда разнокалиберную, но целую мебель. Вспотевший от забот Мантор в сопровождении какого-то высокого типа носился по новому жилищу пленника, что-то обговаривая и помечая в своей записной книжке. Надо отдать должное главному евнуху, но предоставленные вампиру комнаты было удобными и состояли из нескольких спален, гостиных, кабинета-библиотеки, куда уже завезли массу книг (пока еще не разобранных), столовой и даже танцевального зала. Для чего здесь последний, Рауль решительно не понимал. Не балы же ему устраивать!

Для Илли тоже приготовили комнаты, и тут же увели знакомиться с новым жилищем. Сестренка с радостью маленького ребенка чуть ли не вприпрыжку умчалась смотреть новую спальню. А Рауль встал с кресла и отошел к высокому, во всю стену, окну, что выходило на широкую террасу, сейчас заваленную неопрятными кучами бурых листьев, чуть припорошенных снегом. Тепло одетые слуги носились по ней с охапками вещей, ящиками и даже мебелью: телепорт из императорского дворца был открыт прямо на площадке.

- Скоро здесь все приберут, — чуть виновато произнес незнакомый евнух, ходивший с Мантором. Сам главный евнух уже распоряжался снаружи, руководя садовниками с лопатами и граблями, вывалившихся из телепорта.

Рауль перевел меланхоличный взгляд на собеседника — высокого, худого и сутулого. И совершенно некрасивого. Самой выдающейся деталью на его лице был нос, огромный и загнутый, словно клюв хищной птицы. Вот только глаза нового евнуха были большими и печальными: они совершенно не вязались с внешне зловещим обликом жестокого стража гарема.

- Я Вареш, — низко и с уважением поклонился евнух вампиру. — Теперь вас буду опекать я. Если вам что-то понадобится, то достаточно будет только вашего приказа. Повелитель велел ни в чем вас не ограничивать… кроме свободы. Позвольте, я покажу вам покои и сад: он очень красивый, даже сейчас, под снегом, хотя и не ухожен.

Рауль только качнул головой в отрицательном жесте.

- Я хотел бы просто отдохнуть, — произнес он. Почему-то после всего случившегося вампира неудержимо клонило в сон. Вареш понимающе поклонился и проводил пленника в уже готовую спальню, где уютно потрескивал камин, разгоняя холод поздней осени, а на постели лежали легкие и очень теплые одеяла.

…Дни шли медленной, тягучей чередой. Они тянулись друг за другом унылой цепочкой, словно улетающие на юг птицы. Впрочем, в первое время Рауль ничего не замечал. Оказывается, вампир и сам не знал, насколько устал от постоянного напряжения подле императора. Настолько, что в первые дни только и делал, что спал, просыпаясь лишь изредка, чтобы недолго пообщаться с Илли и наскоро перекусить. Затем постоянная сонливость сошла на нет, и вампир начал интересоваться окружающим миром. Он все чаще и чаще выбирался на прогулку в сад, уже приведенный в относительный порядок. И все чаще задумывался о побеге. Здесь, вдали от столицы, должно быть больше возможностей ускользнуть из рук императора.

Вот только надежде этой не суждено было сбыться. Пусть сам Старый гарем, населенный брюзгливыми и угасающими наложниками еще предыдущего императора, и охранялся из рук вон плохо, но вот место, что стало обиталищем Рауля, было под неусыпным надзором. И вампир постепенно впадал в самое настоящее отчаяние. К тому же, в отличие от императорского дворца, здесь совершенно не с кем было общаться. Рауль и сам не понимал, насколько насыщенной была его жизнь рядом с Натаниэлем, пока не угодил в это сонное царство. В Старом гареме он оказался еще более изолирован от жизни, чем во дворце.

И еще… По ночам, в своей по-прежнему роскошной постели Раулю было пусто и холодно. Накатывающее, совершенно неконтролируемое возбуждение некому было снять, кроме самого себя. Иногда вампиру даже казалось, что его рука скоро отвалится, настолько часто ему приходилось работать ей. Порой едва ли не дюжину раз за ночь. Раньше с его чувственностью справлялся император, но теперь это становилось проблемой.

Не выдержав, Рауль попросил у Вареша какого-нибудь снадобья, чтобы снять постоянное возбуждение. Евнух сочувственно покивал и принес вместо лекарства набор дилдо, разных по размеру и длине. Раулю до сих пор было стыдно и жарко, когда он разглядел предложенную панацею от собственной чувственности. Ящичек с подарком так и остался невостребованным, а правая кисть постоянно ныла, трудясь ночи напролет.