К этому событию Ленон отнесся серьезно как никогда в жизни. Он вылил на себя остатки одеколона из давно сбереженного на черный день флакона, который еще до конца не выдохся. Из этой же заначки Ленон сунул себе в рот две мятные пластинки для свежести рта, отчего ямочки, образовавшиеся на щеках, придали его лицу еще большую улыбчивость. После этого юноша аккуратно удавил каждую пуговицу в петлях еще с вечера выглаженной рубашки. По дороге он вспомнил, что не успел причесаться, но, к счастью, в раскладном ножике Ленона была расческа. Юноша всегда носил с собой перочинный ножик, потому что очень боялся хулиганов. Так как зеркальца среди выкидных лезвий не было, ему пришлось придать волосам приличный вид, сверяясь с собственной тенью на асфальте. Когда верхушка тени приняла более или менее округлые очертания, Ленон сложил расческу и с новыми силами поспешил на колбасный завод.

Там его встретили с большим воодушевлением, много всего рассказали и показали, а под конец вручили колбасу, от которой он уже не мог отказаться. Надо отметить, так как Ленон был вегетарианцем, он не то что колбасу — бульонные кубики в рот не употреблял.

— Но я не хищник, а травоядный, — отнекивался Ленон, но обижать тружеников мясорубки ему не хотелось. С колбасного завода он вышел на подкашивающихся ногах, ибо зрелище для человека, питающегося салатами, яблоками и прочими морковками было воистину ужасающим. Он уже подумывал похоронить колбасу где-нибудь по дороге, но вспомнил, что выбрасывать еду — это еще большее кощунство.

— Ну, ничего, принесу эту колбасу коллегам к чаю — тут они меня и полюбят, — так размышлял юноша, искренне надеясь, что этот слабокопченый мясной продукт действительно поможет ему преодолеть ту пропасть, которая разделяла Ленона и его собратьев по профессии.

Юноша был не самого мускулистого телосложения, потому изрядно подустал, таща на себе колбасу до помещения редакции. Отдохнуть от пережитого Ленон решил в близлежащем парке.

«Алкоголь — главный источник буйств по всему миру» — гласила табличка в парке, а разбитая скамейка и поваленная урна, из которой выглядывали пустые бутылки, живописно свидетельствовали в пользу данного утверждения. Но Ленон все же нашел несколько целых скамеек у пруда. Усевшись, журналист начал внимательно рассматривать палку колбасы. Палка нездорово отблескивала зеленым налетом.

— Деликатес, — подумал Ленон, вспомнив французские сыры с плесенью, которые любят тонко нарезать и выкладывать на стол на праздники. От этой мысли он совсем расслабился, представив радость коллег, но вовремя опомнился, увидев хищный оскал уток, плававших в пруду напротив.

Этих птиц юноша не мог терпеть по долгу профессии. Еще до вступления в должность он знал точно, что «утка» — информационный материал, чья достоверность оставляет желать лучшего. Главный редактор Ленона любил говаривать, что «утка» — это один из первейших врагов журналиста, и юноша решил следовать этому правилу по жизни.

— Что смотрите? «Утиных лапок» у меня с собой нет! — донеслись до пруда слова Ленона, и, чтобы придать своей фразе большую значимость, юноша увесисто погрозил колбасой. У журналиста действительно были небольшие пробелы в эрудиции, которые он с разной степенью правдоподобности заполнял собственной фантазией. Ленон на полном серьезе считал, что вышеуказанный сорт конфет предназначен для вскармливания водоплавающих.

— Ведь и вправду, кормят же уток французскими багетами. Так почему бы и не конфетами? — думалось юноше.

Ленон пересел на другое место и заметно расслабился, хотя ему все еще казалось, будто утки с ненавистью дышат ему в затылок. Но смена позиции стоила юноше определенных неудобств — выбранная скамейка была куда ниже той, что напротив. Вдобавок, после попытки откинуться на спинку раздался неприятный скрежет прогнившего дерева, и Ленону пришлось сгорбиться и нагнуть голову, так что живописный вид на парк ощутимо приблизился к асфальту.

Расслабившись, Ленон не сразу заметил, как справа от него расположился бурого цвета кот, который старательно вылизывался, а в свободных от гигиенической процедуры промежутках поглядывал на юношу.

— Я сам как этот кот — усердный и зеленоглазый, — подумал Ленон, подметив, что подобно усатому чистюле, в данный момент он видит больше не лица прохожих, а скорее ноги. От нахлынувшего прилива нежности Ленон уж было потянулся к коту, но, вспомнив, что вши и прочие вредители передаются путем тактильного контакта, отдернул руку и погладил кота колбасой по голове.

Коту подобное обращение не очень понравилось. Тот резко повернул голову и уже было собрался испепелить Ленона уничижающим взглядом, а то и громко обшипеть. Но, почуяв колбасу, кот сменил свою точку зрения, а вместе с ней и поведение. Вместе с нахлынувшим приступом печального мяуканья его острый кошачий зрачок уже будто бы разрезал колбасу на части.

— Я бы тебя угостил, котя, да что мне в редакции скажут? — сочувственно объяснил юноша мохнатому жалобщику. Но затем подумал, что в редакции его знают давно и едва терпят, а коту он понравился в первые же минуты знакомства. В этот момент судьба колбасы была решена. Ленон достал перочинный ножик и отрезал для кота немного пожевать. Кот сразу же перенял кружок из рук юноши себе в пасть, слегка цапнув его зубами за палец.

— Чего ты кусаешься? — пожурил хвостатого Ленон. — Друзья не кусаются!

Но кот не обратил внимания на эти слова — он был занят. С двойственным эффектом, одновременно урча от голода и отплевываясь от всего остального, кот вгрызался в мясное изделие местного производства.

— Мне бы такой аппетит в детстве. Тогда я бы ел много каши, вырос сильным и сейчас бы неплохо зарабатывал на заводе… — замечтался Ленон.

— Только не на колбасном, — поморщился юноша и мечты рассеялись, вернув его в суровую действительность, где малоизвестный ему кот поедал колбасу, не так давно предназначенную на редакционные нужды.

А хвостатый беспризорник тем временем догрыз свой кусок, поднял голову и окинул Ленона своим жалостливым пушистым взглядом. Кошачий благодетель скрепя сердце выделил еще несколько кусочков на пропитание и побрел дальше.

Но тут прямо навстречу юноше пронеслась огромная черная собака. Испугавшись больше за колбасу, нежели за себя, Ленон отскочил в сторону. Юноша некоторое время гневно смотрел вслед собаке, но угрожающе размахивать колбасой не решился, побоявшись возвращения мохнатого чудовища. Тут неподалеку раздался рвущийся шорох, и журналист обернулся, ожидая новой напасти. Но тревога Ленона была абсолютно излишней — просто еще один кот обрушился с дерева на землю.

— Котя, а я посмотрю, у тебя мания ко всему высокому, — обратился Ленон к свалившемуся животному. — Ты прямо… архитекот. Царап Царапелли!

Хотя в колонку культуры Ленон писал редко, он все же немного разбирался в высоких искусствах. По крайней мере, в тех, чьи размеры превышали три метра. Свежевыдуманный экспромт немного приподнял настроение юноши, и он решил повысить его и коту.

— Бедняга… Я-то лишь слегка отпрыгнул, а ты чуть не расшибся, — успокаивал кота Ленон, отрезая утешительный кусок мясного продукта. После этого угощения колбасы осталось совсем немного.

— Ну, ничего, — подумал Ленон, засовывая остаток себе в карман. — Угощу главного редактора, он хотя бы меньше будет ко мне придираться.

Но не успел Ленон покинуть пределы парка, как увидел, что через решетку подвала заброшенного здания на него грустно взирает тощий кот.

— Кс-ксс-ксссс, — поманил Ленон, но кот не шелохнулся, а лишь опечалился еще больше.

— Сижу за решеткой… — попытался вспомнить стихи классика журналист, но запутался где-то на третьей строчке. Ленону стало совестно за подвального узника, и он решил угостить его от всей души.