— Когда некуда бежать, есть куда лететь. А без доказательств нет обязательств, — подумал юноша. — Дружище, я тебя ненавижу! — бросил он напоследок и выкинул книгу в окно.

Тут же Арсин с монахом как по команде рванулись в разные стороны. Арсин — вниз по лестнице, чтобы подобрать книгу, а монах попытался схватить Гаузена. Эту попытку юноша пресек резким ударом тарелки с остатками еды по чужой голове. Монах повалился на пол, судорожными движениями рук хватаясь за волосы. Похоже, что несчастному богослужителю показалось, что от удара у него проломился череп и вылезли мозги, но то была лишь каша, перемешанная с соусом. Гаузену же предстояло падение куда более продолжительное.

Гаузен выскочил во двор вслед за выброшенной книгой. Юноша хотел зацепиться за дерево, но не рассчитал сил и расстояния и промахнулся. К счастью для Гаузена и к несчастью для его одеяния, он зацепился плащом за ветку, что притормозило его падение. Не выдержав, плащ порвался и Гаузен упал в кусты, заблаговременно примеченные еще на подходе. Книга, благодаря застежке, в полете не развалилась на страницы и тут же отправилась обратно в сумку юноши.

Успев миновать главные ворота, Гаузен выбежал прочь, размышляя на ходу:

— Ну и что же мне теперь вменяется? Неуважение к священнослужителю, оскорбление священнослужителя, сопротивление священнослужителю, избиение священнослужителя, осквернение пропитания священнослужителя… Преступления, конечно, тяжкие, но местечковые. За такое за три моря гнаться вслед не будут. Но задерживаться здесь все равно не стоит. Юнгой на первый же корабль! Хотя нет, поздно… Поздновато мне юнгой, в мои годы лучше капитаном!

Далеко Гаузен убегать не стал, благо портовый город был не очень большой. К счастью для юноши, он знал, где можно попросить укрытия. Юноша вломился в лавку тканей, где в этот момент не было ни одного посетителя.

— Тетя Галантерея, у тебя вон сколько ткани, заверни меня во что-нибудь! — выпалил Гаузен с ходу.

Лавочница, раскусившая по позе и тяжелому дыханию, что Гаузену не до шуток, молча показала пальцем вниз.

— Тетя Галантерея! — отчаянно вскрикнул Гаузен. — Ваша юбка настолько огромна, что если я там спрячусь, меня могут совсем не найти! Я там просто потеряюсь на веки вечные!

— Грубиян! — обрезала лавочница. — Внизу есть люк — прячься там, а если собираешься хамить и дальше, то лучше поищи для своих пряток другое место.

На этот раз Гаузена полностью устроил предложенный вариант, и он молча полез вниз в открытый лавочницей люк. Торговка же подошла к окну и занавесила его тканью.

— И меня зовут Галатея, — недовольно проворчала торговка, когда за Гаузеном захлопнулся люк.

— Как тут темно! Даже КНИЖКУ нельзя почитать! — горестно подумал юноша, вспомнив причину своих злоключений. Он уж подумал постучать вверх тетушке Галатее, чтобы та опустила ему свечку, но благоразумно воздержался. Наверху стали доноситься голоса. Это были двое стражников, которых, вероятно, уже послал Арсин с целью заполучить книгу и отомстить Гаузену.

— Добрый день, госпожа Галатея! — отрывисто пролаял, похоже, самый главный из них. — Мы ищем одного опасного преступника!

— Ну, сколько можно говорить, капитан! — вежливо, но с ноткой раздражения прервала она. — Я честная лавочница и не связываюсь с контрабандистами. Вы меня уже замучили со своими проверками. Всех покупателей распугали!

— Никак нет, госпожа Галатея! Этот преступник не контрабандист, а плут, насильник, грабитель, вор… — начал перечислять стражник.

— Вот ведь навешали, песьи хвосты! — сердито подумал Гаузен. — Так и на суде во время приговора добавить будет нечего!

Тут капитан стражи прервал цветистое описание, похоже, подумав, а не переусердствовал ли он с данными характеристиками, и прибавил:

— И еще дерется!

— Насильник, вор и еще дерется?! Ах, же он мерзавец! Ах, же он негодяй! Да чтоб он под землю провалился и там и оставался на веки вечные! — с гневом и одновременно сочувствием к капитану и его тяжелой работе восклицала лавочница.

— Прошу прощения, вы его знаете? — осведомился стражник.

— Да за кого вы меня принимаете? — возмутилась Галатея. — Я честная лавочница и у меня только добросовестные покупатели! Лучше спросите у хозяйки увеселительного заведения госпожи Лаванды. Судя по описанию, это ее клиент. И раз уж вы ее увидите, напомните ей, что она уже порядком задолжала мне за те два шелковых рулона.

— Ты передашь! — отдал распоряжение капитан стоящему рядом подчиненному, который, похоже, заскучал. — Спасибо вам госпожа Галатея, вы очень помогли следствию, — поблагодарил слуга закона.

— Пустяки! — скромно откликнулась торговка на прощание.

— А чего это вы окно зашторили? И так ведь не видно ни зги? — удивился вдруг капитан стражи, уже было собравшийся уходить.

— А где мне еще повесить новые ткани, чтобы их было заметно?! — возразила тетушка Галатея. — Повесь я их на улице — так я не то, что отвернусь, слегка чихну, как их сразу же утащат. Сами знаете, какая сейчас уличная преступность!

— Моя вина, — с тяжелым вздохом признал капитан.

— И раз вы мне напомнили о новой поставке, передайте вашей жене, что вуали, о которых она спрашивала, появились на днях, — напомнила лавочница.

— Это уж я сам передам, — откланялся капитан стражи и удалился.

Тетя Галатея выждала некоторое время, чтобы убедиться, что стражники не вернутся, и заперла лавку изнутри. Затем она открыла люк и вызволила Гаузена, который все это время внимательно слушал.

— Ну, спасибо, тетушка Галатея, — начал рассыпаться в благодарностях Гаузен. — Я вам теперь по гроб жизни обязан. Шкаф на чердак затолкать или телегу из грязи вытянуть — вы тут же меня зовите, я мигом! Да мало ли я еще как могу помочь!

— Если хоть одно слово из только что сказанных про тебя — правда, то упаси меня Катапак от таких помощников! — побожилась торговка.

— Единственное мое преступление в том, что я порвал ваш прекрасный плащ, — сознался Гаузен и показал прореху.

— Забудь пока про плащ! — сурово оборвала лавочница. — Есть дела поважнее! Видишь ли, Гаузен, беды моей племянницы не ограничиваются ногами. Ей не помешало бы устроить семейное благополучие…

После этих слов готовность юноши на самопожертвование резко сошла на нет.

— Ну уж нет, тетя Галатея, — бесцеремонно заявил юноша. — Вы, конечно, может, и спасли мне жизнь, но распоряжаться ею вряд ли имеете право. Столь серьезное решение я не могу принять, будь это даже девушка с кудрявыми волосами, тонкой талией и с упругой… с упругой, эээ… Супругой я обзавестись сейчас точно не собираюсь! Да и вы только посмотрите на меня — я сущий голодранец! — и Гаузен снова продемонстрировал свой порванный плащ. — Какой же из меня… Слово такое есть… — призадумался юноша. — Ну, будущий муж… Скарамуш… Скоромуж… ЖЕНИХ, во!

— Прекрати! — положила конец измышлениям Гаузена насчет собственного семейного положения тетушка Галатея. — Деточке и так по жизни досталось, а такой сумасбродный спутник, как ты, будет еще худшим наказанием! У нее ноги так распухли, что ей скоро придется подыскивать себе новое жилье…

— Сочувствую, — добавил после неловкого молчания Гаузен, чье самолюбие было весьма уязвлено нелестной характеристикой. — Но, боюсь, мне пока неизвестно, как исцелить эту напасть.

— Да тебя лечить никто и не просит! — раздраженно перебила тетушка Галатея. — Знаем, какой ты лекарь — даже штаны заштопать не можешь, не то, что царапину залечить. Но ты ведь шатаешься по всей Велитии и за ее пределами. Ты бы мог разузнать, как помочь Салочке? — теперь уже с мольбой в голосе произнесла торговка.

— Не хочу обнадеживать, но я по возможности постараюсь. Помнишь, я тебе говорил, что схожу сегодня для этой цели к одному ученому человеку? Так то ж оказался идиот! Но теперь мне надо отправиться в другое место, которое кишмя кишит разными грамотеями. У меня есть одна штука, которая нужна им ну просто позарез. И я за эту вещь у них за все стребую! Ну и твою проблему не забуду упомянуть, — пообещал Гаузен, отметив, что, в общем, не стеснил себя какими-то особыми обязательствами.