— Значит… Все это время я играл против себя, — дошло до Филимона Зеленых. — Прости меня сын!

— Да ерунда, папа, — скромно потупился Дмитрий. — Бабушку только домой забери. Представляешь, что про нас люди говорят?

Филимон Зеленых велел отпустить Гаузена на землю. Ленон тут же подбежал к нему.

— Гаузен, что с ампулой? — тревожно поинтересовался он.

— Все нормально. Я только сделал вид, что проглотил ее, а на самом деле спрятал ее в рукаве.

Тут к ним подошел Дмитрий Зеленых, и Ленон представил их друг другу. Сын предпринимателя, в знак вежливости, решил поделиться с Гаузеном оставшейся информацией о своих семейных отношениях:

— Ленон, узнав нашу с Фидой историю, позвонил мне и уговорил встретиться с отцом. Он сказал, что, по сути, все злодеи — это огорченные добряки, и надо только найти причину, чтобы исправить их.

— Когда я узнал, что Фида — это подруга Руфи, я решил, что ей будет приятно, если я попытаюсь помочь в этом деле, — скромно объяснился Ленон. — Самое сложное было узнать нужный номер телефона, но я кое-чему научился, работая в газете. И родителям Фиды я тоже позвонил.

— Раньше я думал, что пускай ты плохой журналист, зато человек хороший, а теперь вышло, что ты оказался вовсе не таким уж плохим журналистом, — пошутил Гаузен. — Глядишь, твой главбред, узнав про твои заслуги, захочет взять тебя обратно.

Но Ленон только помотал головой на это. Лучше работы, чем в НИИ имени Савушкина, он себе не представлял.

— Ленон! Гаузен! — снова обратился к ним Дмитрий Зеленых. — Раз все разногласия улажены, то мне хочется пригласить вас на нашу с Фидой свадьбу. Извините, конечно, что открытку заранее не прислали…

— Ничего, ничего. У нас довольно свободное расписание на сегодня, — со значением произнес Гаузен, который после недавнего пребывания в нелепом положении пытался снова обрести достойный вид. Он подумал, что день был довольно напряженным, и немного расслабиться не помешает. Ленон тоже не возражал. Он надеялся снова увидеть Руфи.

Свадьба проходила в доме семейства Кунашвили. За столом собралось очень много народу. Не считая жениха и невесты, а также Филимона Зеленых из знакомых Гаузену был только Арчи. Ленон тоже начал искать глазами Руфи, но тут его остановил какой-то незнакомый старичок и схватил под локоть.

— Ну што, уше видели невешту, — прошепелявил дедушка и насмешливо подмигнул.

— Невежду? — не расслышал Ленон. — А я думал, что приглашены только приличные люди…

— Да не то, — отмахнулся пожилой гость и показал на стол. — Это не она там?

Ленон проследил за направлением узловатого пальца, и его сердце затрепетало от волнения. За столом среди гостей сидела Руфи.

— Неужели я опоздал? — испугался юноша и в волнении подбежал навстречу. Слава богу, дедушка обознался — Руфи числилась всего лишь подругой невесты.

— Не надо извиняться, — произнесла Руфи. — Фида рассказала мне, как тебе удалось примирить их семьи. Я снова плохо про тебя подумала… Ты опять с этим? — недовольно показала она на Гаузена, который деловито разгуливал вокруг стола, выбирая лакомства повкуснее. Ленон кивнул головой и рассказал, как Гаузен помог ему попасть в НИИ, где он нашел новую работу, и как он сражался с Филимоном Зеленых.

— По крайней мере, ты не работаешь больше в этой ужасной газете, — промолвила Руфи. Но праздник не располагал к серьезным разговорам, и все присутствующие предались свойственному подобным событиям веселью. Гаузен, понимая, что он сильно смущает Руфи, подсел к Арчи, но все равно находился от Ленона не очень далеко и периодически перекидывался с ним шутливыми фразами.

— Эй, Ленон, конфету хочешь? — протянул другу угощение Гаузен.

— Я много сладкого не люблю. Мне на голову в детстве сахарница упала, — стыдливо признался Ленон.

Впрочем, юноша, несмотря на обилие мясного на столе, открыл для себя в кавказской кухне много вкусной выпечки. В зелени и фруктах также не было отбоя. Ленону даже было немного стыдно, что сам он, в случае чего, не смог бы позволить себе подобного гостеприимства.

Тут к Ленону уже в изрядном подпитии подошел Филимон Зеленых:

— Ты уж меня прости, дружище… Но кто бы в здравом уме понес возвращать кошелек? Я бы не понес. Вот я и подумал, что ты у меня его стащил. А теперь я понимаю, что с твоей-то везучестью если ты засунешь кому-то руку в карман, то ты, скорее всего, там ее и оставишь. Да и кто бы согласился платить недостающие деньги? Если бы с меня кто-то собрался стрясти — я бы его… — тут нетрезвый отец жениха очертил непонятный жест в воздухе, изображая то ли атомный взрыв, то ли разрывание на куски. — Ну, да не обижайся — дело прошлое. А если Савушкин тебе надоест, приходи ко мне работать… в разделочный цех.

От этого предложения Ленон пришел в ужас, но предприниматель снова не дал ему возразить:

— Хотя нет, разделочный цех для таких, как ты, чересчур опасен. Да ты, с твоей-то везучестью, и подобрал себе… — тут он насмешливо посмотрел на Руфи, и Ленон уже не мог позволить предпринимателю продолжать подобные намеки в адрес его спутницы:

— Отойдите, пожалуйста! Вы пугаете Руфи! — вежливо, но настойчиво попросил он.

— Ладно, пойду тогда познакомлюсь со своими новыми членами семьи… — не стал обижаться нетрезвый бизнесмен. — В последнее время они все прибывают и прибывают. Я еще с невестой не целовался!

— Я больше не буду заниматься темными делишками! — во всеуслышание заявил Филимон Зеленых. — Буду только скупать контрафактный алкоголь в оптовых количествах, — тут его сын осуждающе на него посмотрел, и предприниматель поправился:

— И сливать его в канализацию, чтобы приличные люди не отравлялись…

Гаузену, под влиянием всеобщей болтливости, тоже захотелось произнести тост:

— Мне очень жаль, что я попал в эту компанию… — начал Гаузен, и некоторые гости недовольно зашептались. Юноше пришла в голову мысль, что он зря затеял эту речь, так как в здешнем мире всегда и для всех будет чужаком. Он уже хотел было опуститься на место, но наткнулся на ободряющий взгляд Ленона, и сумел найти силы продолжить начатое:

— Мне очень жаль, что я попал в такую приятную компанию не сразу, как только попал сюда. Потому что, прибыв сюда, я тут же отправился из общества страшных негодяев в компанию, как мне показалось, мерзавцев не меньших, — тут Гаузен сердито посмотрел на Филимона Зеленых, но тот, увлеченный мясным рагу, не обратил на слова юноши никакого внимания. — Но сейчас я вижу, что здесь водятся приличные и даже замечательные люди, и не будь я так занят, мне бы хотелось остаться среди вас подольше.

После этой короткой, но искренней речи, из разных концов стола раздались одобрительные выкрики:

— Оставайся!

— Сыном будешь!

— Братом будешь!

Тут Арчи что-то зашептал главе семейства, и Кунашвили-старший провозгласил:

— Жалко такого гостя да без подарка отпускать!

И в зал внести саблю в ножнах.

— Дамасская сталь! Но для дорогого друга ничего не жалко! Пускай этот клинок используется только в благих целях, но не из ненависти или корысти ради!

— Переломиться этой сабле напополам, если будет не так! — торжественно пообещал юноша, восхищенно разглядывая подарок. Вынув его из ножен, Гаузен несколько раз взмахнул клинком, показывая, что умеет обращаться со столь грозным оружием. Потом он подбросил яблоко и успел еще в воздухе разрубить его на дольки. Под аплодисменты гостей он, для демонстрации своих благородных намерений, начал раздавать кусочки фрукта присутствующим здесь девушкам. Отказалась от лакомства только Руфи, предоставив эту честь Ленону. Но Гаузен от этого ничуть не расстроился. Он любовался на саблю и думал:

— Вот это клинок! Я всегда о таком мечтал. Если бы он только был у меня раньше, я бы смог… Я бы смог спасти Лин!

Горестные воспоминания о потерянной девушке мигом перечеркнули навеянную вином и доброй компанией радость.

— Да что я здесь рассиживаюсь! — взбрело в голову юноше. — Я снова оставил Лин на произвол судьбы. Я должен что-то предпринять, чтобы спасти ее. Ведь должен быть способ!