— Надо бы поторопиться, а то еще неизвестно, что он сюда притащит, — подумалось юноше.

— Какая маленькая собачка! И злая при том! — продолжил насмехаться Гаузен. — С ней на белку ходить, как на медведя! Такой палец в рот не клади… Всю пасть порвет! Укусит, а палец у нее еще будет торчать из…

Услышав настолько низкопробную шутку в столь интеллигентном заведении, толпа недовольно зашепталась, а упомянутая собака зарычала на Гаузена, чем развеселила его еще больше.

— Уберите поскорей свое чудище! Это просто оружие массового покусания какое-то! — глумился Гаузен, тыча пальцем в безобидного зверька.

Собака, не выдержав подобного обращения, громко тявкнула на юношу.

— Ой, боюсь, боюсь! — изобразил страшный испуг Гаузен и начал отступать назад. Пятясь в сторону регистрационного пункта, юноша проходил мимо то одного, то другого стоящего в очереди посетителя, пока не начал внаглую расталкивать ожидавших регистрации участников. Ленон, сгорая от стыда, плелся за спутником следом и извинялся перед присутствующими. Трусливая интеллигенция недовольно ворчала, но ответных действий пока не предпринимала. Видя это, Гаузен решил усугубить свое отношение к окружающим.

— Давай, ходи ногой отсюда! — хамил напропалую юноша.

— Простите? В каком виде? — поинтересовалась разодетая в шелка дама.

— В каком есть, в таком и убирайтесь. Это всех касается! — пояснил велит и успешно протолкался до регистрационного пункта.

— Гражданин, соблюдайте порядок! — запоздало возмутилась регистраторша, а очередь позади в знак поддержки снова зароптала.

Ленон выглядел растерянно, так что говорить снова пришлось Гаузену.

— А я и так в порядке важности! У нас тут не какая-нибудь ерунда! — начал доказывать Гаузен.

— На регистрацию вдвоем нельзя! — не отставала женщина, увидев стоящего рядом Ленона.

— Как нельзя? Тогда гоните ту даму с собачкой прочь! И вообще это мой ассистент, и секретарь, и… у него почерк разборчивей.

Услышав последние слова, Ленон польщено заулыбался, ведь самыми вежливыми словами, которые он слышал о своем почерке, были «японские иероглифы».

Похоже, решив, что дальнейшими спорами очередь не уменьшить, регистраторша сунула Ленону форму для заполнения и потребовала документы. Гаузен показал свой фальшивый паспорт, а Ленон — настоящий. Затем они приступили к заполнению анкеты.

— Род деятельности?

— Самая что ни на есть необходимая, — нашелся Гаузен.

— Так, а лет сколько? — поинтересовался Ленон.

Гаузен попытался подсчитать, но сбился, когда закончились пальцы на руках.

— Мне на жизнь хватает, — уклончиво ответил Гаузен и гордо добавил. — Не каждая крыса проживет столько!

— Нужен точный ответ, — не отставал Ленон.

— Ну, нарисуй тогда что-нибудь, чтобы она отвязалась, — шепнул Гаузен Ленону, но, заметив, что он ему начислил, перепугался не на шутку. — Ты чего! Столько люди не живут! Я что, похож на призрака?

— Так это не возраст, а год рождения, — виновато пояснил Ленон.

— Предназначение устройства?

— Свистовое и просветительское, — диктовал Гаузен Ленону, всматриваясь в каждый пункт.

— Наличие детей?

— Нету, о которых бы я знал, — заверил Гаузен.

Вскоре, не без помощи Гаузена, Ленон оформил всю документацию. Регистраторша, тщетно вглядываясь в закорючки Ленона, наконец, сдалась и произнесла:

— Итак, проект «Рожок прекрасной Лин» представляет Гаузен.

— Да-да, все верно, — торопливо оборвал велит, которому не терпелось как можно быстрее покинуть этот зал.

— Подпись должны проставить лично! — потребовала женщина.

Гаузен размашисто расписался, нарисовав, как ему показалось, замок на скалистом побережье.

— Заявка будет рассмотрена, а пока возьмите пропуск и направляйтесь в демонстрационный пункт, — наконец успокоилась регистраторша и подробно объяснила, как туда добраться:

— Сейчас выйдите вот в эту дверь, и там будет еще две. Заходите в левую, там пометка есть.

Получив данные указания, спутники покинули регистрационный зал.

Захлопнув за собой дверь, они услышали оглушительный лай и испуганный визг конкурсантов, оставшихся в регистрационном зале.

— Неужто у микропсины голос прорезался? — взбрело в голову Гаузену.

Но тут он вспомнил, что, похоже, это неуравновешенный гражданин успел таки привести обещанного пса-переростка. Гаузену уже захотелось вернуться и посмотреть на это, без сомнения, увлекательное зрелище, но Ленон, напуганный громким лаем, попросил его не задерживаться.

Тогда Гаузен, проигнорировав указанную регистраторшей дверь, уверенно направился к правой.

— Разве нам не в левую? — встревожился Ленон.

— Не хочу я им отдавать свой рожок — самому пригодится, — отмахнулся Гаузен.

— Но ведь эта дверь заперта, — обнаружил Ленон, подергав за ручку.

— У меня все схвачено. Я позаимствовал ключи у Степаныча. Да и разве тебе не хочется увидеть, как выглядит НИИ изнутри?

В этот момент любопытство в Леноне одержало верх над осторожностью, и юноша согласился. Гаузен же надеялся найти здесь не только лекарство, но и Лин, а уж она бы вытащила его отсюда.

Закрыв за собой запретную дверь, спутники оказались в какой-то подсобке.

— Слушай, Ленон, нам надо слегка приодеться, чтобы вызывать меньше подозрений, — придумал Гаузен и потянул руку к висящим на крючке белым халатам.

— Но это же воровство! — возмутился Ленон.

— Воровство — это когда взял и с концами, Ленон. А мне этот халат за пределами НИИ совсем не сдался, и выносить его я точно не собираюсь. Да и ты, как мне кажется, тоже не собираешься запятнать его белизны.

Надев халат, Гаузен нащупал в кармане очки и предложил их Ленону:

— Нацепи. Так правдоподобнее будет.

— Но у меня нормальное зрение, — воспротивился юноша.

Ни слова ни говоря, Гаузен выдавил пальцем оба стекла из оправы и снова протянул их приятелю.

— Это уже совсем вредительство! — недовольно пробормотал Ленон, но очки надел, пообещав себе, что на обратном пути вставит линзы назад.

Гаузен, не зная, где толком искать лекарство от синдрома Протея или его спутницу, не выдумал ничего лучшего, как проверять все двери, какие только попадутся под руку. Надпись на одной из них не на шутку озадачила юношу.

— «Сокрыто»? Что бы это значило? — поинтересовался Гаузен. — Открыто или закрыто?

— Не проверишь, не узнаешь, — пожал плечами Ленон. Хотя он и не горел желанием входить куда-то без спросу, но иного варианта ему в голову не приходило.

Подумав немного, Гаузен схватился за дверную ручку. Перед ними открылся кабинет, полный скелетов разнообразных животных, но особенно выделялся среди них скелет лошади. Внутри гости застали двух уже немолодых ученых в самом разгаре спора.

— Вот вы лучше отгадайте мне загадку. Почему женщина в парандже пошла в мужской туалет? Не знаете? А все потому, что она подумала, будто «М» и «Ж», это «мусульманский» и…

— Христофор Михайлович, да как же вы вообще можете такое рассказывать?! — возмутился собеседник ученого. — Разве вы не знаете, что большая часть сотрудников нашего института… Совсем религией не интересуется!

— Кто бы говорил, коллега, — возразил Христофор Михайлович. — Всем известно, что ваши статьи печатаются в журнале «За иконами». Как это так может получиться, что, не интересуясь религией, вы вдруг про нее пишите?

— Но это же безумие! — воскликнул коллега Христофора Михайловича.

— Ага! Значит, вы со мной согласны? — обрадовался ученый.

— Нет, это ваш диагноз! — сердито высказал свое мнение собеседник.

— Побоялись бы такое говорить! — обиделся Христофор Михайлович. — Согласно научным исследованиям от суда божьего спасает только громоотвод!

— Это я-то не знаю, о чем говорю? — не сдавался коллега. — Я серьезный специалист в области экономики с мировым именем! Я сторонник материальных ценностей! И кто только мог выдумать, что меня печатают в подобных изданиях? Кому захотелось испортить мою безупречную репутацию? Сколько раз я могу повторять — это издание называется «The economy». «Зэ Экономи», а никак не «За иконами»! Да я сейчас же разыщу тот самый выпуск и все вам докажу! — не выдержал убежденный экономист и покинул кабинет.