— Что это значит, Настар? — дерзко перебила девушка.

— Это вам объяснит принц Лекант при встрече, — все еще злорадно улыбаясь, ответил капитан.

— Как ты мог так поступить с нами после стольких лет сотрудничества с орденом? — не отступалась Лин.

— Как говорится в одной нашей поговорке, — заявил хаслин. — После сделки не торгуются. А бежать вам все равно некуда.

— Как тебе не стыдно, Настар! — не сдавалась девушка, — Как ты мог нас обмануть?

— Ты называешь меня обманщиком?! — разозлился капитан. — А кого ты протащила на борт? — указал на Гаузена Настар. — Он совсем не похож на храмовника, лживая ты стерва!

Увидев, как хаслин размахнулся, Гаузен рванулся навстречу, но опоздал. Настар отвесил девушке такую оплеуху, что она, отлетев, ударилась о мачту.

Пожалев об оставленном в каюте ноже, Гаузен изо всех сил пнул капитана под колено, а когда у того подогнулись ноги, прибавил кулаком в челюсть. От подобной арифметики рот капитана исказился от боли, и наружу вырвались слова о помощи.

Гаузен не стал дожидаться, пока Настар поднимется или прибудет подмога, сразу подбежав к Лин.

— Скорее в каюту, — слабо попросила девушка. Гаузен, подхватив Лин, добрался до места и запер дверь.

— Прости меня, Гаузен, — ученицу ордена Всемзнания шатало от боли в голове, но у нее еще были силы говорить. — Я подозревала тебя в предательстве, но не смогла разглядеть настоящего изменника. А я еще пыталась переубедить его…

— Это ты прости меня… — с горечью ответил юноша. — Прости, что я не смог защитить тебя.

— Бери свои вещи и слушай меня внимательно, — посерьезнела девушка. — Похоже, что книга подлинная. Иначе ее бы так тщательно не прятали, а Лекант не искал бы ее, сломя ноги. Книга многие века накапливала знания, и от нее можно получить многие ответы, — тут девушка, сконцентрировавшись, углубилась в книгу. В этот момент в дверь стали громко стучать, требуя открыть дверь. Гаузен подумал, что если дверь начнут выламывать, то засов долго не протянет.

— Мне удалось разузнать, как исцелить Салочку. Она больна синдромом Протея, и единственное лекарство держит у себя ученый, которого зовут Савушкин. Но это очень далеко. Зато мы оба знаем о ее недуге, и это нас объединяет. Оба мы хотим, чтобы Салочка излечилась.

Гаузен напряженно кивнул, все еще не понимая, как это поможет им в нынешней ситуации.

— Если все получится, нам удастся не только спасти книгу от рук Леканта, но и помочь Салочке. Мне было запрещено использовать Книгу Знаний, но у нас нет выбора. Мы можем скрыться только в ином мире, так как книга позволяет перемещаться между мирами, но не внутри них.

— А мы не потеряем друг друга? — испугался Гаузен, который от волшебных перемещений не ожидал ничего хорошего.

— Разве ты еще не понял? Эта книга помогает найти любовь и дружбу. Мы отыскали друг друга в Арте, найдемся и в другом мире. Пусть даже на это уйдет время…

Лин стала судорожно листать книгу, нашла одно место и долго вчитывалась в него, затем слабым голосом велела Гаузена заглянуть туда вместе с ней. Гаузен так и сделал.

— Надеюсь, хоть на этот раз у меня все получится, — прошептала девушка.

— Я верю в тебя, Лин, — попытался успокоить девушку Гаузен, и она ответила ему благодарным взглядом. — Послушай, Лин, мне кое-что нужно сказать… — вдруг вспомнил юноша.

— Нашел время! — не дала договорить девушка. — Потом скажешь…

Тут Гаузен услышал гром, а в голове у него померкло.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Лин, — было последней мыслью юноши. — Ведь в твоих руках наши жизни.

Но в тот момент о своей жизни он почти не думал.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Гаузена как будто перебрало всего по косточкам и вывернуло наружу. Он почувствовал, будто падает с большой высоты, и приготовился к худшему. Но в последний момент, когда уже казалось, что тело юноши будет расплющено ударом о землю, падение замедлилось, а вскоре и вовсе остановилось.

— Неужели я промахнулся мимо земли? — подумал Гаузен. Но чувство неминуемой гибели сменила новая напасть. Внезапно ему показалось, что он услышал всплеск и почувствовал, что погружается куда-то вглубь. Гаузен уже начал задыхаться, но неожиданно ощутил, что он уже не в воде, а в воздухе. Но вместо того, чтобы ощутить твердую почву под ногами, юноша снова свалился в воду. Гаузен, совершенно обескураженный от подобных метаморфоз, начал барахтаться. Хотя в глазах у юноши помутилось, и он мало чего соображал, но догадался схватить свою сумку, которая уже начала идти ко дну, и выбрался на землю. Путешественник посмотрел вперед и увидел неподалеку серую дорожку, по которой наперерез ему, что-то распевая, шла толпа людей.

— Лин! — изо всех сил закричал Гаузен, вертя головой, но девушку нигде не видел. Впрочем, от перемещения в глазах у него сильно расплывалось.

— Лин! Я здесь! Где мы?! — вновь позвал юноша и понял, что кричит не своим голосом. Точнее, свой-то голос юноша узнавал, но сами слова были будто чужими.

Все еще не понимая, где очутился, юноша начал разбирать слова песни. В голове Гаузена произошло нечто непонятное. Не то, чтобы он забыл свой родной язык — он по-прежнему знал его в совершенстве, но он был как будто чужим. А совершенно незнакомый жителю Велитии язык будто бы стал его родным, хотя он был гораздо сложнее и с куда большим количеством слов, не все из которых были понятны юноше. Гаузен потряс головой, пытаясь стряхнуть это наваждение, но ничего не выходило.

— Надо сначала привести себя в человеческий вид, а потом во всем разобраться, — рассудил юноша и с удивлением осознал, что думает он тоже на чужом языке.

— Лин, у тебя все получилось! — вновь закричал юноша, но ответа по-прежнему не было.

Юноша сделал еще несколько шагов по направлению к толпе и вышел на дорогу, встав на пути одного из шагающих. Прохожий остановился. Гаузен, все еще слабо соображая, подумал, что тот остановился специально, чтобы помочь юноше и даже протягивает ему какую-то ткань. Юноша схватился за кусок материи и тщательно вытер им лицо. Но из-за поднявшегося шума поблагодарить незнакомца он не успел.

— Этот негодяй высморкался в наш флаг! — закричал кто-то. Юноша бросил вытираться и чуть не задохнулся от возмущения от такой наглой лжи, ведь высморкаться во флаг он только собирался. Он пробовал что-то сказать в свое оправдание, но если даже его сознание совсем не привыкло к новому языку, то сам орган речи и вовсе заплетался как башмак в колючей проволоке. Гаузен попытался сбежать, но его все еще сильно шатало, да и к тому же его успело окружить несколько крепких парней в красно-белых футболках.

— Я во благ не Бисмарк, — пытался объясниться Гаузен, с непривычки путая слова. Но тарабарщина Гаузена ни у кого не вызвала хоть капельку сочувствия или понимания. Похоже, собравшиеся люди подумали, что пришелец насмехается над ними таким же образом, каким он только что надругался над флагом.

— Я же говорила вам не ходить через парк со своими шествиями, чертовы колбасники! Вы снова цветник вытоптали! — возмутилась прибежавшая на шум какая-то незнакомая девушка. Действительно, лужайка с цветами, некогда выхоженная чьими-то заботливыми руками, теперь была выхожена совсем другим манером обувью отнюдь не детского размера. Гаузен обернулся в сторону источника шума, но кричавшая девушка совсем не была похожа на Лин.

— Заткнись, истеричка! — ответил широкого телосложения тип в дорогом пиджаке, который возглавлял шествие. — Этот парк уже лет сто вам не принадлежит! И вообще, всю твою чокнутую семейку надо было расстрелять еще тогда, пока была возможность! Чтобы потом такие, как ты, не лезли не в свои дела!

— Чего же ты сейчас не стреляешь — все же вокруг знают, что ты на самом деле обыкновенный бандит! — сорвалась на крик девушка, которая от последних слов бизнесмена чуть не расплакалась. — Ты все равно не имеешь права устраивать здесь беспорядки, Филимон Зеленых! Парк не твой! — не отставала девушка.