— Насчет проверки… — подал идею Митя. — Может быть, из этого что-нибудь да и выйдет.

— Откуда выйдет? — не понял Петя.

— Можно и по-другому проверить, — продолжал Митя. — Отдадим пса на химическую экспертизу в НИИ Савушкина. Должны же остаться какие-то остаточные следы.

— Чего? Ты предлагаешь мне отдать Пикарда этим живодерам? Да они если и вернуть нам его обратно, то только по кускам.

Тут Петя поежился от ужаса, вспомнив кое-что еще:

— Говорят, есть там один профессор, так у него весь кабинет уставлен скелетами животных.

— Я буду требовать химической экспертизы! — вновь подал голос Арчи. Он настолько расхрабрился, что было ясно, что он скорее напишет жалобу, чем признание.

— Да кто ты такой, чтобы что-то требовать, козявка?! — кипятился Петя.

— Халву! Халву мне возместите! — совсем обнаглел молодой человек, нащупавший слабое место в аргументах милиционера.

— Дуля тебе будет вороненая, а не халва! — тут Петя схватил дело Арчи и порвал его на мелкие кусочки. — Вон отсюда! И только попадись мне в следующий раз! Всю душу из тебя вытрясу! Да после такого я у тебя даже завалящей изюмины не куплю! Митя, вышвырни его отсюда!

Митя, пожав плечами, вывел Арчи из кабинета. Петя от злости ударил кулаком по столу и повернул голову, вспомнив, что у него остался еще один подследственный.

— Иди сюда! Садись! — хитро улыбаясь, поманил милиционер.

Гаузен, видя, что советы зэка не пропали даром, спокойно подошел к столу и сел, в уверенности, что и у него все обойдется.

— У тебя такие шуточки не прокатят! — тут Петя оглянулся, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии поблизости каких-либо свидетелей. — Мы с тобой в одну игру поиграем. Назови число от одного до пяти.

Гаузену показалось, что он догадывается о том, что последует дальше. В Велитии была похожая игра, которую часто называли «угадайкой» или «распальцовкой». Суть ее заключалась в том, что два или более человека выкидывали на пальцах свое для каждого участника число, а потом делали ставку и кидали кости. У кого число совпадало или оказывалось ближе к загаданному, тот забирал выигранные деньги. Если же задуманное число было аккурат между двумя ставками, то деньги возвращались владельцам. В такую игру часто играли пьяницы, которые были еще достаточно трезвы, чтобы различать сколько пальцев на своих и чужих руках.

— Один, — загадал Гаузен. Он часто брал крайние числа, чтобы избежать совпадений.

Но Петя достал не кубик, а какую-то странную серебристую штуку. Рукоять у нее была, как у ножа, но вместо лезвия была какая-то трубочка, смотревшая к тому же не вверх, а под прямым углом к рукоятке. Посреди же конструкции размещался цилиндр в ямочках.

— Один, значит, говоришь, — злорадно произнес Петя.

Он достал из коробочки маленький металлический предмет, похожий на зуб, и загнал его в цилиндр. Потом крутанул его и поднес к уху. Гаузен уже видел, как полицейские переговариваются по похожим трубкам, и ожидал чего-то подобного. Но разговора не вышло — раздался лишь короткий щелчок.

— Вот теперь моя очередь загадывать, — злорадно усмехнулся Петя. — Пять! — назвал он число, соответствующее количество раз зарядил свой загадочный предмет и протянул его Гаузену.

— Как думаешь, повезет тебе сегодня, панк? — сквозь зубы одним лишь уголком рта проскрежетал Петя.

— На что играем-то? — осведомился Гаузен.

— Если боишься играть дальше — тогда подписывай чистосердечное, — объяснил Петя. — Ну что, парень, вращаешь барабан или напишешь все признание сразу?

— А если у меня совпадет, то буду свободен? — обрадовался Гаузен.

— Если так произойдет, я тебя задерживать не буду, — пожал плечами Петя, по-видимому, ожидая от юноши отказа.

Гаузен, не чуя подвоха, схватил странный предмет, крутанул барабан, как показывал Петя, поднес к уху и уже собирался щелкнуть, но тут дверь с шумом открылась. В комнату вошел Митя и ошарашено уставился на происходящее.

Гаузен от неожиданности повернул голову, не заметив, как наставил на Петю серебристую штуковину.

— Митя! Ты видишь, что он творит, — пожаловался Петя. — Он меня прикончить собирается. Арестуй его!

Гаузен, возмущенный несправедливым обвинением, немедленно положил серебристое устройство на стол.

— Эх, Петя, Петя, — осуждающе вздохнул Митя. — Опять ты со своей игрушкой дуришь людям головы.

Он подобрал пластмассовый муляж и подкинул его. Штуковина пару раз крутанулась в воздухе, и Митя снова схватился за рукоятку.

— Ну что поделать! Не выдали мне табельного револьвера! — продолжил оправдываться Петя. — Он был в миллиметре от признания, пока ты не вошел. Да и вообще, его почти не отличишь от настоящего. Шел я как-то вечером в штатском, и тут ко мне какие-то типы подошли и спрашивают: Закурить не найдется? А я достаю револьвер и говорю: Сигарет нет, но есть пистолет. Пулю получить не желаете? Так что ты думаешь, они так быстро побежали, что я их даже арестовать не успел!

— Хватит заниматься ерундой! Свидетели пришли, — одернул коллегу Митя и вышел из кабинета.

— Ага, та девчонка, — оживился Петя. — Ты с ней знаком, да и она про тебя, похоже, не забыла, — глумливо поведал Петя Гаузену, встревожив того не на шутку.

Неужели это отыскалась Лин, и теперь она каким-то образом собралась вызволить его отсюда? Гаузен, конечно же, хотел, чтобы подобное случилось с точностью до наоборот, чтобы в глазах девушки он выглядел героем, но все равно его сердце яростно забилось в нетерпении от предстоящей встречи.

Полностью уверенный, что сейчас он повидает Лин, Гаузен уже искал слова оправдания, как он попал в этот переплет. Но, прежде всего он скажет те слова, которые он не договорил ей тогда на корабле.

Юноша напряженно уставился на дверной проем. Но в кабинет вошла не Лин, а совсем другая посетительница.

— А тебя то за что, красавица? — с сожалением удивился Гаузен, вспомнив, что видел эту темноволосую девушку в парке.

— Я не красавица, я свидетельница… — пояснила она, и тут же спохватившись, попыталась поправиться. — То есть я конечно хотела сказать, что я… — но похоже постеснялась себя расхваливать и, не найдя подходящих слов, смутилась окончательно.

Пользуясь замешательством, Петя попытался усадить ее за один стол рядом с Гаузеном.

— Я с ним не сяду так близко! Он опасен! Наденьте на него наручники! — перепугалась она.

Гаузен же от такого предложения возмутился еще больше.

— Спокойно, гражданочка! Я держу его на мушке! Он и дернуться не посмеет! — успокоил девушку Петя и помахал своим игрушечным револьвером. Девушка бросила на него недоверчивый взгляд, но больше спорить не стала.

— Вы узнаете этого злоумышленника? — решил перейти к делу Петя.

— Как не узнаю! Это он! Да и куртка та же самая! — тут, чтобы доказать свою правоту, девушка попыталась схватить Гаузена за рукав, но юноша решил не связываться и быстро отдернул руку, рассердив свидетельницу еще больше:

— Это он устроил потасовку в нашем парке вместе с Филимоном Зеленых и его проклятыми колбасниками! — при этих словах Петя прекратил писать, бросил ручку и встревоженным голосом поправил:

— Вот про это рассказывать не надо! У нас имеются веские доказательства непричастности Филимона Григорьевича к этому делу.

— То есть вы хотите свалить все на меня! — не выдержал и, несмотря на советы Волжанина, прервал показания Гаузен. — Да шел я себе спокойно…

— Да чтобы этот проходимец с колбасного завода был хоть к чему-то плохому непричастен! — не дала ему возможности объясниться свидетельница. — Он давно хочет прибрать парк к рукам, а потом снести его!

— Знаете, какая разница между Филимоном Зеленых и обычными бандитами? — вернул себе слово юноша. — Бандитам приходится надевать маску, чтобы скрыть свое лицо. Филимону же Зеленых нужно надеть маску, чтобы скрыть, что он бандит. Потому что у него это на лице это написано! Он похож на честного человека так же, как змея похожа на курицу! А его слово не стоит и ломаной соломины! Да я шел себе, никому не мешал, а эта крыса певчая на меня весь приплод свой натравила! И вообще, он такая свинья, что если бы он ел свою колбасу, то это был бы уже каннибализм! Но только в том случае, если бы в его колбасе содержалась хотя бы капелька мяса! А знаете, что самое подозрительное? Как-то раз у него пропал сын, а на следующий день на прилавках появился новый сорт колбасы! — высказал все, что ему удалось разузнать про известного в городе предпринимателя Гаузен. Тут он краем глаза заметил, что на лице девушки появилась плохо скрываемая симпатия к поведению юноши. Казалось, что у нее были похожие мысли о Филимоне Зеленых, но из приличия она постеснялась высказывать их вслух. Он попытался ответить ей аналогичным взглядом, но она смущенно отвернулась, и, набравшись смелости, во весь голос продолжила собственные изобличения: