— Не плохо, не плохо, — повторял мужчина, оглядываясь по сторонам.

Его взгляд скользил от одной картины к другой, отмечая разную технику написания и сюжеты: от натуралистических до авангардных.

— У вас талант, — добавил он, приблизившись к последней работе — большое полотно со счастливой парой. — Свадебный подарок? — уточнил мужчина, указав на картину головой льва, что венчала его трость.

— Да, — несмело улыбнувшись, подтвердил хозяин мастерской.

— Сколько?

— Она не продается. Вы сами заметили, что это «подарок», — произнёс художник, стараясь добавить сожаления в свой тон.

— Я спросил «сколько?», имея в виду — во сколько вы оцениваете сей шедевр?

— Хм, сложно сказать, — замялся художник. — Рисовал не для продажи и даже не задумывался, — признался он, пожав плечами.

— Навскидку?

— Навскидку? — на мгновение он задумался, действительно попытавшись оценить собственный труд, но тут же отмахнулся от глупых подсчётов расходников и затраченного времени: — Боюсь, она бесценна.

— И правильно делаете.

— Что именно? — не понял художник.

— Что боитесь, — уточнил гость, приблизившись вплотную к картине.

Его пальцы коснулись застывших масляных мазков, под подушечками предупредительно щелкнула искра.

— Постарались на славу, — дал гость очередную оценку мастеру. — Но придётся избавиться от неё.

Мужчина щёлкнул пальцами. По полотну поскакали десятки искорок, вгрызаясь в краску.

— Что вы делаете?! — воскликнул художник и бросился было спасать своё творение, но сопровождающие его неожиданного гостя, которых тот изначально принял за личную охрану, повалили его на грязный пол мастерской и заломили руки за спину.

Ему не давали возможности подняться на ноги и помещать его творению прогореть до основания. Он просил отпустить его, взывал гостя потушить картину, но тот с непроницаемым выражением на лице следил за игрой огня, который, поглотив полотно, исчез словно по молчаливому велению разжигателя.

— Остальные картины собрать и отправиться на анализ, — отдал приказ мужчина своим сопровождающим.

Охранники отпустили затихшего художника и принялись обходить мастерскую, перенося картины ко входу.

Хозяин мастерской нехотя сел на полу и, не поднимая головы, спросил:

— Зачем вы это сделали? Что вам нужно?

— За тем, что применение магии без должного разрешения, запрещено.

— Магия? — художник расхохотался. — Магия? — повторил он, не пряча истерических ноток в своём голосе. — Вы под наркотой? Какая нах… магия?

— Картина, по-вашему, от спички загорелась? — резонно поинтересовался мужчина, вынуждая художника замереть и притихнуть. — Ваша магия уникального характера. Визуалы в наше время большая редкость. Хочу, чтобы вы понимали, что это всё взаправду. И ваш «подарок» мог сломать жизнь. Или вы считаете навязывание своего видения достойным подарком?

Художник не спешил открывать рта, но мысль, мелькнувшая в его голове, кольнула в самое сердце, вынуждая спросить у того, кто мог знать ответ:

— Хотите сказать, моя картина навязала чувства, которые я хотел видеть?

— Я так и сказал, — сухо отозвался гость.

— А теперь?..

— А теперь вы и ваши картины проедите в Центр реабилитации для прохождения спец. курса, чтобы в будущем вы не причиняли никому неудобств.

— А если я откажусь от вашего любезного приглашения?

— Не хотелось бы опускаться до радикальных мер, живой вы ценнее.

Художник обомлел от того с каким спокойствием эти слова произнёс его зловещий гость, стукнув в конце своей тростью об пол, словно ставя точку и пресекая возможность торговаться. Как если бы к художнику пришла сама смерть и предложила ему сделку, от которой нельзя было отказаться. И этот мужчина высокий и тонкий, как его трость, с осунувшимся лицом и впалыми глазами, отлично подходил под этот образ.

— Мистер?.. — запамятовал художник, как ему представился в начале гость.

— Мистер Андерсон, — произнёс он, оперевшись обеими руками на трость.

Бросив взгляд на мельтешащих мужчин, что бойко снимали со стен оставшиеся картины, художник едва слышно произнес:

— Я не хочу умирать.

— А я не хочу вас убивать, — ответил ему мистер Андерсон, протянув свою тонкую ладонь.

Художник принял помощь. Поднявшись на ноги, он устремил свой взгляд на визитёра, в котором отражалось решительность — он просто так не сдастся.

— Официант! — крикнула я и для верности махнула парню, который удостоил меня быстрым взглядом, а после и кивков, безмолвно обещая подойти, как только освободиться. — Ага, жду, — пробурчала в свой полупустой стакан, перед тем как поймать губами коктейльную трубочку и втянуть очередную порцию Лонг-Айленда.

— Лу?.. Анна? — обратился ко мне знакомый голос, не признавая во мне ту самую «Анну-Луизу», которой я еще была этим утром.

— Нейт! Дружище! — воскликнула и привстала со своего места, всплеснув руками и раскрывая объятия.

— Что случилось? — встревоженно спросил Нейт, слегка приобняв меня, а отстранившись, устроился за моим столиком напротив. — И что с волосами?

— Как что? Свадьбы не будет, и я, — указала на мальчишескую стрижку, появившуюся на месте длинных шикарных локонов, — ходила сегодня на пробную причёску, а получив «смс» от Кевина, психанула и велела обкорнать меня под круглую дуру. Чтоб всем сразу было видно, что я ду-ра! — громко закончила я своё объяснение, обратив на наш столик внимание чуть ли не всех сидящих в зале.

— Он бросил тебя по смс? — удивился Нейт.

— Бросил? Ха! — я сделала еще глоток коктейля и договорила: — Он написал «Свадьбы не будет», про разрыв он ничего не написал.

— Ты пыталась ему дозвониться?

— Конечно. Недоступен. Телефон. А с ним и Кевин, — поняла, что затупила и замолкла. Возможно, дело было в коктейле, вернее в том, что он не был первым, и вторым тоже не был.

— Вы что-то хотели? — возник возле нашего столика официант.

— Да, повторите, — сказала, приподняв стакан, который тут же исчез из моей руки с тихими извинениями от паренька. — А ты? — перевела я поплывший взгляд на своего друга.

— Какой это по счету коктейль? — поинтересовался Нейт, включив взрослого и сознательного кавалера.

— Пятый или шестой… не считала, — отмахнулась я.

— Тогда, — обратился Нейт к официанту, — никаких коктейлей не надо, а посчитайте нас.

Парень кивнул ему и удалился.

— Я тут вообще-то праздновала, — возмутилась я, надув щёки.

— Пить в одиночестве — разве так выглядит праздник? — он неодобрительно качнул головой, поджав свои пухлые губы.

Пухлые не как у дамочек, что накачались селиконом, а идеально-пухлые. Аж зависть брала. У меня всё было куда поскромнее и обыденней. И это если не вспоминать, что и ресницы у Нейта подобны опахалам и такие тёмные, подстать его густой шевелюре, так что зависть покоя не давала, напоминая, насколько у меня всё печально на волосяных фронтах: там, где надо, шиш, а где не надо — используется тысяча и один способ, как скрыть, что в твоём роду зарылась собака.

— Я не одна, ты со мной. Официант! — крикнула, обнаружив отсутствие коктейля — вылетело из головы, что официант забрал стакан с подтаявшим льдом — всё, что осталось от предыдущего напитка.

— Анна, — одёрнул меня Нейт и, обхватив моё запястье покоящейся на столе руки, потянул на себя, призывая посмотреть на него. — Не надо звать официанта. Лучше пойдем в более уютное место.

— К тебе что ли? — и хихикнула, слегка хрюкнув в конце, но руки не вырывала из его осторожного захвата.

— Помнишь, я обещал тебе виски пятнадцатилетней выдержки?

— Я чистоганом не пью, ты же знаешь, — напомнила ему, поморщившись.

— У меня есть кола и лёд. И много другого алкоголя, можно будет сделать любой коктейль, какой захочешь.