– Здесь скелет на цепи!.. Нет, цепь висит отдельно. Его не приковывали… Боги, здесь золотой кубок с драгоценными камнями!

Вскоре из пролома показались громадные волосатые руки. В них был оранжевый кубок, даже в тусклом свете факелов видно было, что блещет чистым золотом. Через широкий край едва не вываливались рубины, яхонты, алмазы.

Воин протянул руки, но голос Горного Волка проревел:

– Нет, это принадлежит… властелину Куявии!

Рогдай принял кубок из его рук и передал Светлане. Он притворился, как и Светлана, что не понял подтекста. Нежданное сокровище принадлежит Светлане, как и она сегодня будет принадлежать кому-то вместе с этим кубком, кремлем, землями.

Свет факела метался в тесной каморке, затем снова раздался леденящий душу вопль. Стражи метнулись в пролом, но оттуда уже неслась отборная брань Горного Волка. Слышались хруст, глухие удары. Донесся полный ярости рев:

– Я нашел того, кто убивал моих людей!

Свет факела приблизился. В круге света появился топор с окровавленным лезвием и прилипшими к нему волосами. Воин ухватил, повертел в руках. Голос его дрогнул:

– Это волосы Черняка…

Вслед за топором показался Горный Волк. Он был бледен, но глаза горели победной яростью:

– Все! Я покончил с ним. Кто это был?

Рогдай, все еще бледный, сказал мертвым голосом:

– Не надо было его тревожить… Это был великий воин и злодей, молочный брат тцаря Тараса, основателя древнего тцарства Куявии… Тарас за великие злодейства живьем замуровал его здесь. Он же наложил великое проклятие на всякого, кто посмеет взломать эту стену.

Волк зевнул, шумно почесался. Потом задрал заднюю лапу и обильно пометил стража. Тот выругался, но стерпел. Зверь есть зверь, что он понимает, зато помог им раскрыть тайну!

Горный Волк сказал зло:

– Какое проклятие? Оно сработало бы, если бы взломали стену еще тогда. Когда Тарас был еще жив… А сейчас, когда мертвы и тцар Тарас, и этот злодей, то их проклятия вовсе тлен.

Рогдай покачал головой:

– Да? А как же он выходил и убивал ваших людей?

Горный Волк скрипнул зубами. Глаза стали лютыми. Его затрясло. Он снова скрипнул челюстями, словно жернова перетирали камни:

– Не знаю! Может, как-то проходил сквозь камни? Но почему убивал только моих? На самом деле должен больше ненавидеть людей этого кремля!

Наступило тяжелое молчание. Воины по знаку Горного Волка ставили камни на места, прилаживали. Рогдай все еще качал головой. Светлана держалась за Мрака, ее пальцы полностью скрылись в его шерсти.

– Выйти мог бы в виде призрака, – рассуждал Рогдай негромко, но прислушивались к нему все. – Но призрак может только пугать… Убить может только видом, жутким уханьем, звоном цепей… Но цепей не носит, видом не страшен, обычный скелет, их хоть пруд пруди. Правда, не все в наших подвалах сидят…

Один из стражей кашлянул:

– Гм… Можно мне слово? В нашем селе тоже был призрак. Кого-то не так похоронили, как покойному хотелось, аль еще что… Каждую ночь вылезал, сквозь стены ходил, детей и девок стращал. Но вот ежели, как сказывали, крови напьется свежей, то враз обретал плоть! И тогда уже мог вредить не только видом, но и по башке дать.

– А кровь кто для него проливал? – огрызнулся Горный Волк.

Другой страж хлопнул себя ладонью по лбу, вскричал радостно:

– Я знаю!

Горный Волк быстро развернулся к нему:

– Говори! Ну!

– Я знаю, – сказал страж гордо, – где мог крови напиться! Позавчера во дворе весь вечер коров резали. Гостей прибыло много, всех дешевле похоронить, чем прокормить, потому резали даже ночью.

Горный Волк задумался, а Рогдай покачал головой:

– Если бы напился коровьей крови, то коровам бы и вредил. Ну, там хвосты бы позавязывал, еще что… гм… им сделал. А этот бил твоих человеков!

Первый страж выглядел явно сообразительнее второго.

– А кровь Макича?.. Ему Черняк всю рожу расквасил, когда выяснил, что у того кости с утяжеленной гранью. Красной юшкой стену забрызгал и всю лавку залил! Не все же мухи слизали? Могло и привидению хватить. Много ли ему надо? Особенно ежели лет сто не пробовал. От одной капли захмелеть можно. Вон Черняку хватало же одного кувшина? А уж нализавшись, пошло буянить. А там и у других юшку пустило. Могло бы и больше народу задавить, да уж явно на ногах не держалось… Вон даже топор не почистило, а оружие надо держать в чистоте! Сразу видно, что воеводы у них тут нету…

По внезапно помрачневшему лицу Горного Волка было видно, что это их счастье, что привидения живут без воевод. Те могли бы организовать дело так, что к утру во всем детинце пировали бы одни призраки да скелеты.

– Ладно, – сказал он наконец. – Все закончилось! Слышите? Закончилось. Хоть и был злодеем, но свой дворец защищал как мог. Теперь, когда я растоптал его кости в пыль, мои люди могут спать спокойно.

Мрак заметил, что Рогдай покачал головой с сомнением. Когда имеешь дело с привидениями или замурованными скелетами, то самому надо быть не совсем человеком, чтобы угадать их поступки.

В течение дня Светлана была задумчива, взор ее был рассеян. Мрак исчез к полудню, а когда явился, усталый и запыхавшийся, Светлана с тем же отстраненным видом гладила и трогала густую шерсть, словно оттуда получала силы. Неугомонная Кузя отпихивала ее руку, сама обнимала волка, целовала в морду, тыкала сладости.

– Мне бы так чуять, – сказала Светлана наконец. Она тряхнула головой, усмехнулась слабо. – Это я так, своим мыслям.

Кузя заявила важно:

– А я тоже умею чуять!

– И что же чует твое маленькое сердечко? – поинтересовалась Светлана.

– Ну, – сказала Кузя с еще большей важностью, – это мои женские тайны! Узнаешь… позже. А пока ему нужно показать хотя бы наш поверх. А то он даже дороги в сад не знает!

– Ну, туда он дорогу уже узнал, – ответила Светлана, – однако в чем-то, малышка, ты права… Давай покажем ему хотя бы нашу часть дворца.

Мрак замирал от блаженства, неземного восторга. Его касались руки Светланы, она держала его за шкуру на загривке, пальцы ее пахли сладко и волнующе.

Он почти ничего не видел и не понимал, куда его ведут, что показывают. Чувствовал только пальцы Светланы, да Кузя счастливо верещала над ухом, оправдывая свое имя. Он уже знал, что ее назвали Кузнечиком, потому что часто верещала беззаботные детские песенки, и кузнечики в саду тут же начинали верещать в ответ. Похоже, ее считали царицей кузнечиков.

В одной из комнат он ощутил, что воздух теплее, чем в коридоре. Принюхался, тронул стену лапой. Камень был сухим и теплым. Светлана понимающе кивнула:

– Что-то ощутил?

– Давай ему покажем, – загорелась Кузя.

– Нельзя, – возразила Светлана. – Он может обжечься. А то и погибнет. Тебе его не жалко?

Кузя обхватила шею Мрака, жарко поцеловала в нос.

– Я его не подпущу к ним. Ну, пойдем! Прошу тебя.

– Завтрак съешь? – спросила Светлана. – Уши дашь вымыть?

– Дам, – ответила Кузя угрюмо.

Она взяла его за шерсть на загривке, и они пошли к дверям соседней палаты. Светлана сама сняла замки, отодвинула три бронзовых засова. Дверь приоткрылась, в морду ударил сухой нагретый воздух.

В середке комнаты прямо на полу лежали блистающие неземным светом золотые вещи. Или не золотые, но сверкали они так, что глазам было больно.

Щурясь, Мрак рассмотрел золотой кубок с широкими краями, чару по-местному, рядом лежит плотницкий топорик с узким лезвием, дальше сверкает немыслимым светом золотое ярмо, а выше всех торчит орало. Оно вонзилось острым лезвием в камень, оплавив его, теперь вызывающе вздымало изогнутую рукоять.

Мрак вскинул голову. Так и есть, видно, как латали каменный потолок. Эти вещи проломили крышу и два поверха!

– Вот видишь, – сказала Кузя победно, – он совсем не бросается на них!

– Он ничего не понимает, – сказала Светлана снисходительно. – Для собак и мы – боги. Им не расскажешь, что эти вещи рухнули с небес. И что ни один из смертных не в состоянии взять в руки. Кто пытался – сгорел в небесном огне!