Наконец Додон милостиво остановил восторги, проговорил с веселостью в голосе:

– Мы отпускаем воительницу Медею в пожалованные ей земли. Бывшие владения Волка. Также велим Гонте отправляться со своими отрядами на защиту наших кордонов. А доблестный Мрак, уже защитивший нас однажды, пока останется…

– Это зачем же? – спросил Мрак настороженно, но в сердце безумно затрепыхалась надежда.

– Тебе оказана будет великая честь, – сообщил Додон. – Я поеду навстречу герою, поклонюсь ему вместе с народом. А ты поедешь со мной, своим тцарем.

Душа Мрака сложила крылья и камнем упала в пропасть. Все ждали от него какого-то ответа, он хотел было поправить, Додон-де не его тцар, но смолчал, в сравнении с несбывшимися мечтами все неважно, все тлен и мелкая суета. Кивнул:

– Поеду.

Додон тоже смолчал, хотя выглядело, что гордый невр мог бы и отказаться. Пусть. Не стоит об этом сейчас. Скоро все решится, как волится ему, тцарю Куявии.

Через два дня из ворот детинца галопом выметнулись дружинники тцаря и умчались, затем уже степенно выехали на сытых конях старшие дружинники, следом появилась раззолоченная повозка тцарей Куявии.

Сам Додон сидел верхом на коне. Коляска катила пустая. Для важности, да и вдруг в самом деле захочется укрыться от пыли и зноя, отдохнуть от тряски. Голик и бояре старались держаться поближе, кланялись угодливо, подбоченивались, горячили коней и вздымали дыбки, выказывая себя лихими конниками.

Мрак видел, как тцар посовещался с Голиком, кивком подозвал ближе. Мрак подъехал, темные, как ночная вода, глаза Голика сопровождали каждое его движение.

Додон выудил из складок одежды перстень с кроваво-красным камнем:

– Перстень Льдана. Он обладает свойством продлять жизнь и здоровье тому, кто его носит. Скачи вперед, и, когда гроб с костями героя окажется на земле Куявии, открой крышку и надень ему на палец.

– На правую руку, – добавил Голик. – Обязательно на правую. Мол, наше дело правое.

Мрак озадаченно повертел в руке перстень. Пожал плечами. Можно и надеть, хотя и нелепо надевать на костяшку. Наверное, что-то ритуальное.

– Сделаю, – пообещал он. – Ишь, с каким перстеньком расстаться не жаль. Что значит уважение к пращуру!

Голик сказал значительно:

– Ты тот, кому оказана высочайшая честь первым взглянуть на священные кости нашего великого пращура. А вторым будет после тебя тцар!

– Да я и не отпихиваю никого локтями, – пробормотал Мрак. – Пусть тцар глядит вволю. Хоть и на ночь возле себя положит. А мне бы и вовсе не глядеть на кости. Нагляделся.

– Нет-нет, – возразил Голик торопливо. – Народ должен видеть, как один герой встречает другого. Ну, хоть бы кости. Такие жесты запоминаются! Им придается значение.

Мрак пожал плечами:

– Надо так надо. Встречу, отворю гроб, надену. На правую так на правую. Только и делов!

Он прижал коня пятками, и тот, подобно скользкой рыбе, пытаясь выбраться из жестких объятий, рванулся вперед. Голик отряхнул с одежды комья земли, вздохнул с облегчением:

– Ну вот и все.

– Все ли? – усомнился Додон. – Нам еще и этого хоронить!

– Кого угодно зароем, – пообещал Голик.

Огромный черный жеребец несся тяжело, земля вздрагивала под ударами его копыт. Но мчался так, что не всякий легконогий конь смог бы идти рядом, да и то вскоре отстал бы, а этот черный зверь ровными тяжелыми прыжками неутомимо мерил и мерил дорогу, и Мрак подумал, что конь похож на него: не блещет красой, зато чего-то да стоит в деле.

Воздух был настолько чист, что он с необычайной резкостью видел цветные жилки в самых дальних скалах, различал листья и ягоды на кустах за десятки верст, видел шныряющих по деревьям муравьев, чуял шевеление крота под землей.

Когда далеко у виднокрая показалось темное пятнышко, а за ним светлое, с искорками, облачко пыли, он уже догадался, что это и есть повозка с телом Льдана. Конь мощно мчался по дороге, земля гремела под копытами, и на очередном повороте Мрак уже различил крытую повозку, два десятка сопровождающих всадников. Солнце поблескивало на доспехах, разбрасывало яркие зайчики.

– Скоро передохнем, – сказал Мрак коню подбадривающе. – Пока я буду надевать это кольцо, отдыхай вволю. Хоть лопни. Я даже слезу с тебя, если хочешь… Потом сразу назад!

В нетерпении он похлопал коня по шее, побуждая бежать шибче. Тот понял, наддал, земля стала проскакивать под брюхом еще быстрее.

Он сначала не понял, что слышит жалобный крик. Лишь когда крик повторился, в недоумении повернул голову.

В полуверсте от дороги трое мужчин в лохмотьях поджигали перевернутую телегу. Еще один привязывал к коню ребенка лет пяти, а двое садились на лошадей, оглядывались на заводных, где на конских спинах лежало что-то серое и грязное, как старые мешки.

Мрак различил двух женщин, тоже в лохмотьях, грязных, с нечесаными волосами. Их бросили на коней и привязали. Одна свесилась молча, другая жалобно и безнадежно звала на помощь.

Зачем это мне – успел подумать Мрак. Ему наказ – встретить кости героя и надеть на палец кольцо. И не его дело вот сейчас вмешиваться…

Но конь, повинуясь движению колен, уже свернул с дороги. Разбойники, завидев всадника, без спешки, но и не медля, хлестнули коней и понеслись к россыпи скал.

– Стойте! – гаркнул Мрак. – Оставьте женщин и ребенка! И тогда уходите, не трону.

Всадники мчались весело, а задний обернулся, оскалил зубы в смехе, покрутил пальцем у виска. Мрак сам понимал, что глупо одному преследовать шестерых, но уже пощупал рукоять секиры, изготовился к крику, столкновению, яростному оскалу зубов, лязгу металла о металл.

Он догнал заднего, когда передние уже втягивались в узкую щель между скалами. Те не увидели, как упал под копыта коня их напарник, а Мрак погнал своего жеребца, метнул секиру и сшиб с коня еще одного, уже у самой щели.

На скаку он нагнулся подобрать с земли секиру, и это спасло: сверху вжикнуло, а Мрак, выпрямившись, увидел злое и растерянное бородатое лицо. Третий разочарованно выругался, с топором в руке побежал к своей лошади. Мрак пустил коня наперерез, разбойник, видя, что не поспевает, повернулся и побежал по каменистой насыпи, где на коне за ним гнаться было бессмысленно.

Мрак зло подхватил булыжник, швырнул вдогонку. Разбойник как раз ухватился за выступ скалы, подтягивался, когда камень с силой ударил в плечо. Его руки разжались, он покатился вниз, стукаясь о валуны.

– Еще один, – сказал Мрак вслух. – Ума нет, считай – калека.

Уже осторожнее поехал вперед, вслушиваясь не только в шорохи, но и в запахи. Все говорило о том, что трое оставшихся с полоняниками уже проехали далеко вперед, и он пустил коня быстрым шагом.

Ход расширился, но в двух сотнях шагов впереди увидел темный вход в пещеру и пять коней вблизи. Один разбойник спутывал ноги своему коню. Увидев Мрака, закричал, отступил к входу.

Из темного зева вышли двое. Лохматые, грязные, с топорами в руках. На поясах висели длинные ножи.

Мрак придержал коня:

– Вас было шестеро. Если хотите, чтобы из вас троих осталось трое, берите коней и уезжайте. А женщин и мальчонку оставьте.

На него смотрели исподлобья. Один сказал хриплым сорванным голосом:

– Нас трое.

– Сейчас останется меньше, – пообещал Мрак.

Разбойники переглянулись, двое начали заходить с боков. Один поудобнее перехватил длинное топорище, стал приближаться спереди.

Мрак чуть подал коня назад, предупредил:

– Ребята… Ежели осерчаю, то вам же хуже будет. Один из ваших соратников еще жив, вы бы подобрали, подлечили малость.

Передний разбойник сплюнул:

– У ворья не бывает соратников. Только сообщники! Каждый за себя, один бог за всех.

– Какой бог? – спросил Мрак.

– Бог воров.

Они бросились разом. Мрак упредил, сдавил коню бока, тот скакнул на переднего, стоптал, Мрак махнул секирой, услышал удар по упругому мясу, сделал два прыжка и быстро развернулся.