— Да я как-то ничего…

— Голова не кружится? Сознание на месте? Не тошнит?

— Всё хорошо.

— Значит, помог ритуал, — счастливо выдохнул Киату.

— Какой?! — встрепенулась я. Замерла от страха. В голове сразу возник Фредди Крюгер и чёрная гадость из подземелья.

— Когда я представил тебя морю, как свою джани-до, — спокойно пояснил Киату.

— Это ведь была просто помолвка…

— Не просто. Не в случае с одарёнными.

— А как? — удивилась я.

— Если одарённый посвящает свою будущую мухарку морю, он клянётся защищать её и просит море защитить. А ещё сообщает о готовности делиться жизненной силой с той, кого любит. Особенно в те моменты, когда ей нужно. Видишь, ты больше ни разу не упала в обморок с того ритуала. Ведь так?

Я сглотнула и посмотрела на Киату расширенными глазами:

— Любит?… — во рту пересохло от радостного волнения. — Ты меня любишь? Почему же ты не сказал об этом?

— Разве это и так не понятно? — удивился Киату.

Я подняла руку и дотронулась ладонью до его щеки. С мягкой, короткой бородой. Погладила.

— А теперь ты смешной.

— Почему?

— Потому что надо говорить. Всё говорить. Я намёков не понимаю. Джива вам глупая досталась, я даже школу с пятью тройками закончила, — ласково сказала я, совсем по-новому глядя на Киату. Красивый, мужественный, уставший, но самый лучший на свете злодей…

Это тебе не Владик Серов, который с газона сорняки обрывал в подарок одной рукой, а другой нос вытирал. И не Борька Арабаджиев со спортивного факультета. Это мужчина. Нет, не так! МУЖЧИНА.

— Мой мухар! — торжественно произнесла я, чувствуя, как трепещет в груди сердце.

И Киату не рассердился.

— Пусть будет мухар, — кивнул он, и вдруг в его глазах его засветилась радость: — Погоди, Тася, малышка? То есть ты согласна? Ты больше не злишься на меня?

— А разве не видно? — передразнила я его.

— Ну… — заволновался Киату, его глаза засияли, как синие звёзды: счастьем, волнением, радостью. — Я просто… Скажи мне прямо, Тася. Давай нарушим все традиции, только скажи: ты согласна стать моей мухаркой? Женой? Любимой? Навечно?

Очень захотелось кинуться к нему на щею, щеки зацеловать и губы, и даже нос от радости, и сжать крепко-крепко, как в детстве дедушку, ломая позвонки от избытка чувств, но я только сказала ещё более торжественно:

— Почти согласна. Навечно не получится, если нам помешают три вещи…

— Какие? — напрягся Киату и выпрямился, словно был готов прямо сейчас море выпить или прыгнуть и поймать утреннее солнце руками.

Кажется, я его тоже люблю! Но пока не признаюсь. Слишком много еще «но».

— Мы не сможем быть вместе, если не спасём Дживайю от разрушения, — загибала я пальцы, мгновенно став очень серьёзной. — Если меня съест чёрная дыра господина ректора, как он обещал. Уже сегодня. И если ты станешь от меня что-то скрывать…

Похоже, нужно было сразу соглашаться на мухарку и замуж. Только условия выставить, как царевна-лягушка: или так, или никак. Стольких бы проблем избежали! И шишек. Мудрые они были, наши русские сказки! Если доведётся однажды вернуться на мой филологический факультет, по сказкам диплом защищать буду! Решено. Зачем мне Шатобриан или Гийом Аполлинер, если слова там красивые, а смысла не разыщешь? В крайнем случае по Пушкину пройдусь, с микроскопом по строчкам. Уж там-то наверняка смысла громадьё, хоть Онегин меня и раздражает как герой, зато Золотая рыбка молодцом!

А, может, шишки и нужны были? Одному Оку ведомо…

В общем, как только Киату выпытал у меня все подробности про чёрное чудовище из подземных лабиринтов, про ректора из Храма Знаний, превращающегося в жуткого монстра, про роль Аридо, он начал рвать и метать… по большей части ругательства, как рыба икру. Киату мигом сам проснулся и весь остров перебудил. Точнее, Киату заявил, что нельзя больше медлить ни секунды. Пора действовать!

Он схватил меня за руку и потащил от пляжа обратно к площади, охваченной сладкой дрёмой, сопением и бессознательными обнимашками.

— Проснитесь! — крикнул Киату.

Ноль реакции в ответ. Только Большой Трэджо приподнял голову и снова её опустил на пустой бочонок. Галя Крохина что-то просопела одними губами, будто рыба пузырьки выпустила, бесшумно, но выразительно.

А потом лишь храп «а капелла»: от грандиозных раскатов до почти мышиного попискивания.

— Вот черти! — рявкнул Киату и пнул со злости повалившийся наземь столб — один из тех, что до вчерашнего вечера удерживали крышу таверны. Столб соскользнул, ударил в бочку, бочка покатилась и с силой ткнулась в фундамент. Тот треснул, а потом нависающая над ним конструкция, весьма похожая на памятник Петру Первому Зураба Церетели, покачнулась. Я замерла, вцепившись пальцами в ладонь Киату. А конструкция заскрипела страшно, накренилась. Дунул ветер. Послышался стон тросов и хлопанье парусов, как крыльев убитой птицы, падающей с неба. Скрежет. И всё обрушилось. К счастью, не на людей, а на склад припасов тавернщика. Грохот стоял ужасный. Поднялась пыль с песком.

У меня защемило сердце. Прощай «Барабант», теперь ты годен разве что в топку…

Сонные люди очнулись. Одни подняли головы, вытаращив глаза, другие подскочили, озираясь. Третьи воздели глаза к небу, поминая Око.

— Просыпайтесь! Не время спать! — гаркнул Киату. — Грядут перемены!

Выискав в толпе глазами Аридо, он бросился к нему, отпустив мою руку. В два прыжка оказался рядом. Схватил уже кем-то отвязанного принца за грудки.

— Тёмного гада у себя приютил, да, мерзавец?! Мне плевать, что ты королевских кровей! Я тебя наизнанку выверну, негодяй! Признавайся! — Киату принялся трусить принца, как грушу.

— Эй, потише Катран, остынь! — подскочил к нему Уроджас.

Киату оттолкнул товарища. Март и Большой Трэджо заспешили к нам. Галя Крохина — хвостом за своим великаном, засучивая рукава, словно драться собирается… И когда они так спеться успели?!

Впрочем, не было времени на бесполезные раздумья. Я бросилась в гущу событий.

— Признавайся! — орал на принца Киату. — Что за нечисть обитает в твоём дворце? С каких пор ты мрак кормишь?!

Аридо лишь пялился спросонья и бормотал междометия из серии «яшто», «яништо». Грымова встряхнула головой, сбрасывая остатки сна, вскочила на ноги, как солдат, и оттолкнула Киату. Тот аж отлетел, ведь силищи у неё в руках — на пару гренадёров хватит.

— Стой! Ты так из Арика всю печень вытрясешь! И за горло не хватайся, у него голос! Белены объелся, пиратище?!

Аня протёрла глаза и лениво крикнула издалека:

— Нет, Ариша, Киату просто газу веселящего перевайпил. Все тут здорово вчера оторвались. У него, видимо, побочка… — потянулась на чужом кафтане и хмыкнула: — Бизнес открыть, что ли? А то кальяны-мальяны на каждом углу, а «вжух развеселю» — только у меня. Эксклюзив. Киату, ну что ты такой злой? Успокойся, а то сейчас опять дуну.

— Я тебе дуну! — рыкнула я на обнаглевшую Электру, переминаясь с ноги на ногу возле Киату. И пальцем погрозила от души. Кажется, я начинала понимать позицию властей.

Народ вокруг, разбуженный, но ещё толком не проснувшийся, начал гудеть и переговариваться, многие только сейчас с удивлением узнали в пленнике младшего сына короля.

Киату готов был снова накинуться на принца, поэтому я встала между ними и выставила ладонь:

— Не нападай на него, Киату! Аридо был не в курсе. Я точно знаю.

— Откуда? Он наврал тебе… — буркнул мой самый лучший на свете злодей и сжал кулаки, глядя на принца так, словно это он меня съесть собирался, а не чудище в подвалах королевского дворца.

Кажется, помимо новостей о подземном мраке Киату всё ещё меня ревновал. И ревность упала на старые дрожжи классовой и прочей ненависти. Как же у них всё сложно! У нас всё элементарно: этот олигарх, этот дворник по призванию, этот на рынке шаурму заворачивает. Кто хорошо шашлыки жарит хорошим людям, тоже имеет шанс стать олигархом и купить футбольный клуб в Англии.