Лапанья бросил на меня упрямый взгляд, но тут же отвел глаза, стоило ему встретить мой прямой взгляд.

Ну давай, решайся! Я ведь практически прямым текстом предложил объяснить.

Я смотрел на Лапанья и понимал, что если он не переступит через свою закрытость даже сейчас, нам больше не о чем будет говорить.

— Объяснишь? — тихо спросил Лапанья.

— Конечно, — легко кивнул я. — Ты в курсе, что родовые земли, на которых мы с тобой сейчас сидим — это бывшие владения рода Каспадиа?

— В курсе.

— А про то, что я уничтожил всех взрослых представителей рода Каспадиа, чтобы их получить?

Лапанья вскинул на меня удивленный взгляд.

— Ясно, информационный пакет был неполным, — сделал вывод я. — Я фактически уничтожил род Каспадиа, пощадил только совсем детей. У них сейчас старший — тринадцатилетний мальчишка. На момент того боя у него даже магического источника еще не было. И не обманывайся его титулом наследника рода. По факту это не так. Его все называют наследником рода только потому, что других кандидатов у Каспадиа нет. Но на самом деле мальчик Каспадиа своего родового камня в глаза не видел. Он не то, что не наследник, он даже в основу рода не входит.

Лапанья напряженно слушал.

— Соответственно, и принимать какие-либо решения от имени рода он попросту не имеет права, — закончил я.

— Но ты отказал ему не поэтому, — произнес Лапанья. — Я тоже пока не могу официально вступить в клан, я — не глава рода.

— Пока я верил, что ты разберешься с родовым камнем Нишант, это не имело особого значения, — пожал плечами я. — Подождать год — это ерунда. Но с Каспадиа ты прав, я отказал ему не только поэтому. Зачем мне в клане потенциальный враг?

— Может, и не враг, — нерешительно возразил Лапанья.

— Баджи, — укоризненно протянул я. — Мои люди убили всю его семью!

— То есть камень тут ни причем, — сдался Лапанья.

— Да дался тебе этот камень! — раздосадовано бросил я. — Ты правда считаешь свой род обреченным? Ты отдаешь себе отчет в том, что возможности великого клана и возможности одиночки без единого человека за спиной — это небо и земля? Или ты думаешь, ради своего будущего клановца я не поднял бы на уши всю страну, а то и весь континент?

Лапанья молча отвел глаза.

— Допустим даже, мы не найдем твой родной родовой камень, — продолжил я. — С чего ты решил, что не существует способа разорвать связь с камнем? Мы же снимаем кровную привязку с родовых хранилищ, так почему нельзя сделать то же самое с камнем?

Лапанья вскинул на меня изумленный взгляд. Эта мысль ему в голову вообще не приходила, похоже.

— Я не знаю способа, — сразу предупредил я. — Но это совершенно не значит, что его не существует. У меня есть управляющий артефакт системы, из которого можно вытащить какую-то информацию. Есть Лианг, в роду которого такой же артефакт хранится не первое столетие. Есть хранитель знаний Чопра. Да, в конце концов, можно и просто по древним родам аристократов пройтись с вопросами. Даже если мои клановцы или союзники не знают, то может, кто-то из других аристо знает и захочет продать нам эту информацию.

Каспадиа, конечно, был уверен, что такого способа нет. И его ссылка на род Асан меня впечатлила.

Однако я уже сталкивался с тем, что есть вещи, которых не знает никто, кроме совсем узкого круга посвященных. Например, тот же полный клановый ритуал, который сделал мой клан великим. Даже о самом его существовании очень мало кто в курсе.

Впрочем, основную ставку я все равно делал не на аристократов, а на знания чужаков и древнюю систему. Кому, как не нам, искать и находить подобные невозможные пути?

Лапанья долго смотрел мне в глаза, а потом тяжело вздохнул.

— Я понял, плохо быть одиночкой, — сказал он.

— Почему? — слегка улыбнулся я.

— Потому что все, о чем ты говоришь — это связи. Со мной не будут разговаривать на эту тему ни Лианг, ни Чопра, ни древние аристо. Я им никто, и мне нечего им предложить. А с тобой легко пойдет на контакт любой из них.

Я не совсем это собирался донести, но в целом, вывод верный.

Во многом именно ради этого я поднимаю клан и выстраиваю свою репутацию. Возможности. То, что одиночке Лапанья представляется неразрешимой проблемой, для меня всего лишь очередная задача. Одна из многих.

— Тебе достаточно, чтобы на контакт с тобой пошел я, — подмигнул я ему.

Лапанья несмело улыбнулся.

— А ты пойдешь? — почти без паузы спросил он. — Даже после того, как я фактически тебя обманул?

Хорошо, что он это понимает.

Да, с его стороны прямой лжи не было ни разу, но мы оба прекрасно понимаем, что лгать можно не только словами. Он намеренно создавал совершенно неверное впечатление о своих действиях и перспективах.

И радует, что он не прячется за отговорками.

— Знаешь, Баджи, меня отец отучил от лжи еще в той жизни, — слегка улыбнулся я. — И для этого было достаточно одного-единственного разговора. Я до сих пор помню, как он мне объяснял. Ложь — это попытка сбросить с себя ответственность. Разбил что-то и врешь, что оно само упало? Ты бежишь от наказания. Говоришь, кто-то другой первым начал? Ты боишься осуждения. Ты — слабак. Действия — твои. Решения — твои. Или не делай, или делай и отвечай за то, что делаешь. Даже если весь мир против тебя.

Лапанья уважительно склонил голову.

— Ты прав, — решительно кивнул он. — Я не хочу быть слабаком. Я ошибся, не рассказав тебе сразу все, как есть. И я не буду бегать от ответственности. Я готов принять любое твое решение.

Я встретил его прямой взгляд и улыбнулся.

— Э, нет! — фыркнул я. — Думаешь, я сейчас обижусь, как мелкая девчонка, выгоню тебя и забуду о твоем существовании? Не дождешься. Это в детстве простая схема: ошибка — наказание, — могла сработать. Сейчас все проще и сложнее одновременно. И ошибаться, и наказывать себя за ошибки можешь только ты сам. Что тебе с моих слов или действий? Это твоя жизнь, Баджи. И только твоя.

Судя по жесткой усмешке Лапанья, он был вполне согласен, но так и не понял, к чему это я.

— Этот эпизод заигран, — пришлось пояснить мне. — Ты не просил моего доверия, но молча им пользовался, а я ошибся, дав его авансом. Мы оба хороши. Проехали. Возвращаемся к началу и смотрим, что из этого выйдет. И выйдет ли хоть что-то.

— То есть ты не отказываешься мне помогать с камнем? — прищурившись, уточнил Лапанья.

— Нет, не отказываюсь, — подтвердил я. — Но обсуждать условия мы будем до. Как и в любой нормальной сделке.

— Пошагово, с самого начала, — кивнул Лапанья. — Хороший вариант, согласен. И, пожалуй, стоит вернуться к исходным позициям.

Я вопросительно приподнял брови.

— Все, что я мог сделать с чужим родовым камнем, я уже попробовал, — пояснил Лапанья. — Успеха не достиг, как ты понимаешь. Можно считать, что на сегодня моя работа с ним закончена. Могу я попросить тебя сохранить камень для меня?

Камень принадлежит ему, Лапанья честно расплатился за него древним объектом. Но хранить камень на съемной квартире — та еще авантюра, так что его просьба вполне логична.

И при этом, кстати, она является изрядным жестом доверия. Отдавать родовые сокровища посторонним людям, мягко говоря, не принято. Алчность и на куда меньшие ценности срабатывает. А он даже условий не обозначил, когда озвучил просьбу.

В общем, я оценил.

— Конечно, — кивнул я. — Закину в родовое хранилище и отдам по первой твоей просьбе, слово.

— Благодарю, — склонил голову он. — Ты уже понимаешь, к чему я это, да?

Понимаю. Но помогать не буду, такие вещи тоже нужно уметь спокойно озвучивать и принимать.

— Я считаю себя больше не в праве пользоваться твоим гостеприимством, — сказал Лапанья. — Завтра же найду себе квартиру в городе и освобожу гостевые апартаменты.

Моя очередь благодарно склонять голову. Отзывать свое приглашение пожить на моих родовых землях было бы слишком с моей стороны, мы все-таки не рвем отношения напрочь. Но он все правильно понял и проявил инициативу сам.