— Вирджиния! — крикнул он, подходя к деревянной перегородке между их номерами. — С тобой все нормально? Что ты делаешь?

Готовишь план, как избавиться от меня?

Нет ответа. И это настораживало. Спит? Но он выкрикнул громко так, что Келли выглянула со второго этажа:

— Что случилось?

— Где Вирджиния? — он поднял голову, смотря на стюардессу. Может быть, она прояснит этот вопрос.

— Я не знаю.

— Пусть никто никуда не выходит из своих номеров, — произнес он и стукнул кулаком по деревянной перегородке, — Вирджиния, ты меня слышишь?

Перегородка зашаталась, он отошел на шаг назад и сделал безумную вещь: с силой толкнул ногой перегородку, и та с хрустом свалилась на деревянный пол на террасе.

И опять тишина. Вирджиния не выбежала в шоке от резкого звука и не закричала на него. Странно…

Саид зашел на ее территорию и схватился за ручку двери в номер.

Она открылась сразу, впуская его в темную комнату. Задернутые шторы, почти ничего не видно. Харам — вваливаться в номер женщины, гореть ему за это в аду, но он не мог иначе. Как и не мог дать логического объяснения своему странному поступку. Это радуга привела его сюда.

— Вирджиния, — прошептал он. Девушка лежала на кровати, полностью укутанная простыней. Лишь медово-карамельный каскад волос слегка выглядывал из-под простыни.

От звука его голоса она даже не вздрогнула. Он подошел ближе, параллельно шепча имя Аллаха, откинул край простыни. Его рука коснулась ее лица и обожглась о горячую кожу девушки:

— Вирджиния! — шокированный этим жаром, Саид сел на кровать и ладонями коснулся ее щек. — Аллах! Ты вся горишь!

Темнота в комнате и жар, исходящий от ее тела…Саида сковал страх.

Он склонился над девушкой, руками убирая пряди мокрых волос с ее лица и пытаясь услышать ее дыхание.

— Вирджиния, — шепотом позвал он, но слова эти больше походили на мольбу. От напряжения он затаил дыхание. Она не может умереть, она обязана жить!

Его шок прошел, когда он почувствовал ее вздох. Дыхание Вирджинии было слабым и неровным, но она дышала! Он закрыл глаза и прошептал имя Аллаха.

Он срочно должен помочь. Но она женщина, ему нельзя прикасаться к ней…С другой стороны, он уже это делает: его руки все еще на ее лице, он чувствует ими жар ее кожи…Исламские запреты…Разве справедливы они, когда спасаешь умирающего человека? То, что он сейчас делает, это не грех. Вирджинию не медля ни минуты надо отвезти в больницу.

Подхватив девушку на руки вместе с простыней, Саид направился к двери, толкнул ее ногой и вышел в коридор. От яркого света он зажмурился, но продолжал уверенными шагами идти в холл.

Хотелось скорее очутиться в больнице, услышать ее голос, увидеть наконец цвет ее глаз и облегченно выдохнуть. Почему это случилось именно с ней?

Саид сильнее прижал Вирджинию к себе, все еще чувствуя сильный жар. Но пусть лучше так, чем мертвое холодное тело.

— Только не умирай, — прошептал он и, дойдя до стойки рецепшена, скомандовал: — мне нужна машина!

Девушка, стоящая за стойкой, попятилась назад, но уперлась в стенку.

— Срочно! — рявкнул он, и девушка вздрогнула, руками сильнее зажимая маску на своем лице:

— Она умерла?

Эти тихие слова, сказанные на ломанном английском, заставили Саида посмотреть на Вирджинию: ее ослабленные руки свисали плетьми, голова безвольно запрокинулась назад так, что ее длинные волосы рассыпались в беспорядке.

— Если у меня не будет сейчас машины, то она умрет, — он смягчил тон, сам удивляясь себе, — ей срочно нужна помощь.

Через пять минут он сидел за рулем старого Ниссана и ехал в город.

Нужна любая больница! Хоть какая-то помощь! Он согласен на все.

Временами Саид оборачивался на заднее сиденье, где лежала Вирджиния, но она лежала тихо, не шевелясь.

Он остановил машину возле первой попавшейся больницы. Его руки опять коснулись ее тела, легкого, как перышко, и горячего, как пламя. Но жар этот его уже не пугал, по крайней мере, так он знал, что она жива.

С надеждой он открыл дверь и зашел внутрь, но опешил от увиденного. Это было самое ужасное место, какое он когда-либо посещал в своей жизни: длинный темный коридор с обшарпанными стенами был полностью заставлен каталками. И людям, которые лежали на них, еще повезло: остальные лежали прямо на полу.

Сплошная свалка тел… Куда он привез дочку Даниэля Фернандеса?

Девушку, которая росла в богатой семье и получала все самое лучшее? Он привез ее в преисподнюю! Но выбора не было.

Он двигался быстро, ощущая запах гнили и болезни. Кругом пахло смертью. Он сильнее прижал Вирджинию к себе, носом зарываясь в ее волосы. Они пахли уже знакомым ароматом, нотки которого он так и не разгадал. Но для него это сейчас был запах жизни. Вирджиния обязана жить. Ее отец не простит ему смерть дочери.

— Мне нужен самый лучший врач! — сделав бесчисленное количество шагов, он наконец увидел человека в белом халате. Девушка-медсестра пыталась перевернуть с пола здоровенного мужчину. — И отдельная палата! Я заплачу любые деньги!

Медсестра обернулась на его голос, но лишь пожала плечами:

— Оглянитесь вокруг, здесь деньги уже не играют роли. Болезнь не выбирает людей по кошельку. В этом месте все равны.

Это были страшные слова. Впервые в жизни он осознал: деньги — это пыль. Здесь никому не важно, что он был Шараф аль — Дином. Никому не было дела до его семьи и ее статуса, никто не испытывал страха перед ним. Впервые в жизни Саид понял, что при всем своем могуществе он бессилен.

— Кладите ее на пол, — медсестра все-таки перевернула мужчину, освобождая место для Вирджинии, — других мест нет. Доктор подойдет, как только закончит осматривать других пациентов.

Это так легко сказать! Медсестра, наверное, устала повторять эти слова, но на Саида они произвели шоковое впечатление. Он боялся даже стоять на этом грязном полу — не то что положить на него девушку…

— У вас нет выбора, — кивнула медсестра, понимая его замешательство, — вы устанете ее держать.

Он держал в руках штурвал Боинга несколько часов, пилотируя в ручном режиме. Выдержит и вес Вирджинии. Она невесомая, как облако.

— Нет, я не устану.

— Положите, я осмотрю ее, пока врач не пришел.

Он сделает это, но только ради спасения ее жизни. Нахмурившись, Саид наклонился и опустил Вирджинию на этот ужасный пол, рукой убирая ее волосы с лица и пытаясь уловить ее движения. Ее кожа стала бледнее в разы.

— Позовите доктора, она умирает! — он наклонился к ее лицу ближе, пытаясь ощутить ее дыхание.

Медсестра вскочила на ноги и побежала за врачом. Ему хотелось верить, что это так. Он запрещал себе мысли о ее смерти. Губы сами стали шептать слова на арабском языке — дуа, молитва Аллаху — больше не к кому было обратиться:

— Аллахумма рабби-н-нас азхибиль-бас, ишфихи ва анташ-шафи…

Слишком холодно и больно… Боль во всем теле… Хочется дышать, но это дается с трудом… Шёпот возле уха… тихий знакомый голос…совсем рядом. Она слышит его, и ей хочется слушать его бесконечно…Сил нет даже открыть глаза, но этого можно и не делать, она прекрасно знает, кому принадлежит этот голос.

— Саид, — еле слышно прошептала она. Его имя удалось выговорить с трудом.

Саид замолчал. Она ощутила его руки на своем лице. Надо было открыть глаза, но сил не было. Хотелось спать…Но кое — что ей надо успеть сказать:

— Не говори… — прошептала она. Губы пересохли, но пить уже не хотелось. Только бы договорить… — моим родителям.

— Посмотри на меня, — попросил он. Хотел встряхнуть ее, увидеть в ней жизнь, — ну же, посмотри на меня!

Но даже крик не заставил ее открыть глаза. Она опять отключилась.

— Вирджиния, — снова зашептал он, но не услышал ответа. Не получив от нее никакой реакции, Саид снова запаниковал:

— Вирджиния! — теперь он тряс ее за плечи, пытаясь заставить сказать хоть еще одно слово.

— Я осмотрю ее, — Саид очнулся, когда голос врача прозвучал рядом.