— Как президент авиакомпании я приступаю к реализации собственной стратегии по выходу из кризиса. Мы пойдем другим путем. Мы — сильные и гордые, не должны просить помощи Катара.

Он наш конкурент — таковым и останется. Я не встану на колени перед Ахмадом аль — Аджми и не буду просить у него помощи.

Мухаммед схватился за сердце, тут же Фрэнк пришел на помощь, усадив того на стул. Саид прекрасно видел это и лишь нахмурил брови. Его отцу было больно сейчас слышать такие слова… Нет, ему было больно осознать, что собственный сын предал его. Но он мог предвидеть это, причинив боль Саиду, выгнав Вирджинию из Дубая.

Это был нож в спину. Сейчас Саид поступал так же: рушил все, к чему шел его отец долгие годы. Нет, это не месть — это доказательство того, как сильна его любовь к Хайяти. Он пойдет на все ради нее, лишаясь свободы, — лишь бы дать свободу ей. Это единственный способ для них быть вместе.

Он прекрасно слышал недоумение в зале, моментально прекратив это лишь взмахом руки:

— Мы выйдем на иной рынок — туристический, — хитрая улыбка коснулась его губ. Именно это пришло ему в голову, когда он находился целый месяц в Дохе, после слов Омара об отце, который купил пару яхт. — У нас есть воздушный флот, в моих планах приобрести морской. Мы выйдем на международный рынок, занимаясь перевозками туристов. Я уже связался с множеством туристических фирм. Они согласны сотрудничать с нами. Страны Европы, Россия, Соединенные Штаты, Азия… Для них мы — престижный, элитный перевозчик. Для нас они — шаг в большое будущее, которое принесет нам миллионы новых пассажиров.

— Саид, — прошептал Мухаммед, он посмотрел по сторонам: все заслушались, даже Фрэнк, — что ты делаешь? Ты рушишь все!

— Я пытаюсь сохранить и развить то, что еще осталось, отец.

— Ты наживешь себе врага…

— Я не боюсь врагов и буду гордо смотреть им в лицо.

В зале было тихо. Все слушали внимательно, всасывая информацию как губка. Люди понимали: либо они принимают новшества такими, какие они есть, либо они могут идти прочь.

— Я поддерживаю тебя, Саид. Аэропорт с радостью поможет «Arabia Airline» в любых начинаниях, — со своего места поднялся начальник аэропорта Асад бен Надир. — Мой сын Салих вскоре войдет в твою семью, а значит, мы все одна семья. Ты можешь рассчитывать на нашу финансовую и моральную поддержку.

Мухаммед не верил своим ушам. Его все предали! Его сын обманул его! Это любовь виновата — сделала Саида неуправляемым. Из-за иноверной девушки он совсем потерял разум. Мухаммед очень надеялся, что Саид никогда ее не найдёт.

— И что ты скажешь Ахмаду и Дамире, Саид? — этими словами Мухаммед привлек внимание сына.

— Я не умею врать, — твердо произнес тот, — а значит, правду.

— Ты предал меня, сын…

— Ты меня тоже, отец.

Грустно слышать и произносить эти слова… Но впереди ему предстоит услышать еще много неприятного — от Ахмада и его семьи, видеть слезы Дамиры… Она вообще ни в чем не виновата. Просто случайный путник на его дороге, которую прокладывал его отец.

Потом он поедет к Даниэлю. Наконец настало время подумать о себе и о своей жизни. Не жить по чужим правилам, диктовать свои. И, с позволения Всевышнего, следующий путь — в Олдерни. К его Хайяти…

Дубай, ОАЭ

Саид находился в доме матери уже час. Он рассказал ей все — от начала и до конца. Та, шокированная этой историей, сначала заплакала, но потом взяла себя в руки, присела рядом с сыном, держа его ладонь в своей руке. Фанан переживала: Саид столько всего натворил! Но, что бы он ни сделал, она всегда будет на его стороне — на стороне своего ребенка! Даже если Мухаммед откажется от нее!

Амина сидела с другой стороны, вздыхала и иногда улыбалась, пытаясь поддержать брата. Саид пришел от Ахмада, который находился с семьей в Дубае, подавленным, и это не удивительно: тот проклял его. Они снова стали конкурентами и врагами.

Дамиру Саид не видел. Разговаривал лишь с ее отцом. Ему было жаль девушку, но он был непреклонен. Раз решил разорвать отношения, нужно действовать решительно. Саид надеялся, что те килограммы золота, что он принес Дамире в качестве махра, послужат ей хоть слабым, но утешением.

— Я поддержу тебя в любом случае, Саид, — произнесла Фанан, — даже если из-за этого лишусь мужа.

Он не хотел жертв от матери, но ему нужна была ее помощь:

— Поедем с визитом к Даниэлю без отца. Аллах не запрещает мне сделать это.

*** Оливия мыла посуду и напевала грустную мелодию, изредка поглядывая в окно. Думала она о дочери. Телефон Вирджинии был отключен, хотя в рейсе та не была. Даниэль позвонил Арчеру, но тот тоже ничего не знал. Оливия начала волноваться.

Она снова взглянула в окно и замерла на месте. Ее руки так и повисли в воздухе вместе с тарелкой. Подъехавший к их дому Ягуар мог принадлежать только одному человеку. Сердце матери забилось сильнее. Она уже чувствовала, что дело будет касаться Вирджинии.

— Даниэль! — крикнула она мужу.

— Ливи, — Даниэль подошел к ней вплотную и поцеловал в шею, но она даже не заметила этого поцелуя, взволнованно прошептала:

— О боже! Это Саид!

Теперь и он посмотрел в окно. Шараф аль — Дины… Саид и две женщины в черных абайях. Мать и сестра. Когда арабы приходят в дом всей семьей, это означает только одно. Но как? Саид ведь завтра женится на Дамире! Зачем пришел тогда? И без Мухаммеда…

Возможно, Даниэль ошибается, и дело касается чего-то другого…

Услышав звонок в дверь, Оливия выключила воду и перевела взгляд на мужа. От волнения она не знала, что сказать. Этот визит неспроста. Уж она-то знала, отчего плакала ее дочь и, нарядившись в абайю, уехала куда-то и провела там ночь, а утром вся в слезах вернулась домой. То, что виновник слез ее дочери — Саид, она даже не сомневалась. Но доказательств не было, а дочь молчала. Любая бы на ее месте молчала, потому что не посмела бы сказать правду.

Саида, зашедшего в дом первым, было непривычно видеть в национальной одежде. Он всегда одевался как пилот, а теперь выглядел так, как будто никогда им и не был. Восточный наряд делал Саида другим — более взрослым и представительным. Даже взгляд изменился. Из мальчика, которого Даниэль обучал столько лет, Саид превратился в мужчину, точно знающего, чего он хочет от жизни. И это явно не урок по авиации.

— Ас-саляму алейкум, — произнес Саид, смотря на Даниэля, — я пришел с позволения Всевышнего. У меня к тебе разговор, касающийся твоей дочери.

Испуганная Оливия перевела взгляд на мужа, но чья-то рука коснулась ее плеча. Она обернулась — это Фанан дала понять, что дело касается только мужчин. Но ведь Джини и ее дочь тоже! Она будет принимать участие в этом разговоре!

Оливия последовала за мужем, но Саид взглядом остановил ее.

Арабы — очень странный народ. Женщины у них обязаны молчать и слушать. Во что впуталась ее дочь?

— Конечно, — кивнул Даниэль, — мой дом всегда открыт для тебя.

Он указал Саиду на стул во главе стола и обратился к жене:

— Оливия, сделай гостям кофе.

Сказала бы она этому гостю пару дерзких слов, но промолчала.

Стиснув зубы, пошла на кухню. Женщины последовали за ней.

— Мой сын пришел с миром, Оливия, не злись на него, — Фанан улыбнулась. — Я помогу тебе сделать кофе.

Мужчины сели напротив друг друга, и Саид не стал тянуть с разговором. Надо было разложить все по полочкам, и он начал с того, что теперь не пилот. Он оставил эту профессию в прошлом, чтобы быть открытым для будущего. Затем рассказал, что свободен от обязательств в отношении дочери Ахмада аль-Аджми. И только после того, как Оливия принесла кофе и женщины сели на диван, произнес:

— Я пришел не для того, чтобы поведать о планах авиакомпании. Мой визит носит сугубо личный характер. Я люблю Вирджинию, Даниэль, эта любовь взаимная и длится уже давно. С благословения Аллаха и твоего разрешения я хочу жениться на твоей дочери. Прошу твоего согласия на наш брак.