Она села рядом с ним, продолжая сжимать края палантина, опустила глаза и тихо прошептала:

— Спасибо.

Он, наверно, умер или это сон. Но сладкий запах, который исходил от нее, заставил задать себе один вопрос: во сне можно чувствовать запахи?

Она посмотрела на него. Взгляд голубых глаз был усталым, хотелось схватить ее и отнести обратно в дом.

— Зачем ты вышла? Нет необходимости вставать с постели, ты еще не здорова.

— Мне надоело спать, — слегка кивнула она. Наверно, из последних сил собралась и вышла, чтобы поблагодарить его, а он опять отдает приказы:

— Ты не должна говорить мне спасибо, это был мой долг.

Она отвернулась от него. Солнце скрылось за деревьями, создавая нимб зеленым верхушкам.

— Я звонил Джеку, он сказал, что с твоей бабушкой все хорошо. Ей лучше.

Хотелось порадовать ее, увидеть улыбку на ее лице. И она улыбнулась, слыша эту новость. Снова повернулась к нему и прошептала:

— Спасибо.

Было трудно не улыбнуться в ответ:

— Я купил тебе шоколад. Не знаю, какой ты любишь: горький, молочный, может, молочный с орехами. Пришлось купить все виды шоколада.

— Ты скупил весь шоколад? — Вирджиния засмеялась, представив эту картину. Она смеялась и выглядела при этом совсем еще ребенком.

Трудно было не засмеяться вместе с ней:

— Я угадал?

Ее смех стих, но улыбаться она не перестала:

— Я люблю лукаймат.

Ее ответ удивил. Лукаймат… Любимый десерт его детства и на всю жизнь:

— С медом или финиковым сиропом?

Конечно, с медом. Не надо было даже спрашивать ее об этом. Теперь он понял, почему от нее так сладко пахнет. Запах меда. Она обязана любить его.

— С медом.

Саид молча кивнул. Жаль, они не в Дубае, он бы купил ей тонну лукаймата с медом. Здесь люди не знают, что это такое.

— Но шоколад я тоже люблю. Я вообще люблю сладкое.

Слово «сладкое» прозвучало слишком сладко:

— Моя мама очень вкусно делает лукаймат. Я тоже его очень люблю.

Вирджиния смотрела на него большими голубыми глазами, понимая только одно: они совсем разные — с разными взглядами на жизнь, с разным вероисповеданием. Но у них две общие черты — любовь к небу и любовь к своему родному городу. Она, христианская девушка, любила мусульманский Дубай. Любила их кухню, их нравы, их порядки. Она выросла во всем этом. И сейчас, среди всего чужого, Саид оказался ей бесконечно родным.

Переливистое пение птиц разбудило Вирджинию. Она открыла глаза и вспомнила вчерашний вечер. Они с Саидом еще немного посидели во дворе и разошлись по комнатам. Странно, она уже начала привыкать к его постоянному присутствию рядом, и ей не хватало его сейчас.

Вирджиния уставилась в потолок, пытаясь понять свое самочувствие.

Сегодня оно было гораздо лучше. Несильная боль в груди, кашель…

Но в целом неплохо. Можно даже прогуляться к пляжу — Саид вчера сам предложил. Не стоит отказываться.

Слегка пошатываясь, девушка встала с кровати, но тут же взяла себя в руки. Нет, падать не входило в ее планы. Сначала — прогулка, а потом — завтрак. Впервые за пару дней она испытала голод.

Вирджиния надела белое платье с длинным рукавом, расшитое замысловатой вышивкой и мелкими жемчужинами. Было жарко, а в белом легче переносить жару. От духоты негде было спрятаться — хотелось сорвать с себя всю одежду и окунуться в прохладное море. Она слегла закашлялась, и Иман тут же влетела в комнату, что-то недовольно бормоча себе под нос на своем языке. Вирджиния нахмурила брови. Как ей надоел этот кашель вместе с лекарствами!!!

Но выбора не было: приходилось терпеть уколы — Иман была твердо намерена ее вылечить. Да и Вирджинии самой поскорее хотелось в Дубай, в свою маленькую уютную квартиру. Хотелось чувствовать родной запах города, где смешивались все нотки востока.

— Тебе будет слишком жарко в этом, — Иман посмотрела на девушку неодобрительно, — все туристы ходят полуголые.

Вирджиния снова закашляла, от нехватки воздуха. Хотелось уже на улицу:

— Я привыкла так одеваться, Иман. Жара меня не пугает. И я родилась в мусульманской стране.

— Но здесь не Дубай…

— Здесь Саид, — перебила она женщину.

— Ему придется смириться. Ты думаешь, он никогда не видел полуголых женщин? — хитро улыбнулась Иман. — Такой красавчик должен купаться во внимании женщин.

Вирджинии даже кашлять перехотелось. Она так и стояла с открытым ртом — слова Иман вызывали неприятный осадок.

А еще мерзкий скрежет в груди… Чертова болезнь…

— Я делаю это не для него, я делаю это для себя. Я христианка, но выросла в смешанных традициях. Я… — она махнула рукой, не желая продолжать разговор, — делайте мне укол, и я пошла.

После первого укола последовал второй. Такими темпами она быстро поправится… Вирджиния вышла во двор, закрыла глаза и вдохнула запах дикого леса. Воздух чистый, как в Альпах. Она улыбнулась, подставив лицо утреннему солнышку. Сейчас оно не сильно печет. В самый раз, чтобы убрать бледный цвет лица.

Саид открыл калитку и ступил на грунтовую тропинку, ведущую к дому. Он встал чуть свет, чтобы изучить окрестные места. И был приятно удивлен, когда обнаружил среди зеленой листвы небольшой водопад и маленькое озеро. Искупавшись в холодной и чистой воде, Саид смыл с себя все напряжение этих двух адских дней. Купание привело его в чувства и отрезвило разум.

Он перекинул футболку через плечо, ощущая, что этот день будет жарче предыдущих. Не хватало кондиционеров. Увидев Вирджинию, он остановился и стал наблюдать за девушкой. Та принимала солнечные ванны, раскинув руки в стороны и улыбаясь. Что ж, пока она не выздоровеет, большего ей нельзя.

— Мерхаба, Хайяти. (Прим. автора: Привет, Жизнь моя) Вирджиния вздрогнула, открыла глаза и ступила шаг назад.

Саид… Без футболки…Голый по пояс… Она даже видела капельки воды на его бронзовом теле. Закричав, она закрыла глаза руками и отвернулась. Такая необычная реакция посмешила его:

— Ты же мне доказывала, что христианка. Так и веди себя, как они.

Сердце заколотилось быстрее. Лучше бы она не видела его. Но, решив не сдаваться, гордо расправила плечи. Повернулась к нему и, смотря прямо в глаза, произнесла:

— Я не понимаю тебя. Порой ты ведешь себя совсем не как мусульманин…

— Здесь слишком жарко…

— А в пустыне нет?

— Здесь нет людей…

— А я кто?

Он хитро улыбнулся и опустил футболку, пытаясь найти вырез, чтобы надеть ее.

Вирджиния мельком отметила его движения, но все ее внимание сосредоточилось на другом — его теле. Саид был идеально сложен, пропорционально и атлетически. Генетика? Ходит в спортзал? Арабы ведь любят спорт. Хотя не все. Чаще под джалабией скрывают большие животы. Но этот мужчина был в отличной физической форме.

Саид натянул на себя футболку, и Вирджиния с облегчением выдохнула. Полуобнаженный Саид ее очень смущал.

— Ты довольна?

Она молча кивнула, встречаясь с его глазами, поймав себя на мысли, что до этого было гораздо лучше, но о таком даже нельзя думать. В памяти все еще был свеж образ его полуобнаженного, но Вирджиния старательно прогоняла его. Она перевела взгляд на его черные влажные волосы:

— Ты был на пляже?

— Нет, я не дошел до него. Встретил озеро…ярко-голубое…с прозрачной чистой водой…

Рассказывая про озеро, он словно описывал ее глаза. Кристально-голубые, на солнце они выглядели особенно ярко.

— Вирджиния, — произнес он, нахмурив брови, и сделал шаг ближе.

Смутившись, она отступила назад.

— Что? — если он подойдет еще ближе, она будет кричать.

Но он одним шагом сократил расстояние между ними и рукой коснулся ее подбородка, приподнимая его и пристально рассматривая что-то.

— У тебя гетерохромия? В одном глазу коричневое пятно.

Убрал руку и отошел.

Никто и никогда не замечал это. Никто, кроме самых близких-родителей и Кристиана. Она уверена, что Мэту даже в голову бы не пришло рассматривать ее глаза так долго…А Саид подмечал все. Как настоящий капитан, он умел видеть каждую мелочь.