Сердце никогда не врет… Слушай его…Я хотела бы быть твоим ангелом-хранителем, но это место уже занято.

Глаза наполнились слезами. Вирджиния кивнула, борясь с ними.

Бабушка уходила…она уже говорила об ангелах…

— Два ангела-хранителя лучше.

— Нет, он слишком сильный, он позаботится о тебе сам. И больше улыбайся, ему нравится видеть твою улыбку… Оливия…

Тяжелый вздох, последние слова, Джина из последних сил сжала руку дочери:

— Я люблю тебя.

…И выдохнула весь воздух, пытаясь освободиться от всего земного.

Ее дыхание замерло…

Сердце Вирджинии забилось сильнее, она слышала, как Оливия из последних сил простонала слово: «Мамочка», и видела, как она губами коснулась руки Джины.

Не было больше сил смотреть на все это: видеть любимого и дорогого человека мертвым. Хотелось немедленно убежать. Убежать и не думать, не думать, не думать. Не представлять… Нет, в ее памяти бабушка навсегда останется живой.

Вирджиния быстро встала и, не оборачиваясь, вышла в гостиную.

Даже Кристиан, крепко держащий ее руку, не мог удержать ее.

Саид разговаривал с врачом, когда увидел Вирджинию. Бледная, потерянная, слезы застилают ее голубые глаза, плечи поникли. Она остановилась, не в силах двигаться дальше:

— Она умерла, — прошептала тихо-тихо.

Саид сделал шаг, чтобы подойти к ней ближе и обнять, но Вирджиния опередила его, кинувшись к нему в объятия, и он крепко прижал ее к себе. Он не слышал рыданий, не видел слез, она все время хочет выглядеть сильной. Но в такой момент даже самый сильный мужчина имеет право быть слабым:

— Мы принадлежим Аллаху, и все вернемся к Нему. Все в этой жизни временно. Плачь, Хайяти, не держи в себе горе.

Услышав эти слова, Вирджиния наконец дала волю слезам, оставляя следы на его белоснежной рубашке. Хотелось рыдать, упасть на пол и выть. Но его руки крепко держали ее, не давая делать этого.

Он зашептал молитву на арабском — она сразу узнала — уже слышала ее на Бали. Его тихий размеренный голос, крепкие руки и запах…его запах, который уже стал родным и который хотелось вдыхать и вдыхать глубже, постепенно успокаивали ее. Так они простояли, обнявшись, долго, и Вирджиния стала потихоньку приходить в себя.

Сколько прошло времени, никто из них не знал, но слез стало меньше. Из комнаты вышел Кристиан, и Вирджиния обернулась, посмотрев на брата: брови нахмурены, взгляд рассеянный, казалось, он не видел перед собой ничего. Но она ошиблась, он все прекрасно понимал и обратился к Саиду:

— Спасибо, что привез Джини сюда, для бабушки это было важно… И для Вирджинии тоже.

Саид кивнул. Он сделал это не для похвалы, не за «спасибо», он сделал это не для Даниэля и даже не для Вирджинии. Он сделал это для себя. Странное чувство ответственности за эту девушку вселилось в него еще там, на Бали, когда он увидел ее бледной, лежащей на кровати без сознания.

— Мои соболезнования, — Саид протянул ему руку, и Кристиан ее пожал. — Если я могу чем-то помочь, дай знать.

Вирджиния обняла брата, поцеловав его в щеку и проводя рукой по волосам. Звук тихих шагов заставил их обернуться: родители наконец вышли из комнаты. Мама даже не смотрела в их сторону.

Стирая слезы с щек, она шла медленно, поддержимая отцом. Они скрылись в спальне, и Вирджиния поняла, что она сейчас нужна маме.

— Я пойду, — Саид снял пиджак со спинки деревянного стула, — вам всем стоит побыть вместе.

Хотелось закричать «нет», кинуться снова в его объятия и не отпускать. Но она не имела права удерживать его:

— Как ты полетишь в Дубай один? Ты слишком устал, думаю, тебе надо отдохнуть и хорошо выспаться… После похорон я могу полететь с тобой, — она бы говорила и говорила, но рука Кристиана коснулась ее плеча.

— Она права, тебе стоит отдохнуть. Дубай— это не соседний квартал, а самолет не машина, которую можно остановить и выйти.

Саид кивнул, надевая пиджак, смотря прямо ей в глаза. Нет, он не сумасшедший лететь обратно домой.

— Нет повода для беспокойства за меня, я переночую в отеле, а завтра вылечу обратно.

Он ушел, и Кристиан обнял Вирджинию, целуя ее в лоб.

Дом опустел.

— Надо позвонить Арчеру.

Вирджиния кивнула. Да, они обязаны сообщить всем.

— И Мэту тоже, — эти слова брата заставили Вирджинию опустить глаза. Но Крис прав, Мэт хорошо знал бабушку, он должен попрощаться с ней. И он почти член семьи.

Ночь была бессонной, полной слез, воспоминаний и тихих разговоров.

А утро принесло массу хлопот. Арчер прилетел самым ранним рейсом, и они с Даниэлем и Крисом занялись организацией похорон.

Вирджиния осталась с мамой, она просидела в ее комнате слишком долго — ждала, пока Оливия уснет. Было душно, глаза болели от бессонной ночи и постоянных слез. Теперь нужно пережить еще один тяжелый момент — похороны. Что чувствуют люди, когда видят любимого человека в гробу? Долго прощаются? Но Вирджиния хотела только одного — чтобы поскорее все закончилось.

Вирджиния вышла на улицу и села на крыльцо, вдыхая влажный воздух и кутаясь в бабушкину старую шерстяную кофту. Проблески солнца свидетельствовали о том, что будет хорошая погода. Хотя в Лондоне это большая редкость. Погода здесь очень переменчива.

Лондон должен был стать родиной Вирджинии, но не стал: мама родила ее в Дубае. Роды начались внезапно, раньше срока, Джини нарушила все планы родителей, появившись на свет через семь месяцев. Она стала дочерью золотых песков Аравийского полуострова.

Сейчас она сидела на ступеньке и думала о том, что не смогла бы жить здесь… Не хватало тепла, солнца, запахов Арабии.

Медленно подъехало такси, и сердце Вирджинии заколотилось сильнее. Она ждала его…Сидела здесь у дома, высматривая желтые машины, в надежде, что Саид приедет и попрощается с ней. Как он провел эту ночь? В какой гостинице спал? И как он полетит один в Дубай? Это просто невозможно без второго пилота.

Она ждала его, и он пришел: вышел из такси, но машину не отпустил.

Калитка скрипнула, когда он закрыл ее за собой, Вирджиния вскочила, понимая, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от волнения.

— Привет, — он подошел к ней близко, сдерживая себя, чтобы не обнять ее снова, — не могу улететь, не попрощавшись.

— Как ты полетишь один?

— Отец прислал пилотов, они прилетели утренним рейсом, так что я полечу пассажиром. Но я пришел узнать, как ты? Как Оливия?

— Это была тяжелая ночь для всех, бессонная, полная переживаний.

Сейчас папа с Крисом занимаются похоронами.

Он спрашивал — она отвечала. Но ему не обязательно было говорить, пусть лучше молчит и просто смотрит в глаза…Проникновенно, глубоко, как может только он… Когда одним взглядом можно сказать о многом…

— Я позабочусь о том, чтобы тебе поменяли рейсы. Можешь находиться здесь с родными столько, сколько твоя душа желает.

Ее душа… Она не хотела быть в Лондоне слишком долго. От любой тоски существует одно лекарство — работа.

— Я не задержусь здесь и сразу после похорон вернусь домой.

Тут она заметила второе такси. Оно остановилось, и из него вышел Мэт. Сердце замерло. Сейчас они увидятся. Вирджиния выдохнула, когда слегка удивленный Мэт протянул руку Саиду в знак приветствия. Тот пожал ее и, уходя, произнес:

— Прощай, Вирджиния.

— Привет, милая, прими мои соболезнования.

Но она даже не посмотрела в его сторону — её взгляд был направлен вслед уходящему капитану. Саид обернулся, посмотрел на нее и сел в такси. Машина тронулась, а в ее голове все еще звенели его последние слова: «Прощай, Вирджиния».

Он уехал, оставляя ее одну, со странными чувствами в груди… Глаза снова наполнились слезами…Первыми слезами от накатившейся пустоты и чувства одиночества…

Одна из них медленно скатилась по ее щеке…

Вирджиния шла по зеленой аллее старого парка. Тихое, спокойное место, куда люди приходят побыть наедине с самим собой, поразмышлять о жизни, послушать шуршание листвы деревьев и погрустить. Сейчас Вирджиниии просто необходимо одиночество, ей хотелось убежать от всей той толпы людей, которая сейчас переполняла их дом, побыть без разговоров, слез и воспоминаний, подумать о своей жизни и о событиях последних дней.