Перед ним стоял его учитель — Даниэль Фернандес Торрес. Только он выбрал неправильные слова: Саид достоин другого, вернее, другой — его дочери. Но если бы тот только знал об этом…

— Со временем Аллах решит, чего я достоин, а все это — воля моего отца.

Он сказал это так тихо, что Даниэль еле расслышал. Этого точно не слышала Дамира — укутанная в черные одеяния, она шла позади. Ее лицо оставалось открытым, Даниэль не стал задерживать на нем взгляд, но с виду она показалась ему красивой девушкой.

Зато Вирджиния разглядывала ее с головы до ног. Хотя это бесполезное занятие: что можно увидеть через абайю? Только то, что у Дамиры стройная фигура. На фоне Саида она выглядела маленькой и хрупкой. На секунду Вирджиния представила, как он целует ее.

Касается ее волос… Будет ли шептать слова любви при этом? Как ласково ее назовет? Хотелось заплакать. Нет — завыть. Но она просто отвернулась, понимая, что ее глаза больше ничего не видят — они полны слез. Какая глупость была прийти сюда. Саид был прав: это больно. Чертовски больно. Так же больно, как было больно прощаться с бабушкой. Потеря — это всегда муки. Сейчас она тоже теряла любимого человека, осознавая, что ей нет места среди всей этой свиты людей. Конечно, Мухаммед против нее. Саиду нужна набожная жена, истинная мусульманка, знающая каноны ислама, совершающая намаз пять раз в день и посещающая мечеть со своим мужем. Их миры разные, единственная ниточка, связывающая их, — это ответные чувства.

Почти уже ничего не слыша, Вирджиния вытерла слезы рукавом абайи. Сейчас она играла не свою роль, почти забыв, зачем вообще сюда пришла. Надо брать себя в руки. Говоря слова любви в далеких Афинах, она сама ввязалась во все это. Значит, надо быть сильной. И кажется, сильной быть у нее получается все хуже и хуже.

— Ас-саляму алейкум.

Она услышала голос Мухаммеда и тут же обернулась, ища его взглядом. Но долго искать не пришлось — он стоял за кафедрой, начиная свою длинную речь. Он любил произносить речи, а сейчас поводов для этого было много. Рядом стоял Ахмад аль-Аджми, ожидающий своей очереди на право голоса. Саид был единственным, кто выделялся среди них — гордый капитан, он стоял, потупив взгляд, сложа руки за спину. Скорее всего, его голос она тоже услышит. Их женщины находились внизу, в тени и внимательно слушали. Голоса гостей стихли, и все внимание устремилось на Мухаммеда.

Вирджиния увидела Амину. Она единственная, кто не опустил взгляда. Амина открыто изучала лица присутствующих. Может быть, искала своего будущего мужа? А может, напротив, мужчину своей мечты? Она молода и наивна, ее отец никогда не даст согласия на иной брак. Мухаммед слишком расчетлив. Наряд Амины выглядел слегка нелепым, но в приглушенном свете ламп шипы на ее абайе не были сильно видны. Удивительно, что отец позволил ей появиться на публике. Наверно, накажет потом.

Дамира внимательно слушала или делала вид, что ей интересно.

Может быть, ей скучны все эти слияния авиакомпаний и сейчас ее мысли далеки от этого. На ее пальце кольцо, которое ей надел сегодня жених. Скорее всего, она вспоминала минувшую помолвку и была в предвкушении свадьбы.

Вирджиния слышала лишь обрывки фраз Мухаммеда, но не могла собрать их в кучу и уж точно бы не пересказала. Она даже не заметила, когда его сменил Ахмад. Смотрела на Саида. Тот иногда улыбался и посматривал на людей, иногда на Амину, но тут же хмурился и отводил взгляд. Когда он хмурится, то выглядит милым, хочется обнять его, улыбнуться и поцеловать.

Он встал за кафедру третьим, не понимая смысла в своем выступлении. Зачем вообще ему что-то говорить? Уже два человека сказали одно и то же. Пожалуй, он произнесет совсем другое:

— Ас-саляму алейкум, я рад видеть вас сегодня здесь, — он обвел взглядом зал, видя много знакомых лиц. Это его друзья и коллеги. С этими людьми он летал или пересекался в аэропорту. С некоторыми учился. Здесь были его учителя. Все эти люди были ему как родные, и они ждут от него слов поддержки:

— Я буду краток, но скажу главное. Для «Arabia Airline» наступает золотой период, как сказал мой отец, вскоре мы будем иметь еще одну базу в Катаре. Наши самолеты готовы взять на борт пассажиров, летящих почти с любой точки планеты, и доставить их в Доху, так же, как “Fly Qatar” доставит их в Дубай. Некое сотрудничество по обмену пассажиропотоком. Слияние авиакомпаний никак не затронет летный персонал, наоборот, расширит его. Мы уже ведем переговоры с… — он запнулся, не веря глазам… Он узнает свою Хайяти среди тысячи женщин. По цвету глаз? Как вообще можно разглядеть их цвет с такого большого расстояния? Это нереально. Он узнал ее по фигуре, силуэту… Он узнал ее по теплу, которое она излучает, — …с начальством аэропорта по поводу увеличения количества дипломированных сотрудников.

Сердце Вирджинии застучало сильнее. Зачем она вышла из тени, заставив его волноваться? Как вообще можно было ее узнать? Но он точно узнал, потому что замолчал именно тогда, когда его взгляд нашел ее. Рукой она машинально тронула никаб, удостоверившись, что ее лицо скрыто. Один Бог знает, как Саиду это удалось, но он попал точно в цель.

Ему захотелось прервать речь и уйти. С ней, с его Хайяти. Злости за то, что она ослушалась и пришла, он не ощущал, но, увидев ее в абайе, у него возникло другое желание. Вирджиния создана Аллахом для него. Не стоило терять время на пустые разговоры, которые изрядно всем надоели.

— Прошу меня простить.

Он отошел от кафедры, боясь потерять ее из вида. И уже терял, потому что она скрылась от него за дальней дверью в темном коридоре. Она манила… Или бежала… Не важно. Она добилась своего — Саид покинул кафедру под удивленным взглядом отца. Тут же его место занял начальник аэропорта Асад бен Надир. Саид удачно закончил свое выступление, сделав акцент на приоритетных направлениях и корректно сказав про дипломированных специалистов.

Вирджиния пятилась назад до тех пор, пока спиной не коснулась двери. Она прекрасно видела, как спускается Саид и идет в ее сторону. Она открыла дверь и проскользнула внутрь, оказываясь в странном месте. Наверно, это коридор, который вел в кухню: запахи еды витали в воздухе и должны были разжигать аппетит. Но ей было не до еды, от волнения пересохло в горле. Она слышала приглушенный грохот кастрюль и отдалённые голоса, но внезапный звук захлопнувшейся двери заставил ее остановиться и обернуться.

Это был Саид. Она прижалась к стене, потому что ноги уже не стояли.

Он подошел к ней так близко, насколько это возможно, пальцем опуская черную ткань с ее губ, смотря в глаза.

— Саид… — она не успела договорить, он заставил ее замолчать поцелуем. Нежным, полным любви, таким, от которого перехватывает дыхание, от которого внутри что-то сжимается, а потом теплеет, который заставляет забыть о реальности и переносит в сказку.

— Я люблю тебя, — он прошептал это ей в губы, на секунду оторвавшись от них. Только на секунду. Потом, не дождавшись ответа, поцеловал снова. Он ощущал ее пальцы на своей щеке, они скользнули вниз под его пиджак, и это оказалось пыткой.

Она хотела касаться его руками, губами, но не здесь. Здесь слишком опасно. А пальцы не слушались, продолжали исследовать его тело.

Слишком твердое, возбуждающее, манящее в самый страшный запрет. Вирджиния заставила себя прервать поцелуй:

— Саид, — сил говорить больше не было. Теперь его губы были на ее шее, даже сквозь материю она ощущала его горячее дыхание.

Впервые в жизни он проклинал эту одежду, которая лишала его возможности коснуться губами ее обнаженной кожи. Зачем столько витков платка? Он не может дотронуться до ее волос… Саид простонал и слегка отстранился, пытаясь привести дыхание в норму.

Черная абайя намекала ему на запрет, создавая барьер между ними.

— Я хочу тебя, — ее нежный шепот на ухо сломал все барьеры.

Ее слова заставили его слегка улыбнуться, забыв, что еще пару секунд назад он думал о законах.

Она сошла с ума, что произнесла такое вслух перед мусульманским мужчиной. Опешив от своей смелости, Вирджиния почувствовала румянец на щеках, а тело на секунду покрылось мелкой испариной.