Для некоторых.

Для меня же это наоборот, был очень неплохой вариант, и я даже задумался о том, чтобы сжечь весь этот кабинет… В смысле, если больше ничего не сработают.

Немного помявшись, я всё же перестал думать все эти глупости и открыл первую полочку. В ней ничего не оказалось. После неё я открыл вторую, третью… И во всех было совершенно пусто. Сколько вообще было полок у этого стола? Как по мне — слишком много. Лишь когда я вытянул уже добрую половину из них, мне попалось, наконец, что-то дельное — бутылка вина.

Красного.

Наполовину выпитая.

Я посмотрел на неё унылыми глазами, задвинул полочку, открыл следующую и сразу обомлел. Потому что внутри неё я наконец увидел то, что искал. Тот самый шарик. С тем самым паучком, который ещё совсем недавно я передал Нозоми в руки. Радости моей не было предела, и я уже было потянул к нему руку, как вдруг что-то, — по всей видимости благоразумие, — меня остановило. Нет… Нет. Всё это было слишком просто.

Я замялся. Но как я не ломал голову, я не мог представить, где же был подвох. Я ещё раз внимательно посмотрел на шарик с паучком, подсвечивая его фонариком, и вдруг заметил какой-то блеск… Я прищурился. Мне показалось, что шарик как будто был посыпан подтаявшим снегом, — прозрачной пыльцой… Стоп. Пыльцой! Вот оно что…

Женщина обсыпала его своей особой пылью. Прозрачной… Такую я раньше никогда не видел. Что она делала при касании? Проверять этого мне совсем не хотелось.

Я замялся, немного подумал, взял с окна тряпочку и вытер шарик. Затем я аккуратно положил эту тряпку на стол, кое-как нашёл ещё одну, завязал шарик в узелок и положил его себе в карман. После этого я позволил себе выдохнуть спокойно.

И так. По меньшей мере одно сердце я обнаружил. Мне всё ещё казалось, что получилось у меня это как-то излишне просто, но времени было слишком мало для сомнений. До полуночи, то бишь когда закончится отведённое мне время, оставалось несколько часов. Я просто не мог позволить себе подозрения, а потому немедленно начал обшаривать кабинет в поисках ещё одного сердца.

Но вот прошло пять минут, затем целых двадцать, прошло полчаса, я вскрыл все полки, разбил все горшочки с цветами, перевернул все парты, обшарил всё вверх-дном и ничего не нашёл. Сердце гремело у меня в груди, я кусал свои губ и всё никак не мог понять, где же, где же спрятано это гребанное сердце.

Я три раза проверил весь кабинет, прежде чем признал: его здесь не было. Нозоми-сенсей взяла его с собой… Или куда-то переложила, я просто без понятия, что она с ним сделала… Но здесь его нет.

Что делать?

Я молча вышел в коридор и посмотрел в окно. Моя голова была пустой и уставшей, и, честно говоря, мне вообще не хотелось ни о чём сейчас думать.

Обыкновенно в такие моменты что-то намекает главному герою на решение проблемы. Какая-нибудь случайная деталь, которую он замечает в окружении… Обыкновенно авторы вводят подобные элементы, чтобы озарение персонажа не казалась совсем случайным, — потому что в произведениях искусства всегда должна прослеживаться причинно-следственная связь, чтобы читатель мог в него поверить…

К сожалению, моя жизнь была слишком настоящей. А в настоящей жизни, чтобы решить головоломку, нужно не смотреть пространно в небеса, и не надеется, что решение придёт к тебе само по себе, но просто взять и подумать.

И так… Что мне нужно сделать?

Мне нужно найти два обломка Сердца Мироздания.

Один у меня уже есть… Значит мне нужно отыскать ещё один… Где я могу его взять?

Вариант 1: В башне Мисурагири. Надо ли говорить, что это не план, а сущее самоубийство?

Вариант 2: У Нозоми-сенсей… Теоретически я мог бы найти прямо здесь, в школе, записи о том, где она живёт… Или попросить Киёко провести расследование… Но на всё это требовалось слишком много времени. Мне нужен был осколок прямо здесь и сейчас.

Есть такие?

Ха…

Ха-ха-ха.

Да.

Да. Есть чёрт возьми.

Я сделал глубокий вдох, спустился по лестнице, вышел из здания школы, прямо на задний дворик, и пошёл в лес. Затем я завернул с тропинки направо, чтобы не попасться на глаза никому в нашем общежитии… Я углубился в чащу, и шёл, осторожно переступая выпирающие древесные корни, пока передо мной, среди ночной темноты, не замаячили среди чёрных деревьев стены белого храма…

83.

Когда передо мной среди деревьев забелели стены храма, я остановился и невольно притих. Продолжалось это не долго. Минуту спустя я собрался, поднялся на возвышенность, обошёл храм вдоль правой стены и вышел к главному входу. Затем зашёл во внутренний дворик и прошёлся к главному зданию.

Я знал, что дверь в него была закрыта, — Мария всегда закрывала её на ночь, и был даже случай, когда мы с Мураками пришли её навестить под вечер, но девушка притворилась спящей и отказалась нам открывать… Мураками постучала с минуту, а затем повела меня в обход помещения и проникла внутрь через открытое окно… Открытым оно было всегда в эту пору году, потому что иначе спать в такую жару внутри душного храма было совершенно невозможно.

Я обошёл здание, встал напротив этого окна и замялся.

Я долго откладывал эту мысль, но вот пришло время задуматься о ней серьёзно. Что именно мне нужно было сделать с Марией? Я помнил, из лекций Нозоми-сенсей, что разрыв в пространство может произойти если два сердца окажутся в прямой близости друг возле друга

Два оголённых сердца. Без носителей.

Вырвать же сердца из носителя можно было только двумя способами: либо посредством операции, которая с вероятностью почти в пятьдесят процентов могла закончиться для него смертельно… Либо сразу лишив его жизни.

Операция провести я понятное дело не мог.

Значит оставался только один вариант.

Я должен был убить Марию.

Как только эта простая мысль мелькнула в моей голове, моё тело пронзила холодная дрожь. Я так сильно прикусил свои губы, что в моё горло брызнула кровь. Лицо Дзюн замаячило перед моими глазами. Я услышал лёгкий шум, который часто являлся мне в кошмарах — хлопок отрубленная головы, которая ударяется о песок и разливает вокруг себя кровь…

Мне теперь и Марию придётся убить? Чтобы потом воскресить, когда у меня будет достаточно баллов? Ха-ха. А может мне сразу всех в этом мире порешать, чтобы никого не осталось? Буду сам, в одиночку разыгрывать все сюжетные сценки. Это будет театр, нет, манга одного актёра. Звучит?

Нет конечно, это просто безумие. То, что случилось с Дзюн, должно оставаться единичным случаем. Иначе я действительно рискую превратиться в маньяка, который оправдывает каждое своё новое убийство тем, что когда-нибудь его поправит. Я не самый лучший в мире человек, но… Я не монстр. Я не хочу быть монстром.

А значит мне нужно придумать какой-нибудь другой выход…

Ну или хотя бы попытаться. А если не выйдет, я… Я прямо сейчас позвоню Нозоми-сенсей, расскажу ей всю правду про то, в каком я сейчас положении, и буду молить её, чтобы онаодолжила мне Сердце Мироздания. Только так…

Но прежде, давайте я хотя бы десять минут попытаюсь придумать другое решение..

И так. Что я вообще знаю про обрывки сердца мироздания? Ну, для начала мне известно, что они испускают определённую радиацию, и эта радиация, когда влияет, например, на человека, повышает его шансы заключить контракт. В то же время если излучения двух разных обломком встретятся друг с другом, в самом пространстве начнутся колебания… Именно этого мне и нужно было добиться, хм… Стоп, а может в таком случае мне не нужны два прямо оголённых сердце? Что мне действительно требуется, так это достаточно сильные колебания… Можно ли их достичь каким-нибудь другим способом?

Надо подумать.

По сути своей, носитель для сердца — это кокон, оболочка, которая не пропускает слишком сильную радиацию…

Стоп.

А что если я помещу сразу два сердца в одного носителя? Что если я скормлю Марии паучка? Теоретически, таким образом я смогу добиться достаточно сильных колебаний… Да, звучит неплохо. Но с этим планом была одна проблема: я не уверен, что тогда станет с самой Марией. Что если её разорвёт на куски?..