— Говорит, что все понял и помнит, — перевёл мне его ответ Каши.

— Ну что ж, тогда начали, что ли. — Я раскрыл ноутбук, одновременно поворачивая на джойстике контроллер оборотов электромоторов.

Всё-таки способность Дара почти не производить звуки при движении — впечатляет лучше всяких огненных шаров и молний из зад… ладони. Зато люди, это видящие, вовсю постарались скомпенсировать недостаток шумового фона. Пока я с Мизучи в паре научился наводить гиганта на очередной монолит, пока Дар научился с первого раза нашаривать на дне небольшие для него камушки и складывать добычу аккуратной каменной пирамидой на единственном пологом участке берега, прошёл не один час. За это время съемочная группа и примкнувшая к ним Ринко успели трижды сменить аккумуляторы беспилотника, к которому была прикреплена хорошая камера и небольшой прожектор, оснащенный аж тремя видами подсветки. Если в поселке кто-то соизволил полуночничать, то он наверняка духовно обогатился, глядя, как сквозь туман в призрачных вспышках света проявляется то одна, то другая часть исполинской фигуры… пока последний комплект батареек не был посажен в ноль. Неприкосновенный запас аккумуляторов для «рабочей» квадры я трогать не дал — в них гораздо больше нуждалась другая камера. Хоть и хреновенькой она была, чёрно-белой, зато с ИК-подсветкой, чем выгодно отличалась от остальных. А наличие на линзовых стёклах парома, аналогичного очкам-детекторам, делало её и вовсе уникальным аппаратом. Благодаря этому камера позволяла мне видеть магию даже через водную толщу. Рассекая на высоте около тридцати метров, я мог просматривать со своего дрона акваторию до самого дна, что было очень кстати: в отличие от родного камня, глаз Дара через водяную преграду проникнуть не мог. Естественно, часам к пяти утра я основательно умаялся — до рези в глазах и безудержных зевков. Влажный и мерзко-холодный песок пляжа манил меня, как перина. С выуженным двадцатым колдовским монолитом я сдался, и, дав указание аккуратно выбираться на берег нашей главной рабочей силе, не выдержал и всё-таки сел на песок. Как мяаааа-гкоооо…

— Не спи — замёрзнешь, знаешь ли. — Голова змеи показалась над водой в считанных метрах от берега. Потом над головой показались вытянутые руки, которыми Сидзука сделала широкое движение, как отталкивая что-то от себя… и волны разошлись от её фигурки. Сон слетел, я заворожённо смотрел, как хрупкая девочка повторяет подвиг одного небезызвестного типа, совершённый лет этак тыщ пять назад. Единственное, что не позволило мне заочно причислить Моисея к японским водяным змеям — только его не менее известный подвиг с кружением по пустыне. Богиня Рек тем временем подошла ко мне и жестом высушила как одежду, так и песок под моей задницей. Села рядом, оперевшись руками в песок за спиной. Звёзды… В их призрачном свете медленно шагающая фигура гиганта-аякаси, беззвучная на фоне плеска волн, создавала впечатление полностью неземной природы. Я поискал глазами точку квадрокоптера, отрабатывающего маневр «возвращение на базу», не нашёл. Интересно, а Мизучи видит? Вроде змеи очень неплохи в термозрении…

— Сидзука, ты видишь, если объект излучает тепло?

— Не очень хорошо, Юто, — змейка воспользовалась ситуацией, чтобы прислониться к моему плечу и лениво показала:

— Воон там, левее яркой звезды. Крошечная быстропульсирующая точка тепла и что-то типа лучей, отходящих от неё… уаа-у…

— Пока Сидзука зевала, я умиротворенно искал на небосводе «точку левее яркой звезды». Искал целую минуту, пока до меня не дошло. Одна точка. Лучи. Не может быть такой засветки от электромоторов квадры! Я судорожно подтянул к себе ноут, закачал джойстиком, пытаясь поймать в кадр… что-то. И, внезапно поймал! Вывел обороты, крутанул зум… и с офигением уставился на пляшущий в кадре беспилотник! Натурально, серая шаровая окраска, сливающаяся с ночным небом… и такой знакомый Андреевский флаг с косым крестом на киле! И белые литеры, с третьей попытки сложившиеся во вполне понятные мне буквы. «Горизонт». РУССКИЕ БУКВЫ! Пока я пытался переварить не желающую пропадать галлюцинацию, в голове, совершенно пустой и гулкой, всплывали давно и прочно позабытые слова:

— Ну что, как там поживают граждане тунеядцы-алкоголики? — Участливо-заинтересовано спросил у коллеги-приятеля лейтенант Иванов.

«Радиокаюта» на второй палубе была так тесно заставлена разнокалиберной техникой, что больше напоминала узкий пенал для ручек и карандашей.

— Лепечут что-то там, что они очень-очень мирные рыбаки, которые очень-очень случайно выловили в море контейнер с дурью. Очень-очень! И просят посадить их в нашу тюрьму, потому что чуть-чуть очень-очень виноваты. В китайскую тюрьму не хотят. — На допросе технический специалист, понятное дело, не присутствовал, но по дороге его ознакомили с переводом очень подробно. Раз пять!

Виктор раздражённо посмотрел, как на вспомогательном мониторе мелькает список прокручиваемой «молитвы» — дрон-вертолёт тестировал свои многочисленные системы. Формально рабочих мест было два. Чёртовы китайцы! Чёртовы корейцы! И джапы тоже чёртовы — просто за компанию! Вот какого проклятым у…ам не выйти в море на день позже?

— И что, Семёныч всё ещё рвёт и мечет?

Каптри Семёнов, конечно, по паспорту был вовсе даже Васильичем, но флотских остряков этот факт волновал мало: типичный же Семёныч: с усами, красной мордой и фуражкой на затылке. Семёныч! И он очень не любил нештатные ситуации.

— Пообещал рапорт написать, если я ещё раз трону «эту с…ю ручку управления!», конец цитаты.

Раздражения добавляло ещё и то, что лейтенант устроился на единственной прикрученной к полу табуретке: изначально помещение было по штатному расписанию только на одного радиста, а вовсе не на расчёт контроля и управления БПЛА.

— Тяжёлый случай. Сколько там ты халявного герыча перехватил? Пять кило?

— Заткнись, а?

Формально, операторы должны были дублировать управление на двух комплектах мониторов. Лейтенант Сазанов бесшумно выдохнул и боком-задом втиснулся на откидной стул, предварительно вытянув руки вперёд: по бокам располагались стойки с усилителем мощности и дублирующим «всеволновым» приёмником-сканером. Ламповым. Ради установки компьютерного комплекса «удалённых пилотов» откручивать и снимать может, и морально устаревшее, но рабочее и надёжное оборудование никто, понятное дело, не стал.

— Не забудь прокачать режимы, прежде, чем раскручивать роторы.

— Не волнуйся, тащ лейтенант, усё выполним в лучшем виде! Главное — не снижаться над незнакомыми джонками!

Виктор натурально застонал. Ну кто ж знал, что грёбанные узкоглазые тащат на моторной, с позволения сказать, лодке, сыпучего белого «товара» на несколько лямов зелени? И пулемёт! Управляя беспилотным вертолётом-разведчиком, Сазанов опустил машину метров на пять над потерявшей ход джонкой, и некоторое время с недоумением смотрел на вытягивающих «руки в гору» рыбаков, что-то кричащих и подпрыгивающих. Глядя на сдуваемый винтами лёгкий дымок от ничем не прикрытого дизеля на корме «морского судна», лейтенант логично решил, что китаёзы терпят бедствие и вызвал мостик. И продолжал так считать, до тех пор, пока вслед за худыми измождёнными мореплавателями морпехи не вытащили на палубу вполне узнаваемый китайский же «максим» с воронёным кожухом на станке. Потом оказалось, что экипаж моторной лодки кричал что-то вроде «мы пираты, мы сдаёмся». И ещё что-то там про проклятую бухту…

Матросы вдвоём выкатили БПЛА Camcopter S-100 на кормовую площадку, вообще-то предназначенную для вполне себе пилотируемого КА-27 и резво отбежали. Беспилотник неторопливо начал раскручивать винты.