Сейши выдохнул, оставшись в кабинете один, поправил очки, и сгреб в сторону бесполезные свитки, в которых все равно ничего не прочитал. Выплел вестник и дождался ответа.

Его вестник вернулся обратно с неяркой вспышкой – Восьмой Наставник, единственный, кто ещё мог бы повлиять на ситуацию, вне зоны доступа. До сих пор. До сих пор!

Данные по совместимости он у алхимиков не запрашивал и не собирался. Он был уверен, что Вэю уже доложили – и что он делает, и как часто, и даже содержание каждого вестника. И он прекрасно знал, чего ждет старый Змей – Садхэ сказал прямо – визита на Главный остров. Только личная аудиенция позволит получить ответы на вопросы. И, если он – Сейши – продолжит настаивать, его просто лишат статуса куратора.

Поэтому Сейши настаивать не собирался, как и не собирался на Главный, и не собирался давать Вэю то, что он хотел больше всего – рычаг контроля.

Вэй умеет ждать. Две зимы он молчал и ждал возможности. Ждал, когда у него появиться слабое место… появиться новый ученик или ученица, к которой он – Сейши – привяжется так же, как привязывался всегда.

Но Вэй поторопился и просчитался. Если бы до ритуала прошла целая зима… Мальчика – жаль. Но по большому счету мальчик ему никто. Слишком мало времени прошло. Не будь Шестнадцатый учеником Четвертого, он и браться бы не стал.

Нет, – Сейши тряхнул головой.

Вэй, как большая лесная змея – лениво ждет, когда кто-то сам шагнет в ловушку – на Главный остров, и тогда он сожмет кольца.

Нет, он уже слишком стар, чтобы снова влезать в эти игры. Терпение – добродетель, и ждать нужного мгновения умеет не только Вэй.

Остров силы, Четырнадцатый уровень

Третья алхимическая лаборатория

Бо рыдал.

Тер глаза за стеклами очков, вытирал сопли, текущие из носа, и перевел уже все чистые платки и салфетки. Чихал, кашлял, и матерился.

Ругал на чем грань стоит того, кто додумался отправить им из верхней столовой обед и перепутал подносы с первым отделом.

Ведь все знают – все! И предписание у главного повара есть, и у помощников! Да это знают вообще все, что у него – аллергия на ягоды физалиса, и даже перетертые в пыль, сушеные и добавленные в кашу для вкуса, тоже для него равны половине декады на койке у целителей.

Апчхи! Апчхи! Апчхи!

Ну, что за невезение.

Ведь все знают – все! Что слизистые алхимиков становятся очень нежными, как и глаза, и кожные покровы. Подвергаясь постоянному воздействию агрессивных сред, влияние которые нельзя исключить полностью, сколько не используй плетений. Там ингредиент, тут ингредиент, здесь капля испарения в замкнутом пространстве, там неверно рассчитанная реакция.

Да алхимиков надо беречь, как редчайшие накопители, а не путать подносы!

Апчхи! Апчхи!

До этого он искренне считал, что ему повезло – после двух десятков зим работы в лабораториях всего то – аллергия и ухудшилось зрение. Не вылезли все волосы, как у Хана, который облысел. И он не покрывался красными пятнами-лепешками с ног до головы, как Со. Но, когда реакция была такой сильной, что перехватывало горло, и он не мог сделать глоток воздуха…

Апчхи!

Бо смачно высморкался, ещё раз вытер слезы с глаз и почувствовал, как дерет горло.

Ему не просто нужно уходить – ему нужно бежать отсюда, и бежать быстро, чтобы принять зелье. Но, как на зло, именно сегодня он остался последним в смене и именно сегодня ждут отчеты по новым экспериментам. Совместимость, совместимость, совместимость. Одно и то же каждую зиму. Никакого разнообразия.

Флаконы с кровью, упакованные и тщательно подписанные, стояли в ряд на дальнем столике у алхимической печи.

Чтоб этот физалис горел за гранью! Что главный повар, решивший добавить сегодня в кашу эту отраву горел за гранью! Чтоб тот, кто перепутал подносы, горел за гранью дважды!

Апчхи! Апчхи! Апчхи!

Завтра он непременно подаст рапорт! И потребует, чтобы виновные были наказаны так, чтобы никогда в жизни – никогда больше им не пришло в голову забыть списки «алхимиков» и то, что не может есть конкретно он – Бо!

В дверь постучали, когда он уже вытер стол – нужно оставлять рабочее место в идеальном порядке, в каком бы ты ни был состоянии.

Бо торопливо открыл, узнал знакомое лицо и – улыбнулся облегченно.

– Передашь на Главный? Там ждут отчета… Апчхи! А я не могу… Апчхи… Сам видишь… Эти повара… Апчхи… – и протянул плотно стянутые тонкой лентой свитки. – Там данные… Первый – да, второй – да, третий – ученик с острова – ритуал проводить нельзя… Объекты несовместимы… Апчхи…Я закрою и сдам смену…

Бо погасил печь, и схватился за горло – драло все сильнее – нужно спешить. Добрался до двери, погасил светляки, дернул за ручку и… не смог открыть, дверь не открывалась.

Дернул ещё раз, попробовал плетениями, потом ещё раз… и схватился за горло – тонкая струйка бесцветного аромата поднималась по полотну двери вверх из нижней щели…

– Что за…

Едкий запах становился все нестерпимее, он не мог не то, что говорить – дышать.

Бо скреб пальцами горло, раздирая до крови, пытаясь сделать хотя бы один вдох, пытался скрюченными пальцами сложить узел плетений и позвать на помощь… но… не смог.

В глазах темнело. Последние крохи дыхания позволили увидеть, как дверь лаборатории открылась – и чужие сапоги прошагали по полу, остановившись прямо напротив его лица. Чужие пальцы нырнули внутрь халата и достали приготовленные свитки отчетов по экспериментам за сегодняшнюю смену.

Пара фиалов с треском улетела в печь. Алхимический котел вспыхнул – занялось синее пламя, сжирая ингредиенты, и переметнулось на соседний стол, и стеллажи с бумагами, от них языки пламени качнулись до шкафа с фиалами и…

Как фиалы начали взрываться от температуры один за другим, Бо уже не видел.

Главный остров, кабинет Шестого Наставника

Свитки, перетянутые лентой с печатью алхимической лаборатории мягко опустились на стол, обтянутый бархатной тканью.

Исполнителя Шестой отослал за дверь взмахом руки – туда, где ждал менталист – и только потом открыл бумаги.

Первый – не то, второй – не то, это его не интересует, третий – вот оно.

Совместимость. Мальчишка и… объект “сто восемьдесят шесть”.

Шестой не удивился результатам – мальчишка слаб и бесперспективен – «совместимость равна двум». Двум из ста. Это означает, что никто не будет тратить время и энергию на ритуал.

Он тщательно расправил свиток, прижав его нефритовой статуэткой Нимы и тушницей, а потом положил рядом чистый пергамент. Размял запястье, и, обмакнув кисть, начал старательно выводить штрихи, копируя чужой почерк.

Два. Семь. Два. Пять. Два. Шесть.

Получаться начало через три испорченных свитка. Шестой поднес к светляку оба документа – идеально. И потом, немного помедлив, там, где внизу было подчеркнуто – «совместимость – результат анализа два из ста», аккуратно добавил спереди цифру семь на пергамент. И полюбовался результатом своей работы.

«Совместимость семьдесят два из ста».

Идеально. Просто идеально.

Две декады спустя

Раннее утро, пляж

Коста начал уставать. Ноги и руки в воде тяжелели, но он послушно нарезал круги вдоль линии берега, уворачиваясь от плетений, которые кидал в воде по нему Семи, корректируя курс.

Они сказали так он быстрее научиться плавать.

Они сказали, так он будет повышать свой навык быстрее.

Они сказали, так учат всех – плетениями.

И он – поверил.

– Долго ещё? У меня пальцы устали. – Пробурчал Семи. – Может уже пора?

– Подождем ещё, он не слишком устал, видишь, как гребет, – отмахнулся Пятерка. – Ещё круг… ещё… пусть устанет побольше, так меньше сил останется на нас… Мы договорились, что он будет учить нас, а мы – его… пусть плавает, пока губы не посинеют и руки не отвалятся… пусть проплывет ещё круг… и ещё… давай!