– Может выйти, закреплю обманку, – пробормотала магиня, ощупывая Косту жилистыми цепкими пальцами.

Травник колебался – лысина блестела в отсветах пожара на реке, но тут рядом встала его жена – та, что рыдала над телом мальчика. Выпрямилась, положив руку мужу на плечо.

– Слово. Мальчик, – женщины переглянусь между собой. – Сегодня вода забрала нашего сына, но подарила дочь.

Через два мгновения Коста проверил обувь и закрыл глаза – на него упали плетения.

– Сработает через три мгновения, хватит… на десять или пять, мало силы, – пояснила магиня. – Беги, как ветер, мальчик и да хранит тебя Немес…

Коста кивнул и обернулся на миг на девчонку:

– Её зовут Таби, мистрис! Таби-эр! – шепнул он и рванул в сторону голосов и марева пожара.

Коста мчал по берегу, перепрыгивая с камня на камень – тело согрелось от бега, легкие горели внутри. Свернул в подлесок – наперерез “голосам”, и начал шуметь. Трещал и ломал, гикал звал. Плетения сиры – мага сработали тогда, когда он уже перестал ждать – внезапное эхо возникло вокруг и разнесло его голос, искажая и приумножая, как будто он бежал не один, а целое стадо горных козлов ломилось сквозь чащу.

– Ах-ах-ах…

– Быстрее-быстрее-быстрее…

– Работорговцы….работорговцы… работорговцы…

– Вот они там! Уходят! – Огни свернули в его сторону, и Коста ускорился, запнулся о корягу и полетел кубарем, скатившись в овраг. Встал на четвереньки отряхнулся и – свистнул – пронзительно, по-охотничьи, так зовут орланов в горах…птицы вдалеке ответили нестройным клекотом…эхо плетений разнесло крик над лесом. И помчался дальше.

Сколько он бежал – Коста не знал, но ног он уже не чувствовал, уводя “светляки” преследователей все дальше от реки и от Таби – вглубь, и начал заворачить к кораблю по широкой дуге через поредевший подлесок.

– Эгей… эгей… эгей…

Преследователи начали настигать через пять мгновений – Коста петлял, задыхаясь, прыгал, бежал, но когда вспышки плетений начали освещать дорогу впереди – споткнулся, и вильнул в сторону – увидев двойку черных теней наперерез. Вспышка – и ловчая сеть подсекла ноги, и Коста кубарем покатился по земле.

– Попался! Беглец! Один есть! Взяли! Ищи остальных!

– Где остальные?

– Он один! Тьфу, Немес его сожри!

– Всего один мальчишка!

Коста кусался и даже двинул кому-то в нос затылком, когда его пытались схватить за шиворот.

– Волчонок! Тварь!

– Угомони его!

От резкого удара в висок Коста отключился.

Пришел в себя он лежа, уткнувшись лицом в холодную землю. Руки и ноги не шевелились, стянутые сзади. Справа вповалку – лежали люди, везде, сколько он мог видеть.

– Твари! Нет, какие твари… поджечь корабль… и ведь пылает – не потушить, столько фениксов!

– Артефакт сняли … успели…

Голоса над ним звучали хриплые, усталые и яростные.

– Могли бы получить и корабль и груз… – кто-то сплюнул рядом.

– Кто знал, что в этот раз у них столько магов? Стольких потеряли…

– Что с тем, “бешеным”?

– Отрубили руку, иначе не успокоить… Из пятырех только этот остался… Остановили кровь плетениями, если довезем… ух сколько за него дадут… на алтари такие ценятся… прорва силы… хороший круг… дорогая жертва…

– На аукционе таких рабов любят, – поддакнул второй. – Как думаешь, сколько за него можно выручить?

Коста щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то, кроме смутных силуэтов чужих ног рядом – зрение расплывалось от удара по голове.

– Аккуратнее там, не попорть товар, и так улов сегодня не жирный! Потеряем ещё хоть одного – сам за раба пойдешь! – рявкнул кто-то.

– Чего он?

– Ничего… Они ни одного не поймали, только положили шестерых. Из двух баб, одна магом оказалась, хотя за троих детей дали бы хорошо… но эти… – ещё один презрительный плевок, – предпочли сдохнуть, но не даться… Столько фениксов пропало! Хотя баба была раненной, а одна девчонка подстреленной – может не дотянули бы… эх… сколько товара пропало! Стрелами попортили! Говорили же – цельтесь только в бойцов, и суденышко сожгли…твари, как есть твари… чем лучше помереть, чем метку носить? А так все зазря сдохли…

“…шестерых… одна баба-магиня… раненная… трое детей … девчонка подстреленная … сдохли… зазря… сдохли…сдохли… сдохли…”

Висок прострелила боль, и Коста обессиленно обмяк, уплывая в темноту.

Зря… все зря… все оказалось зря… “заноза”, дура конченная, менталистка тупая… все зря… сдохли… почему, Великий? Ну, почему?

Коста очнулся от качки – пол под ним то всплывал наверх, то падал вниз, ныряя на волнах. В горле першило, все тело болело, а в глаза как будто швырнули пыли. Пахло кровью, потом, и страхом.

Кто-то тихо плакал рядом – протяжно, на одной ноте.

Трюм – Коста с трудом открыл глаза и осмотрелся. Другой корабль. Больше и темнее. Он лежал прямо на полу, среди нескольких десятков грязных людей с осунувшимися лицами, и всего одно – знакомое с их корабля – один из мастеровых.

Коста аккуратно сжал и разжал пальцы – «руки – главное достоинство каллиграфа», все исцарапаны, но – целы.

– Опусти ладони, мальчик, плетения тебе не помогут, тут глушилка внизу – тускло посоветовали ему сбоку.

– М-м-мы…гд-д-де…. – хрипло попытался спросить Коста.

– Работорговцы, – сплюнул его сосед прямо на грязный пол. – Аукцион в Аль-джамбре, поймали на продажу… ты чьих будешь? Из «чистых»? На тебе ни одной метки нет…

Но Коста не стал отвечать, тратя все силы, чтобы перевернуться на живот и осторожно попытался встать, преодолевая качку.

Если хватали всех… где мастер?

– Мы в рабстве, нас продадут, как товар! – выл кто-то рядом.

Коста поднялся и, шатаясь, пошел вперед, едва переставляя ноги, и вглядывался в лица.

Не то, не то, не то…

– Стоило ради этого сбегать? Чтобы быть проданным по-новой как беглый?

Перешагивал чужие ноги, натыкался на кого-то, получал тычки, но упрямо заглядывал в каждый угол.

Мастер – выжил, непременно. Такие, как старик, всегда выживают. Если мастер выжил – он что – нибудь придумает, вытащит их, как всегда…

– От судьбы не уйдешь, если судьба быть рабом им и умрешь…

Пошатываясь, Коста дошел окна – небольшое, почти под потолком, давало мало света – и только волны вокруг, берега не видно… Он отвернулся и на миг ему показалось, что в дальнем углу, он увидел седую белую голову и кончик косы…

Мастер!!!

Вспышка надежды придала Косте сил, и он зашагал, совсем не обращая внимания, куда ступает…

– Куда прешь, мальчишка!

– Осторожнее!

Мастер – жив!

Мастер – выжил, мастер – здесь! Мастер что-нибудь придумает, как всегда… мастер вытащит их… мастер спасет… нужно только подождать…

Коста пробирался вперед, почти ломился, расталкивая стоящих локтями.

– В том углу раненые, мальчик! Все равно сдохнут все, вот их туда и свалили! Оставь их! Не доживут до утра!

Мастер!!! Нашел!!!

Наставник лежал под каким-то мужчиной, на виске и на волосах запеклась черная кровь, без сознания – на лице застыла гримаса боли, но… это был мастер! И он был жив!!!

Коста осторожно попытался сдвинуть того, кто привалился на наставника сверху и тут же одернул руки – тело уже остывало. Спихнув труп в сторону, пыхтя, он вытащил мастера из кучи подхватив подмышки и застонал от бессилия – сил не хватало. Приноровился и сделал ещё один рывок – и ему повезло.

Вытащив Наставника на пол рядом, он присел и дотронулся до щеки, стирая кровь и ощупывая голову – вроде цела, но… коснулся щеки… обжигающе горячая. Мастер – горит! Как печка и пылает! У него жар!

Коста снова потрогал лоб, щеки и похлопал по щекам.

– Очнитесь, мастер, мастер, очнитесь…

Коста проверил грудь – пятно крови на груди оказалось чужим, подхватил за руку, чтобы было удобнее тащить, и когда схватил за другую руку – пальцы ухватили только широкий рукав… черный от крови…