Может, Кестрель потому и не пришла попрощаться: ее отпугнул запах смерти.

— Ты справишься, — заверил принц.

— Я знаю.

Рошар закинул ногу на ногу, чуть приподнялся и вытряс пепел из трубки, постучав ею по подошве сапога. Потом он снова откинулся на спину.

— Дождем пахнет.

— Мм…

— Листья на деревьях развернулись к небу, как чашечки.

— Слишком темно, ты не мог этого увидеть.

— Я прекрасно все вижу мысленным взором.

В воздухе еще висел табачный дым. Рошар скрестил руки на груди и словно засыпал.

— Арин.

Арин, который сидел, положив руки на колени, знал, что сам он заснет не скоро.

— Да?

— Какое лицо ты видишь, когда смотришь на меня в темноте?

Арин вздрогнул от неожиданности и перевел взгляд на Рошара. В его вопросе не было скрытых намеков. Исчез и привычный насмешливый тон принца. Слова прозвучали тихо, почти неуверенно, как будто Рошар действительно хотел знать. Он лежал в расслабленной позе, а его изуродованное лицо, на котором плясали красные отблески огня, было обращено к Арину Печаль, не оставлявшая Арина до сих пор, висевшая на шее камнем, немного утихла.

— Я вижу лицо друга, — сказал он.

Рошар не улыбнулся. Когда он ответил, его голос соответствовал серьезному выражению лица, что было большой редкостью. Арин еще не слышал, чтобы принц говорил так спокойно и искренне.

— Спасибо, друг.

Оставшись один в палатке, Арин в какой-то момент заснул. Он проснулся, надеясь увидеть рядом Кестрель. В сновидении она казалась такой настоящей и осязаемой. Прямо как прошлой ночью, когда она пришла к Арину в покои. Тонкая ночная сорочка. Жар ее кожи. «Я хочу вспомнить тебя». «Спи дальше, — велел себе Арин. — Она ничего тебе не должна». Он перевернулся на бок. Раздались раскаты грома. Небеса разверзлись. Капли застучали по ткани палатки, все громче и громче. Дождь долго не прекращался. Вода стекала по бокам лошадей во время дневного перехода. Вечер ничем не отличался от утра, которое, в свою очередь, подозрительно напоминало ночь. Все вокруг стало серым. Арин промок насквозь: вода капала даже с кончика носа.

Войско продвигалось медленно. Арин придержал коня, чтобы посмотреть, как идут дела в середине колонны. В какой-то момент пришлось спешиться и помочь вытащить повозку, колесо которой застряло между мощеными плитами. Только когда Арин снова вернулся в седло, он понял, что все войско, похоже, остановилось. Никто не двигался дальше. Арин поскакал сквозь ряды к Рошару.

— Что происходит? — спросил он у принца.

— Пришло время разделиться. — Рошар кивнул на дорогу, уходившую вперед, и вынул натертую воском карту из футляра, лежавшего в его седельной сумке.

Арин же достал покрывало из грубой ткани и растянул его над собой и Рошаром, чтобы дождь не заливал карту. Впереди была развилка. К западу лежал Леррален.

— Я решил послушаться твоего совета, — заявил Рошар. — Мы разделим силы. Большая часть пойдет на запад, меньшая — на юг. Ну, Арин, делай ставку. Это же твоя страна. Куда решит ударить генерал?

Арин всмотрелся в карту, прикусив нижнюю губу. «Мм, — протянул бог смерти. — Какие славные поместья». Вокруг располагаются неукрепленные деревни. Они находятся на самом юге, так что генералу легко будет поставлять туда все необходимое с Итрии.

— Куда-то сюда, — сказал Арин, указывая на поместья. По его губам стекала вода. — Если валорианцы сумеют там закрепиться, то смогут усилить свои позиции, снабжая армию припасами из поместий. Привозить придется только порох. Генерал сможет незаметно перебросить силы, рассредоточить их, образовать восточный и западный фланги. Окружить нас и отправиться на город.

Рошар свернул карту и убрал ее. Арин сложил промокшее покрывало. Этой ночью придется спать в сырости. Принц взглянул на небо, смахивая капли дождя.

— Почти как дома. — Прищурившись, он посмотрел на Арина. — Хочешь пойти с Зашем к Лерралену?

Арин покачал головой.

— Я так и думал.

Войско разделилось. Арин отправился на юг с Рошаром.

К ночи лить перестало, но Арин настолько свыкся с погодой, что у него перед глазами по-прежнему стояли серые нити дождя. Сократившаяся в размерах армия разбила лагерь на ночь. Солдаты были в дурном настроении, ругались на грязь. Палатка Арина, завернутая в парусину, почти не промокла, как и сменная одежда, которая лежала на дне седельной сумки. Все остальные вещи отсырели. Арин расстегнул кожаные доспехи, которые пропитались водой, так что от них несло коровьей шкурой. Потом скинул рубашку. Ни крючка, ни вешалки у него не было, так что он перекинул ее через невысокую ветку ближайшего дерева и вздохнул, когда от легкого дуновения ветерка на него градом посыпались капли с листьев.

Всем хотелось развести костры, но деревья в лесу у дороги стояли мокрыми. Невозможно было ничего разжечь. Арин смирился с тем, что сегодня придется потерпеть сырость. Он поставил палатку, оторвал от какого-то дерева широкий кусок коры (изнутри она была сухая), уселся на него и принялся вытирать сухой рубашкой металлическую амуницию и оружие, чтобы не заржавело: меч, кинжал, щит, застежки на доспехах и лошадиной упряжи.

Погода стояла далеко не летняя. Арин замерз, по спине побежали мурашки. Прядь мокрых волос упала ему на щеку. Он вздрогнул, смахнул ее и продолжил начищать заклепки и грызло на упряжи. Арин так яростно тер металл тканью рубашки, что даже согрелся.

— Вы только посмотрите на него. — Перед ним возник Рошар. Принц стоял в расстегнутом доспехе, уперев руки в бока. — Трудится без устали. Замерз, наверное?

Арин промолчал.

— Раз уж ты начал, — ухмыльнулся Рошар, — может, и мои вещи посушишь?

Арин поднял взгляд и ответил ему неприличным жестом, которому выучился на востоке. Принц рассмеялся и пошел к своей палатке, попутно подзывая кого-то из солдат, после чего Арин перестал обращать на него внимание. Спустя какое-то время по его спине снова пробежал холодок. Но он еще не закончил протирать упряжь, поэтому натянуть на себя более-менее сухую рубашку пока не мог, как бы ему этого ни хотелось. Арин продолжил заниматься делом.

Однако спустя мгновение он заметил воцарившуюся в лагере тишину. Раздался приглушенный стук копыт: приближался одинокий всадник. Потом какой-то дакран крикнул:

— Ни с места!

Кто-то с треском взвел арбалет. Арин поднял взгляд как раз в тот момент, когда всадник остановился. Верхом на огромном жеребце, промокшая и поникшая, сидела Кестрель.

Арин бросился к ней, на ходу сдернув с дерева мокрую рубашку и натянув на себя. Кестрель сидела в напряженной позе, крепко сжимая поводья. Она явно долгое время скакала без остановки. Выражение ее лица напомнило Арину о днях, проведенных в тундре. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что силы ее на исходе.

Арин обхватил Кестрель за талию и снял с седла. Охваченный смятением и беспокойством, он спросил:

— Как ты здесь оказалась?

— Прости. Я не сдержала обещание.

— Это не важно.

— Валорианка всегда держит слово. — Кестрель слегка покачнулась.

Арин раскрыл сумку, висевшую на седле Ланса. Ни еды, ни одежды, ни спичек, ни трута. Не оказалось даже фляжки — только фонарь, в котором закончилось масло.

— Кестрель, ты меня пугаешь.

— Прости.

Он отвел ее к своей палатке, не обращая внимания на взгляды, которые на них бросали, и обрадовался, сам не зная почему, когда увидел, что Рошара нет поблизости. Арин схватил сухую рубашку, которую оставил возле палатки, и вытащил из своей седельной сумки сухие штаны. Затем нашел фляжку и немного размокших сухарей.

— Держи. — Он вручил все Кестрель. — Переоденься и поешь. Я подожду снаружи.

Она кивнула. Арин испытал огромное облегчение, получив от нее такой ответ. Но стоило Кестрель скрыться в палатке, как он снова забеспокоился.

Время шло. В палатке раздался шорох, но вскоре стих. Арин спросил, все ли в порядке, но Кестрель молчала. Наконец, он настолько разволновался, что не выдержал и заглянул внутрь. Кестрель сидела, уставившись на закупоренную фляжку в своих руках. Она успела переодеться в сухую рубашку, и на это, похоже, ушли все ее силы. Промокшие штаны, сапоги для верховой езды и кинжал по-прежнему были на ней. Нетронутые сухари лежали рядом.