Этот поцелуй со вкусом соли, но он такой сладкий, вкусный, страстный, что внутри все трепещет и требует сейчас этого мужчину.

— Сонечка. Родная моя. Такая красивая девочка. Ты всегда есть и будешь у меня на первом месте. Соне, никогда не закрывайся от меня, — шепчет он между поцелуями, которыми мы просто не может насытиться.

Губы горят, пылают, как и наши тела, которые в этот момент хотят друг друга.

Руки Егора опускаются на мою талию. Ниже и ниже… Пока не оказываются на бедрах, и мужчина резко подхватывает меня на руки. Оплетаю его торс ногами. Свободин впечатывает меня в стену рядом и жадно, неистово целует, забирая мой кислород.

На встречу с его друзьями мы все же опаздываем. Но, кажется, этого даже никто не замечает. Подходим к заказанному столику, где сидят несколько мужчин и рядом с ними девушки. Каждый из них сразу же обводит меня с ног до головы взглядом. И их взгляды мне совсем не нравятся.

Сразу же хочется исчезнуть куда-нибудь подальше от них. Но я стою рядом с Егором, крепче сжимаю его ладонь, которой он держит мою руку и не отпускает.

Он всегда говорит, что я достойна стоять рядом с ним, сжимать его руку.

— Всем привет, ребята. Извините, опоздали. Пробки, — из-за упоминания о пробках я заливаюсь румянцем. И слава богу, что здесь в клубе достаточно темно, и не видно, как я смутилась.

— Это моя Соня, — представляет меня своим друзьям. — А это мои друзья, — показывает на компанию, которая сидит на против нас. — Рома, Саша, Кирилл. А это их жены.

— Привет, — уверенно здороваюсь с ними.

Мне же лишь кивнули и перевели взгляд на моего мужчину. Стало неприятно, но понимаю, что их поведение продиктовано тем, что мы незнакомы. И они просто не знают меня. Как и я их.

С Егором мы сели рядом с ребятами. Те стали расспрашивать про то, как мы познакомились и какие у нас отношения. Я без утайки рассказала обо всем, о чем они у меня расспрашивали.

Напряжение, которое поначалу витало между нами, отступило. И стало намного легче. Мой гонщик сидел рядом, то обнимая меня за талию, то держал крепко за руку, будто ревнуя и показывая всем кому я принадлежу, поглаживая тыльную сторону ладони.

Я расслабилась, успокоилась и просто наслаждалась атмосферой.

— А где тот друг, который приезжал к тебе в больницу? — подавшись ближе к уху мужчины, спросила я.

— Матвей? — кивнула. — У него маленький ребенок, весной родился. И он сейчас предпочитает быть рядом с женой.

На моих губах расползлась улыбка, стоило только упомянуть о детях. Малыш — это большая радость. Счастье. Дети такие хорошенькие, когда совсем маленькие. Интересные. Забавные.

— Я тебя с ними позже познакомлю.

Я кивнула, прижавшись к нему ближе.

В клубе громко звучала зажигательная музыка, и я покосилась в сторону танцпола, где в мигающем и переливающемся свете двигались в такт парни и девушки.

— Пошли потанцуем, — услышала я рядом. Кивнула, мы вместе встали и двинулись на танцпол.

Егор прижался ко мне со спины, обнимая и вдавливая в свою твердую, крепкую грудь меня. Голову опустил вниз, зарываясь лицом в шею. Я же подняла руки вверх, оплетая шею моего гонщика, откинув голову назад, прикрыв глаза.

В бедра вжалась набухшая эрекция, а с моих губ сорвался тихий стон, который слышал только мужчина, руки которого ласкали мое тело. Разум затуманился, и я уже плохо начала соображать, где мы и что происходит.

— Соня. Моя Сонечка. Какая же ты у меня красивая девочка. Я так ревную тебя, знала бы ты только. Мне не нравиться то, как они все смотрят на тебя. Что хочется каждому, кто пожирает тебя глазами, вырвать их, чтобы не глазели на то, что принадлежит мне. И мне совершенно не нравится это платье, оно слишком короткое, — рычит мне в шею и сжимает мои бедра. — Всех, мать твою, поубиваю, кто хоть взглянет на тебя. Прикоснется к тебе. Моя!

— Я твоя, Егор. Твоя, мой гонщик! Принадлежу только одному тебе. Вся твоя!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Моя! Только моя! — рычит как дикий зверь, который готов биться за свою самку до последнего.

А мне так приятно это видеть, что меня ревнует этот мужчина. Что любит меня. А я люблю его. Хоть и редко мы говорим это друг другу. Особенно Егор.

Но мой гонщик больше показывает, чем любит говорить. Доказывает, что я для него много значу. Доказывает своими глазами, руками, которыми обнимает. Губы, которые так пылко, страстно, но и с тем трепетно, умеют целовать. А я верю ему.

— Поехали домой, Егор!

— Поехали, потому что сегодня ночью я буду тебя любить и доказывать, кому ты принадлежишь.

Я звонко рассмеялась, на что меня больно укусили за плечо.

— Хорошо, мой ревнивый мужчина. Ты пока иди забирай вещи, а я скоро подойду. Мне нужно отойти в одно место.

Егор кивнул и двинулся к нашему столику. А я стала продвигаться сквозь толпу к туалету.

Но там пришлось задержаться, потому как очередь оказалась довольно длинной. К столику, где меня должен был ждать Свободин, я двигалась быстро, беспокоясь, что Егор меня потерял и теперь ищет.

Уже заметила своего мужчину, который сидел с одним из друзей, они о чем-то разговаривали. Я сделала шаг к ним, как до меня стали долетать слова их разговора.

— А как же?..

— Заткнись! — рявкнул Егор, да так, что я подпрыгнула на своем месте. — И если хоть еще одно плохое слово я услышу про Соню из твоего поганого рта, не посмотрю, что ты мой друг, и набью морду. Выбью все твои зубы, что придется тебе вставлять новые. Ты меня понял?!

Тот что-то ему ответил, и Егор, больше ничего не сказав, развернулся и столкнулся со мной взглядом. И я увидела, как прежде яростный и злой взгляд сменился на тёплый и нежный, как только гонщик увидел меня.

Я тут же сделала шаг к нему. Взяла его за руку и потянула за собой. Но потом остановилась и оглянулась назад.

— До свидания.

В ответ мне только кивнули, а Егор потянул к выходу из клуба.

Этой ночью мой гонщик меня любил. Именно любил. Нежно, страстно, целуя каждый участок кожи. Наслаждаясь мной. А я утопала в его ласках, шепча имя любимого, умоляя взять меня сильнее.

Глаза мои закатывались. Я цеплялась за плечи Егора. Царапала его плечи и спину. Кусала за шею. А мой гонщик меня любил. Медленно, томно. Пальчики на ногах подгибались. А с губ срывались хриплые стоны, и я царапала и комкала пальцами рук простынь.

Соня

Следующим же днем, с самого раннего утра, стоило мне только открыть глаза, как мой мужчина собрался ехать ко мне в квартиру за оставшимися вещами. Чтобы наконец перевезти их в берлогу господина Свободина. И все мои доводы о том, что все это может подождать несколько дней, не принимались.

Ему нужно было, чтобы я как можно скорее переехала к нему, чтобы у меня не было шанса сбежать от него. А так он всеми цепями прикуёт меня к себе.

Пока я повернулась на другой бок, положив руку под подушку и сладко прикрыв глаза, этот негодяй выждал пару минут и, резко схватив меня на руки, понес прямо в пижаме в ванную. Поставил под струи холодной воды.

— А-а-а-а! Егор, прекрати! Выключи эту чертову воду! Холодно!

Я клацала зубами от холода, а руками обхватывала себя за плечи, желая как можно скорее согреться. Но Егору было хоть бы что. Он смеялся как маленький озорной мальчик.

Я нахмурилась и отвернулась от него, делая вид, что обиделась. Вот вроде ему тридцать один год, здоровый бык, а в его поступках порой проскальзывает детскость.

Сзади себя слышу звонкий мальчишеский смех, а потом крепкие, горячие руки обнимают меня, прижимая к своему разгорячённому телу. Всем телом откидываюсь назад, впечатываясь в него сильнее, чтобы как можно скорее согреться.

— Ты дурачок, Свободин, — недовольно качаю головой, а у самой уголки губ так и тянутся вверх. — Нельзя же так со мной поступать. Я замерзну. Заболею.