По щекам, уже не сдерживаясь, вовсю текут слезы. Шмыгаю носом, зажмуриваюсь. В горле стоит ком, и я не могу выдавить из себя ни слова.

— Я обещаю сделать тебя счастливой. Я все для тебя сделаю, слышишь?! — киваю. — Я тебя люблю, Соня. Я чувствую, что ты — для меня. Сонечка… Позволишь стать твоим единственным мужчиной? Последним?

Слышу щелчок, и мой взгляд падает на синюю бархатную коробочку цвета его глаз. На мягкой подушечке лежит очень красивое колечко: из белого, наверняка дорогого золота, посередине розовый камень, обрамлённый россыпью бриллиантов. Я уже реву взахлеб. Ладошками прикрываю свое лицо, чтобы он не видел меня в таком состоянии, когда я не такая красивая, с опухшим красным лицом. Хочу быть для него всегда красивой.

— Соня, — слышу голос совсем рядом, и мои ладошки берут и отрывают от моего лица. — Ну что ты плачешь?

А я только мычу и утыкаюсь в его грудь лицом.

— Не смотри на меня. Я некрасивая.

— Ты самая красивая девушка на свете, — прижимает голову к своей груди и гладит меня по голове. — Я таких никогда прежде не видел. С ума просто можно сойти. И я хочу, чтобы ты была моей. Во всех смыслах этого слова, — захватывает мой подбородок двумя пальцами, поднимает голову вверх, отрывая от своей груди. — Позволишь называть тебя своей женой?

Всхлипываю и киваю.

— Я согласна.

Егор вынимает кольцо из коробочки и надевает мне на безымянный палец правой руки, пока по моим щекам текут слёзы счастья. Теперь я невеста Егора — самого лучшего мужчины на свете.

Егор улыбается и накрывает мои губы в волнующем поцелуе, и мы отдаемся друг другу душой, чувствуя каждую эмоцию друг друга.

Мой любимый гонщик уезжает через два часа, предварительно позвонив Марине и попросив ко мне приехать и побыть со мной до завтра. Подруга согласилась и сказала, что в течение нескольких часов будет у меня.

Егор не хотел уезжать, пока не приедет Белова, но я отправила его, говоря, что он опоздает на самолёт. А он будто искал повод задержаться, по сто раз проверяя, взял ли он документы, ключи и ещё тысячу других мелочей. Сказал, что сердце не на месте из-за дурного предчувствия.

Я отмахнулась и уверила, что со мной все будет хорошо. Что я буду ждать его дома. Здесь. И никуда не денусь.

— Я буду звонить тебе через каждые три часа. Чтобы взяла трубку, — я кивнула, со всем соглашаясь.

В теле была слабость, и мне жутко хотелось спать. Но терпела, потому что хотела проводить своего мужчину и уже тогда заснуть, пока не приедет Белова, которая будет пичкать меня всякими таблетками.

— Я люблю тебя. Помни об этом, Соня!

— Я тоже люблю тебя. Очень сильно. Я буду ждать тебя. Будь аккуратным!

Как только закрыла дверь, доползла лишь до дивана в гостиной и просто упала, свернувшись калачиком и прикрыв глаза.

У меня есть всего пару часов, чтобы насладиться отдыхом и побыть в одиночестве. Я погрузилась в сон, да так крепко и сладко, что не сразу услышала звон дверного звонка.

Лишь когда он стал трезвонить во второй раз, мой слух уловил звуки.

Разлепила кое-как веки, сначала не понимая, что происходит, где я и что случилось. Только потом поняла, что нахожусь дома и в дверь звонят.

Наверное, Марина.

Аккуратно встав, пошла открывать дверь. Голова немного кружилась, и я чувствовала слабость во всём теле.

Егор

Всю дорогу до аэропорта меня накрывала тревога и непонятное чувство, что что-то должно случиться. Что-то плохое. Хоть и Соня заверила меня, что все будет хорошо и мне не стоит переживать, я не мог успокоиться.

Потому что, во-первых, моя Соня заболела, и мне хотелось остаться рядом с ней, а вместо этого приходится лететь в другую страну на соревнования. А её оставить тут одну, когда она просто нуждается во мне сейчас, как ни в ком другом. И мне это, чёрт побери, не нравится.

Первой мыслью было отказаться от гонок, потому что эта девчонка со своим наивным взглядом из-под пушистых ресниц вдруг — неожиданно даже для меня самого — стала в тысячу раз важнее соревнований, важнее вообще чего бы то ни было. Я как-то внезапно осознал, что гонки, которые раньше приносили мне драйв и ощущение жизни, сейчас стали просто зарабатыванием денег. Настоящая моя жизнь, мой драйв и моё счастье — это красивое чудо по имени Соня.

А во-вторых, меня с самого утра терзало плохое предчувствие. Я никогда не был слишком чувствительным в этом смысле, но сейчас я ощущал тянущее чувство внутри себя, оно грызло душу и въедалось в сердце. Я пытался игнорировать это чувство, но получалось у меня плохо. А стоило увидеть, в каком состоянии утром была Соня — и я сам, дурак, виноват в том, что она заболела — желание отказаться от соревнований чуть было не победило во мне.

Но я не мог подвести людей, которые уже ждали меня, поэтому попытался отрешиться от всех плохих мыслей. Позвонил подруге Сони — Марине, с которой недавно познакомился. С ней и с её мужем, и они мне показались вполне симпатичными ребятами, которым можно доверять. Если что — они смогут поддержать мою девушку, пока я отсутствую.

Об “если что” думать не хотелось. Но в жизни всякое бывает. И нет гарантии, что всё будет хорошо. Поэтому я должен знать, какие друзья у моей будущей жены, и что они всегда помогут ей.

Да и с Матвеем и Олесей я поговорил, попросив их считать Соню своей семьёй, как и меня. Но друзья и без того приняли мою девушку с радостью, сказав, что очень рады за меня и она им определённо нравится.

Но даже зная всё это, я не мог успокоиться — тревога завладела не только моими чувствами, но и всем моим телом. Меня буквально начинает трясти.

Мы уже больше трех часов стоим в пробке и даже не подъехали к аэропорту.

Часы показывали половину десятого. До рейса оставалось полтора часа, и я не знаю, успею ли я вообще на самолет. Голова раскалывалась, а душа и сердце рвались назад, к Соне, чувствуя, что ей сейчас очень плохо. Что я ей нужен.

Сдавил виски пальцами. Откинулся головой на спинку сидения. Прикрыл глаза.

И сразу же увидел Соню, увидел её искрящиеся глаза, когда я делал ей предложение. Как же я люблю её.

За её красивые, чистые глаза цвета шоколада, которые смотрят тебе прямо в душу. За улыбку, когда появляются любимые ямочки на щеках. За её смех. За доброе сердце. За то, что она моя. Вся.

Она пахнет домом. Пахнет — моей. Она глубоко во мне. Чувствую — она для меня.

Уже несколько недель собирался сделать ей предложение, но для начала мне нужно было, чтобы Соня переехала ко мне в квартиру со всеми своими вещами. Чтобы уже не смогла от меня сбежать, даже если бы хотела. Не было даже ни одного повода, чтобы даже думала об этом.

Я уже купил кольцо, такое какое ей понравится, под стать ее красоте.

Едва вспоминаю об этой девочке, которая несмотря на то, что стала женщиной, сохранила в душе детскую непосредственность, — на губах против воли расцветает мечтательная счастливая улыбка. Рядом с Соней я чувствую покой, уют, тепло и все то, что называется домом. Она мой дом, в который хочется возвращаться, спешить. И я знаю, что она всегда меня ждет.

И я действительно счастлив, что эта девочка теперь полностью моя. Но тревога не утихала. В груди сдавило от плохого предчувствия.

К черту гонки!

Сейчас я должен быть с Соней.

— Разворачивай такси! Едем обратно, — распахнув глаза, резко отдал приказ.

Рука уже нащупала телефон, а пальцы набрали номер Евгения, чтобы он отменил мое участие в гонках. Я никуда не поеду. Главное сейчас — Соня. А на остальное насрать.

К дому подъехал еще через какой-то час. Звонить по дороге девушке не стал, не желая ее будить. Она и так, когда я уезжал, плохо выглядела, из-за чего я еще больше стал переживать. Но зная, что с ней должна быть ее подруга Марина, которая должна была уже приехать, немного успокоился.

Быстро расплатившись, поднялся на свой этаж. Возле двери стояла та самая подруга Марина и звонила в дверь.