В годы, когда Косыгин возглавлял советское правительство, у него в заместителях ходил Николай Константинович Байбаков. Одновременно он руководил и Госпланом СССР.

Этот человек отличался удивительным политическим долголетием: начав при Сталине в 1944 году наркомом нефтяной промышленности, Байбаков удерживался в высоких креслах при всех очередных вождях, и ушел на пенсию лишь где-то в середине горбачевской перестройки.

Во время описываемых событий ему было 56 лет.

В середине января 1968 года Байбаков с супругой и группой руководящих работников Госплана СССР прибыл в Японию с деловым визитом. Принимала их Федерация экономических организаций «Кейданрэн».

Программа пребывания была рассчитана на две недели. Предстояли поездки в разные города, встречи с деловыми кругами.

Многое в этой стране удивляло и поражало Байбакова. Например, поезда уже в то время там ходили со скоростью двести километров в час. Непривычным было и то, что делегацию такого уровня возили не спецтранспортом, а в обычных железнодорожных вагонах. На вокзалах не было и специальных залов для ожидания. Все не так, как в Советском Союзе.

Но в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Байбаков внимательно присматривался к чужой жизни, пытаясь понять феномен японского экономического чуда.

В городе Нагоя советских гостей свозили на завод радиотехнической промышленности, где они впервые увидели безлюдные цехи. Рабочих там заменяли роботы. С завода делегация в сопровождении местного губернатора, сотрудников его администрации и охранников прибыла на железнодорожный вокзал, откуда гости должны были переехать в другой японской город — Осаку.

На вокзале и случился инцидент, о котором много писала западная пресса и ни словом не обмолвилась советская.

В момент, когда делегация прошла на перрон, чтобы сесть в скоростной поезд, следовавший на Осаку, к идущим вместе Байбакову с супругой Клавдией Андреевной и работником советского посольства в Японии Л. Немзером метнулся незнакомый человек. В вытянутой руке он держал большой меч.

Первый удар обрушился на Немзера. Сбив дипломата с ног, нападавший подпрыгнул и опустил свое страшное оружие на Байбакова. Не ожидавший такой наглости зампред Совмина не успел увернуться и тут же со стоном согнулся, схватившись за плечо, которое обожгла дикая боль.

Пытаясь выпрямиться, Байбаков краем глаза увидел, что меч в руках террориста взметнулся снова. Но нового удара не последовало. На этот раз злоумышленник замахнулся мечом на супругу Байбакова, которая стояла напротив мужа, рядом с губернатором Нагой.

Он был настоящим рыцарем. Заметив, что удар направлен на жену руководителя советской делегации, губернатор поднял руку вверх, заслоняя женщину. Меч с силой опустился на внезапно возникшую перед целью преграду, и лицо защитника исказилось от боли — благородство губернатора стоило ему перебитого пальца.

Клавдия Андреевна, как всякая женщина, была, наверное, идеальным объектом для нападения. Если террорист еще как-то опасался мужчин, то какое сопротивление могла оказать она? Поэтому он снова замахнулся на нее своим мечом, и снова благородный губернатор принял удар на себя. На этот раз губернатор сумел перехватить меч, направленный на голову беззащитной женщины, и фактически спас ей жизнь.

И только тут японская охрана опомнилась. Полиция набросилась на террориста, вырвала из его рук меч, который, к счастью, оказался не из металла, а из мореного дуба. На преступника надели наручники и куда-то увели.

Весь эпизод занял несколько минут. Никто не успел ничего понять.

Между тем к перрону подошел поезд. Как поступать дальше? Стоит ли после этого продолжать визит? Потирая ушибленные места, сотрудник советского посольства Немзер вопросительно смотрел на Байбакова.

Взгляд зампреда Совмина метал громы и молнии. В душе закипала ярость. Но в этот момент к руководителю советской делегации подошел губернатор и, указывая на дверь вагона, сделал широкий приглашающий жест.

Превозмогая себя и призывая на помощь всю свою выдержку, Байбаков молча поднялся в вагон. Вслед за ним поднялись остальные члены делегации.

Минут через пятнадцать-двадцать после того, как поезд тронулся от вокзала, в купе Байбакова постучали.

— Войдите, — не слишком любезно откликнулся он.

В дверях стояли и вежливо улыбались несколько японцев. Переводчик сообщил, что эти господа представляют делегацию, уполномоченную японским правительством принести гостям искренние извинения за досадный инцидент на перроне.

«Откуда правительство так быстро узнало о происшествии? — удивился Байбаков. — Ведь прошло не более двадцати минут… А как правительственная делегация попала на этот поезд? Он же нигде не делал остановку… Неужели все было предусмотрено заранее?»

Лицо Байбакова стало непроницаемым.

— Я, как заместитель председателя советского правительства, — сухо сказал он, — прошу передать императору и правительству Японии решительный протест в связи с неудовлетворительным обеспечением безопасности нашего пребывания в вашей стране.

С лиц почтительно склонившихся в полупоклонах японцев не сходили маски-улыбки. Байбаков, глядя на них, разозлился.

— У нас нет желания дальше знакомиться с вашей страной. Заявляю, что мы незамедлительно возвращаемся в Москву.

Японцы все также вежливо выслушали и, откланявшись, удалились из купе.

Через час скоростной поезд прибыл в Осаку. Гостей разместили в шикарном отеле. Поселившись в отведенном ему номере, Байбаков включил телевизор.

— Клава, смотри! — позвал он супругу, когда на телеэкране появилось изображение государственного флага Японии, на фоне которого красовался портрет молодого человека, напавшего на них в городе Нагоя.

В эту минуту к ним постучался переводчик. Он тоже включил в своем номере телевизор и увидел точно такую же заставку.

На экране между тем высветились какие-то иероглифы. «Он борется за наши северные территории», — прочел вслух переводчик.

Потом в кадре показался телеведущий и что-то залопотал по-японски.

— Человек, который напал на заместителя господина Косыгина в городе Нагоя, является японцем, — пересказывал переводчик. — Он молод, ему всего двадцать пять лет. Недавно он вернулся из мест заключения, где отсидел два года за уголовное преступление. Этот молодой человек являлся руководителем группы, поставившей своей целью добиться передачи Японии четырех Курильских островов.

— Диву даешься, как можно было это узнать и подготовить репортаж в течение одного часа, — недоверчиво произнес Байбаков.

Вернувшись в тот же день из Осаки в Токио, он направил в Москву шифротелеграмму о покушении на себя и свою супругу. Байбаков предлагал прервать визит и вернуться домой немедленно.

Однако Москва думала иначе. В ответной шифротелеграмме Байбакову предписывалось продолжать визит в соответствии с намеченным планом, а также рекомендовалось не акцентировать внимания на покушении.

Спустя некоторое время после возвращения в Москву ему доложили: по дипломатическим каналам из Токио пришло сообщение, что террориста осудили на три года тюремного заключения.

От себя КГБ проинформировал Генерального секретаря ЦК КПСС: инцидент на вокзале в городе Нагоя послужил поводом правительству Японии для замены начальника охраны и увеличения численности службы безопасности, занимающейся сопровождением официальных иностранных делегаций, с тридцати до ста человек.