Родионов настойчиво рекомендовал Брежневу не увлекаться купанием в море — уж лучше поплавать в бассейне. Леонид Ильич слушал, соглашался, и все равно тянулся в море. Даже в свой последний отпуск в год смерти он по старой привычке заплывал далеко за конец зоны.

А когда был помоложе, его азарт не знал предела. Холодно, высокая волна, штормит? Ерунда! Лез в воду практически в любую погоду, что доставляло охране немало переживаний.

Как-то раз во время утреннего заплыва перед завтраком сильное течение и ветер погнали пловца от берега. В заплыве его сопровождал заместитель Рябенко полковник Медведев.

— Леонид Ильич! — крикнул полковник. — Плывите к лодке! Или хватайтесь за трап — ребята подтянут вас к берегу!

Брежнев раздраженно взмахнул рукой и стал сильно грести, пытаясь самостоятельно справиться с течением. Но его уносило все дальше. Медведев не отставал от шефа, который, кажется, уже исчерпал свои силы и барахтался в воде, как пробка.

Наконец генсек схватился за трап, офицеры в лодке дружно заработали веслами, направляясь к берегу. Но, когда до него оставалось метров пятьсот, Брежнев отцепился и вновь поплыл сам. Течение снова подхватило его и понесло на этот раз вдоль берега.

Медведеву ничего не оставалось, как последовать за шефом. Они миновали основной пирс, лодочную станцию… Позади осталась вся территория госдачи. Течение несло их дальше. Вот и санаторий «Пограничник», профсоюзная здравница…

Назад им пришлось возвращаться пешком через чужие пляжи. Было уже около десяти утра. Отдыхающие двух санаториев после завтрака высыпали на прибрежный песок и, загорая, не верили своим глазам — по их территории шествует в плавках Генеральный секретарь ЦК КПСС!

Он лез в море, не обращая внимания на крутую волну, на шторм — четыре балла для него ничего не значило. Охранники стали надевать ласты — иначе не обойтись. Иногда в воде ему становилось плохо, он заваливался на бок, терял ориентацию и, случалось, полностью отключался. Тогда соорудили водные сети наподобие гамака, проталкивали их под него и в случае отключки поднимали в лодку.

Смертельные трюки случались довольно часто. Однажды он снова полез в штормящее море. Сильные волны то и дело накрывали его. Медведев с другим охранником, надев ласты, чуть ли не стояли в воде, пытаясь держать его под мышки над волнами. Это были страшные минуты. Волны с яростью набрасывались на пирс и откатывались назад. Пена, грохот, брызги. С огромным трудом пловца удалось вытащить на берег.

Немало трагикомического случалось и на охоте. В отличие от Хрущева, Брежнев рыбалкой не увлекался, а вот пострелять в кабанов да в уток любил.

Стрельба в уток — занятие в общем-то безопасное, хотя и здесь не обходилось без курьезов. Будучи в Омской области, Брежнев принял приглашение хозяев и отправился с ними на лодках в камыши, где обитало множество водоплавающей птицы. Но одно неосторожное движение — и дорогостоящее ружье генсека бултыхнулось на дно озера. Пришлось охране нырять и извлекать из ила уникальное орудие утиного промысла.

В 1978 году дряхлеющий генсек умудрился на охоте дважды ранить самого себя — прицелом винтовки тяжело, в кровь, разбил сначала бровь, а потом переносицу.

Еще более курьезный случай произошел в Завидове — знаменитом военно-охотничьем хозяйстве под Москвой. Эти места когда-то открыл Хрущев, и Брежневу здесь тоже понравилось. Горбачев не любил охоту, он был в Завидове всего несколько раз. Сейчас там «Русь» — загородная резиденция российского президента Бориса Ельцина.

Удачным выстрелом с вышки Брежнев свалил огромного кабана. Торжествуя, спустился по лестнице вниз, чтобы насладиться видом поверженного зверя. Генсек, будучи настоящим охотником, поступал так всегда. Чувство победителя ни с чем не сравнимо.

До туши оставалось не более двадцати метров, как она вдруг ожила, вскочила на ноги и бросилась на приближавшегося Брежнева. Леонид Ильич лишь ранил зверя, и это он понял слишком поздно.

Наверное, беды было бы не избежать, если бы стоявший поблизости егерь с карабином в руках — на всякий случай! — не среагировал мгновенно. Он навскидку выстрелил два раза и… промахнулся. Кабан отпрянул от опешившего Брежнева и побежал по кругу.

Дежурным телохранителем Брежнева в тот день был Геннадий Федотов. У него в левой руке тоже был карабин, а в правой — длинный охотничий нож. Федотов быстро воткнул его в землю, карабин перекинул на правую руку, но выстрелить не успел.

Кабан бросился на брежневского телохранителя. По счастью, рассвирепевший зверь ткнул мордой в землю у ног Федотова, как раз в том месте, где он воткнул нож, согнул его и… помчался дальше, туда, где стоял заместитель начальника брежневской личной охраны Борис Давыдов.

Офицер попятился, нечаянно зацепил ногой за кочку и полетел в болото. Кабан перепрыгнул через упавшего охранника и скрылся в густом лесу.

На лице Брежнева не дрогнул ни один мускул. Он невозмутимо наблюдал за этой сценой. Когда к нему приблизился Давыдов, только что с маузером в руке поднявшийся из болотной жижи, генсек не без юмора спросил:

— Борис, а что ты там делал?

— Вас защищал, Леонид Ильич, — не моргнув глазом, ответил находчивый охранник.

— Это еще ничего, — рассмеялся Брежнев. — А то вот с Гречко как-то случай был. Раненый кабан тоже бросился на него. Наш бравый маршал — к вышке. И его охранник тоже. Как-то так получилось, что Гречко еще бежит, а охранник уже на самом верху. Маршал удивился: «А ты как здесь впереди меня оказался?» Охранник не растерялся: а я, говорит, вам дорогу показывал, товарищ маршал!

Здоровый мужской хохот всколыхнул поляну. Умел Брежнев разрядить обстановку, недаром его охранники никогда не чувствовали себя слугами, не ощущали унижения, хотя нередко и приходилось быть няньками — чистить ружья, прочищать мундштуки, набивать карманы запасом различных очков шефа с наклейками «для дали», «для чтения», «для доклада».

Ветеран Секретной службы США Д. Маккарти рассказывал автору этой книги:

— Очень важно, чтобы агентов секретной службы уважали те, кого они охраняют. Президент Джонсон очень хотел, чтобы мы выгуливали его собаку. Это не наше дело. Генри Киссинджер хотел, чтобы мы носили его «дипломат». Каждый раз, когда он проявлял такое намерение, я напоминал ему: «Господин доктор, простите, но вы забыли свой „дипломат“ в машине». И ему приходилось возвращаться за ним. Наша задача — защищать во имя американского народа жизнь руководителя страны, а не таскать их вещи…

Западные телохранители никогда не держат на торжественных церемониях шляпу, портфель или бумаги охраняемого лица. Руки телохранителей должны быть всегда свободны.

Это правило с юмором вспоминал Владимир Медведев, заместитель начальника охраны Брежнева, распластавшись на дне автомобиля, который двигался по многолюдным улицам Берлина. Таким неординарным способом охранник удерживал на ногах грузного генсека, не давая ему упасть. И это — на ходу, на скорости. Брежнев и Хонеккер ехали в открытой машине, и ни одна душа не видела, кто обеспечивает устойчивость советскому лидеру.

Этот и другие трагикомические случаи имели место в конце его правления. Они в значительной мере наложили определенный отпечаток на всю деятельность Брежнева, образ которого приобретал гротескный оттенок. Даже реальные угрозы его жизни всерьез не воспринимались.

А они, по свидетельствам того же Рябенко и Медведева, были.

В июне 1977 года, накануне визита Брежнева во Францию, «девятка» получила из достоверных источников сигнал о том, что на него готовится покушение. Указывалось место теракта — около Вечного огня у Триумфальной арки в Париже, и время — в момент возложения венка.

Согласно сообщению надежного источника, снайпер должен занять позицию на одной из улиц вблизи арки.

Полученный сигнал обеспокоил руководство «девятки» и КГБ в целом. Об упорстве французских наемных убийц кремлевская стража знала по бесчисленным покушениям на президента де Голля. Много шума в среде охранников наделала публикация романа Форсайта «День шакала» в алма-атинском журнале «Простор».