Докладная Кедрова осталась у Дзержинского, он не передал ее для регистрации в канцелярию ЧК. Что с ней стало дальше — неизвестно.
Берия в ту ночь в Москву не прибыл и за неявку в ВЧК не получил упреков. Следовательно, на это имелась санкция высоких начальников. Самое любопытное в этой ситуации то, что Сталин лично тогда Берию не знал, они познакомились позже — в 1923 году. Стало быть, от ареста Берию спас Микоян. Сам из Закавказья, Анастас Иванович, наверное, понял Берию, который пожаловался на то, что московская комиссия пошла на поводу у его недругов.
Удачно складывавшаяся карьера недавнего скромного инспектора жилищного отдела аппарата Бакинского Совета — ас этой должности Берия пришел в азербайджанскую ЧК — могла, безусловно, разозлить кое-кого из его новых коллег. Нашептать что-нибудь из зависти на ушко московской комиссии, плохо разбиравшейся в национальных особенностях республики, — разве не соблазнительно? Однако тонко рассчитанный ход не сработал, Берию свалить не удалось, несмотря на уже выписанный ордер на арест.
В середине тридцатых годов, когда он стал первым секретарем ЦК компартии Грузии, была предпринята попытка устранить его уже не с помощью хитроумной интриги, а организовав террористический акт.
В то лето в Грузии отдыхал второй секретарь ЦК компартии Белоруссии Александр Хацкевич. Гостеприимный хозяин в один из выходных решил провезти белоруса по Военно-Грузинской дороге.
Сгустились сумерки. Машина Берии, в которой находился он, его жена и сын, а также Хацкевич, с включенными фарами летела по проезжей части. Перед одним из крутых поворотов шофер снизил скорость, и в тот же момент из темноты прогремели выстрелы. Огонь велся спереди и сзади — на поражение.
Гость получил смертельное ранение и умер на руках у Нины Теймуразовны. Сам же Берия, против которого было затеяно это покушение, не пострадал. Его спасло то, что Хацкевич тоже носил пенсне. Наверное, это и сбило с толку нападавших.
Узнав о случившемся, Сталин прислал Берии американский бронированный «Паккард» — точно такой, на котором ездил сам. А вскоре вышло постановление Политбюро, по которому первые секретари ЦК компартий союзных республик обязывались пересесть на такие же машины.
Вообще-то в том покушении было немало странного. Через год в Белоруссии мертвого Хацкевича объявили врагом народа. Арестовали его жену. Нина Теймуразовна спасла их ребенка, устроив его в семью своих знакомых.
Очередная попытка убийства Берии была предпринята летом 1935 года.
Семьи Берии и председателя Совнаркома Абхазии Нестора Лакобы отдыхали на высокогорном озере Рица. Дороги к озеру тогда еще не было, и отдыхавшие руководители решили посмотреть, где ее можно проложить.
Выехали большой компанией — человек пятнадцать, не меньше. Жены, дети Берии и Лакобы, несколько человек из обслуживавшего персонала.
Места вокруг были настолько изумительно красивы, что решили вспомнить молодость и заночевать в палатках. Развели костер.
Когда пошли укладываться спать, Лакоба предложил Берии перейти в свою палатку. Лаврентий Павлович отказывался, Нина Теймуразовна тоже. Однако Лакоба настоял на своем. Недоумевающие супруги перенесли уснувших детей в палатку Лакобы.
А под утро палатку, где должен был ночевать Берия с семьей, прошили пулеметные очереди.
Наверное, кто-то предупредил Лакобу о готовившемся покушении, и он спас Берию.
Следующий случай имел место в 1937 году, и снова в Абхазии.
Берия на присланном Сталиным американском бронированном «Паккарде» ехал в Сухуми. Вместе с ним в машине были помощник и телохранитель. Известно имя последнего — Борис Соколов.
Не доезжая немного до города, Берия приказал шоферу остановиться — хотелось слегка размяться. Дорога была утомительной. Он вышел из машины и начал прохаживаться. Помощник и телохранитель находились рядом.
И вдруг из придорожных кустов выросли три фигуры. Блеснул револьверный выстрел — мимо. Телохранитель Соколов метнулся к шефу и закрыл его своим телом. Грянул еще один выстрел, и правая рука Соколова повисла плетью. Из нее выпал револьвер.
В это время на дороге показалась милицейская машина из Сухуми, ехавшая для встречи и сопровождения пожаловавшего высокого гостя из Тифлиса. Завидев ее, злоумышленники растворились в кустах.
Берии снова повезло — он остался цел. Охранника Бориса Соколова срочно отвезли в больницу.
Кто организовывал эти теракты? Сын Берии считаеттогдашнее руководство наркомата внутренних дел СССР через своих ставленников в Грузии. И Ягода, и Ежов отлично понимали, какую опасность в личном плане представляет для них Берия с его опытом работы в разведке. Прогнозировать его перевод в Москву можно было без труда. А конкурентов всегда стремились убирать заблаговременно.
Эта точка зрения, безусловно, имеет право на жизнь. Но нельзя исключать и другую — нити первых заговоров против Берии вели к местным политическим кругам. Сепаратистские настроения в Закавказье тогда были довольно сильными. Тот же Нестор Лакоба, например, категорически возражал даже против строительства в Абхазии железной дороги, рассматривая ее как проникновение России. И это Лакоба — председатель Совнаркома Абхазии! Что уж тут говорить о тех, кто стоял не на интернационалистских позициях.
Берия, как и его предшественник на посту руководителя Заккрайкома Орджоникидзе, был прорусски ориентированным грузином. И это обстоятельство бесило тех его земляков, которые выступали за сохранение независимости Грузии, против ее советизации.
На секретном Пленуме ЦК в начале июля пятьдесят третьего года, когда вчерашние соратники формулировали обвинения Берии, вспомнили слухи о том, что он во время оккупации Баку в 1919 году английскими войсками работал в органах разведки созданного англичанами мусаватистского правительства. Следовательно, все эти десятилетия был английским шпионом.
История не новая. Она всплыла, как только в ноябре тридцать восьмого года Берию перевели на работу в Москву первым заместителем Ежова, тогдашнего наркома внутренних дел. И прозвучала не где-нибудь в кулуарах, а на Пленуме ЦК. Озвучил ее министр здравоохранения РСФСР Григорий Каминский, который в начале двадцатых годов возглавлял Бакинский горком партии.
Трудно сказать, по чьей наводке выступил тогда министр. Не исключено, что по собственной инициативе. Мало ли какие отношения могли возникнуть между ними на служебной почве. Нет сомнений лишь в одном — какая-то группа лиц упорно хотела свалить Берию.
Однако заявление Каминского последствий не имело. Дело в том, что этот вопрос был уже тщательно изучен. Слухи о шпионском прошлом Берии запускались всякий раз, как только его передвигали на новую служебную ступеньку. Сталину это надоело, и он распорядился провести детальную проверку. О том, что она проводилась, свидетельствуют обнаруженные уже в постсоветское время документы из архива Политбюро ЦК КПСС. В частности, сохранилась объяснительная записка И. П. Павлуновского, который с апреля 1919 по январь 1920 года был заместителем начальника Особого отдела ВЧК, а в 1926 — 1932 годах — председателем Закавказского краевого ГПУ.
Объяснение Павлуновского датировано 25 июня 1937 года и адресовано лично Сталину.
Павлуновский сообщает, что при назначении на пост руководителя Закавказским ГПУ его пригласил председатель О ГПУ Дзержинский и подробно ознакомил с обстановкой в Закавказье. «Тут же т. Дзержинский сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватистской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных т, т, закавказцев и что об этом знает он, Дзержинский и т. Серго Орджоникидзе».
По словам Павлуновского, когда он приехал в Тифлис и встретился с Орджоникидзе, тот сообщил ему, что действительно Берия работал в мусаватистской контрразведке по поручению партии и что об этом хорошо известно Кирову, Микояну и Назаретяну.
