Кузина бросилась меня обнимать. На душе стало еще теплее — как хорошо, когда есть кто-то, кто искренне готов разделить с тобой твою радость!

— Там будут не только уроки и книги, — прищурившись, проговорила Юханна. — Но и всякое другое. Например, праздники, танцы и… мальчики, — добавила она лукаво.

— Я вовсе не думаю о них!

— Думаешь!

— Нет, не думаю! Ни чуточки!

— Ханна! Нельзя быть шестнадцатилетней девушкой и не думать о таких вещах! — заявила кузина. — Даже Арделия в твоем возрасте наверняка мечтала о первом поцелуе!

— Фу! Кто бы захотел ее целовать? Уверена, она и тогда была занудной особой!

— Но ты не такая! Ты красивая, и с тобой весело! Интересно! Тебя непременно кто-нибудь захочет поцеловать! Обещай, что будешь мне рассказывать все-все-все!

— Хм… Может быть! — отозвалась я и, церемонно придерживая длинные юбки, как того требовала наша суровая гувернантка, направилась в расположенную на первом этаже столовую. Юханна поспешила за мной следом.

Погода стояла отличная. Солнечные зайчики плясали на серебряной посуде, и все вокруг при одной лишь мысли о счастливом для меня событии наполнялось чем-то ярким, особым и незабываемым. Даже чай, казалось, стал вкуснее.

Вот только Арделия все так же хмуро поглядывала на нас с кузиной. Прямая ли у нас осанка? Не горбимся ли мы? Правильно ли держим столовые приборы? Хоть высшее общество городка и не назовешь многочисленным, гувернантка во все глаза следила за тем, чтобы мы не ударили лицом в грязь. Впрочем, заботилась она при этом не только о нас с Юханной, но и о себе. Ведь мы уже почти взрослые, я скоро отправлюсь в академию, и ей придется подыскивать новое место в знатных семействах Дорсуля.

Нужно отдать Арделии должное — самому важному для благородных девиц она нас научила, а заменять нам мать от нее и не требовалось. Такое, наверное, невозможно. Кузина совсем не помнила свою маму, а у меня о моей остались лишь крохи воспоминаний, которые я порой бережно перебирала.

Легкий запах вербены от складок платья, ласковая улыбка, когда улыбаются не только губы, но и глаза, так похожие на мои собственные, прикосновение теплых рук.

Мне не на что было жаловаться. Когда я осиротела, дядя забрал меня к себе и сделал все, чтобы я ни в чем не нуждалась. Я искренне привязалась к нему и всей душой желала ему счастья, но, овдовев, он так больше и не женился — не захотел, чтобы у его обожаемой дочурки появилась мачеха.

В деловых заботах дядя проводил куда больше времени, чем дома. Вот и нынешним утром его не оказалось за столом. Но вечером дядю ждала новость, которая переполняла меня восторгом.

Я буду учиться в магической академии Траудберт — лучшей из лучших в империи!

После завтрака мы втроем отправились на прогулку. Гувернантка настояла на том, чтобы мы с кузиной по ее примеру захватили с собой легкие зонтики от солнца. Кожа у нас от природы не выглядела бледной, и загорала я очень легко — когда, ослушавшись Арделию, выходила из дома без зонта. Но сегодня спорить не стала. Не хотелось портить себе настроение.

Я могла думать только о будущей учебе и мыслями пребывала далеко отсюда — не в разморенном жарким южным солнцем Дорсуле с его неспешным ритмом жизни, а за стенами академии, где меня ждали новые знакомства, впечатления и знания. Я заранее волновалась, радовалась и сгорала от нетерпения. Вся моя жизнь, весь мой мир менялся. Стремительно, неотвратимо.

Еще вчера — просто беспечная девушка. Сегодня — будущая студентка. Завтра — перешагну порог заведения, где меня будут учить и развивать мой дарованный небесами магический дар.

Как восхитительно и… немножко страшно. Но о тревожащей тени страха, которая закралась в душу, я никому не собиралась говорить, даже Юханне. Пусть думает, что я храбрая. И возможно, если она будет в меня верить, не сомневаясь в том, что мне под силу справиться с любыми трудностями, я действительно такой стану. Пусть не сразу, а со временем.

Мы спустились на набережную, где почти каждый день чинно прогуливались вдоль парапета. Рядом плескалось море, пахло водорослями и солью, громко кричали чайки. Я глубоко вдохнула свежий воздух и поняла, что по всему окружающему тоже буду скучать.

Но я ведь наверняка вернусь сюда после окончания академии. Хотя, возможно, мне уготована совсем другая судьба?..

Как все-таки чудесно, что у меня есть кузина Юханна! И дядюшка с его заботой. И этот погожий день, когда можно безмятежно гулять в то время, как дома лежит письмо, которое я так ждала.

После прогулки мы вернулись в особняк, и гувернантка, едва мы успели освежиться, потащила нас заниматься, хотя уж сейчас-то могла бы и не донимать своими наставлениями! Но Арделия отрабатывала каждую монету, потраченную на нее дядей, так что не желала давать нам ни единой лишней минутки на отдых. Пришлось подчиниться.

Вышагивая по отведенной для учебы комнате и постукивая указкой по ладони, она снова и снова напоминала нам о правилах поведения в обществе. Затем настало время правописания, языков и географии. Разомлев от прогулки, кузина клевала носом над тетрадкой, но усердно делала вид, что внимательно слушает, а я снова переместилась в своих размышлениях в академию Траудберт, где преподаватели, должно быть, еще строже, чем наша тэйса эль Гринар. Зато они и знают больше! Да и студентов там много, а тут нас с Юханной всего двое.

«И есть мальчики… — краснея, вспомнила я слова кузины. — То есть, конечно, уже юноши, молодые люди». Среди моих знакомых таковых было немного, и мысль о совместном обучении в академии тоже волновала, да еще как, хоть я и старалась того не показывать.

Но Юханна права — кто в шестнадцать лет не мечтает тайком о первой любви и первом поцелуе?..

Настоящее время

О своих планах я пока решила не говорить никому, даже верной Гельзе. У женщины, которая когда-то служила в нашем доме и единственная после разорения семьи осталась с нами, было доброе и щедрое сердце, но мне бы не хотелось, чтобы она раньше времени разохалась и разволновалась. Ни к чему. Еще, чего доброго, решит, будто я совсем с ума сошла. Лучше сказать ей, когда мое участие в отборе будет делом решенным.

Служанке предстояло остаться здесь и позаботиться о Кае, пока меня не будет. Что делать, она знала, и я доверяла ей безоговорочно. Однако уже начинала скучать перед нашей разлукой и пообещала себе, что до отъезда буду как можно больше времени проводить с сыном.

Мой следующий визит в городскую мэрию состоялся уже на следующий день. Секретарь смотрел на меня по-другому — все еще удивленно, но уже не настолько недоверчиво.

— Вы проверили мою кровь? — осведомилась я, стараясь выглядеть спокойной и невозмутимой.

— Д-да, — запнувшись, ответил он, разглядывая мое простое платье и надвинутый на самый лоб чепец. — Скажите, тэйса эль Ландри, неужели вы надеетесь на победу в отборе? И… ваше имя действительно Юханна?

Я вздрогнула и насторожилась. А если он что-то слышал? Молодой человек был, кажется, приезжим, однако и до него могли дойти какие-нибудь нежелательные сплетни обо мне и моей семье. Впрочем, с тех пор как род эль Ландри процветал, минуло несколько лет, и сейчас во мне никто бы не узнал ту нарядную барышню, которая когда-то с зонтиком от солнца фланировала по набережной. Для прежних знакомых я стала невидимкой. Для приятельниц — бывшей подругой, окончательно забытой после того, как положение нашего семейства переменилось к худшему.

С этим я давно смирилась. А сейчас данное обстоятельство пришлось мне даже на руку. Если на отборе доведется встретиться с местными аристократками, едва ли они отличат меня от кузины, с которой мы с детства очень похожи — даже родные сестры не всегда имеют такое внешнее сходство.

— Да, — ответила ему, скрестив за спиной пальцы. — Мое имя Юханна эль Ландри, а надеюсь ли я на победу в отборе — не ваше дело. Теперь, когда вы больше не сомневаетесь, что во мне течет благородная кровь, что от меня требуется?