Этот осенний день стал особенным: мне исполнялось восемнадцать лет, и мы с мамой сидели на веранде, пили чай. От самой крыши до самой земли ее обвивали гибкие растения с большими листьями, создавая спасительную тень. Здесь идеально было находиться днем, когда солнце обжигало жаром, прогревая воздух так, что трудно становилось дышать.

С того происшествия отца я стал видеть еще реже, да и я сам уже не искал с ним встречи. Луиза сидела напротив и смеялась, вспоминая, каким я был в детстве. Я с сожалением отмечал, что похож больше на отца: темные, почти черные глаза, правильные черты лица, тонкий нос. Мне так хотелось найти в себе больше маминого, но только темные волосы говорили о сходстве.

Я всегда был учтив и выказывал хорошие манеры, стараясь заметить каждую мелочь в образе девушки или мужчины и восхититься красотой прически или украшений, заставить гордиться своей внешностью; поинтересоваться той или иной безделушкой, где ее приобрели, и отметить, как она дополняет образ. Всем я старался оказать внимание и окружить себя толпой восхищенных и жаждущих общения со мной людей.

Я старался быть не один, но был одинок.

Загрузил себя делами, вытеснившими из памяти те события, благодаря чему страх и ужас притупились, правда, не исчезнув до конца.

На столике стоял фарфоровый сервиз, печенья и конфеты лежали в красивых пиалах. Луиза аккуратно поднесла розовую чашку с изображенными на ней цветами, полную ароматного чая, к губам и подула остужая.

Я так же налил заварки, разбавил водой и наслаждался цветочным ароматом чая.

— У нас с Дэниэлом для тебя подарок.

— Мне ничего не нужно, — буркнул я.

— Сегодня твой день рождения, и меня огорчает твой тон.

Взяв свою любимую конфету, я откусил половину, смакуя. Бесподобно.

Сощурившись от удовольствия и посмотрев поверх чашки, отметил, что мама в этот день красива, как роза. Ее зеленое с розовыми цветами платье, казалось, было из одной коллекции с сервизом. Маленькая декоративная шляпка смотрелась изысканно.

К террасе подошел человек, ведущий за собой молодого коня рыжей масти. Расчесанную гриву перебирал ветер.

Увидев, что мой взгляд обращен в ту сторону, мама сказала:

— Это и есть наш подарок. Тебе нравится?

Конь заржал, словно приветствуя меня.

Мне действительно понравилось, я совершенно не ожидал подобного сюрприза. Давно уже мечтал о своем скакуне, теперь можно будет вплотную заняться верховой ездой.

Я тут же встал и подошел к маме. Та отставила чашку и повернулась ко мне. Взяв ее руки, улыбнувшись и не скрывая радости, я произнес:

— Это то, что я хотел! Ты волшебница.

— Думаю, сейчас ты хочешь прокатиться на нем! Приготовьте коня, — распорядилась Луиза.

Я желал тут же бежать, но медлил.

— Что-то случилось?

— Ничего такого, просто всегда хотел узнать, не уверен только подходящее ли сейчас время.

Луиза молча ждала продолжения.

— Почему у меня нет брата или сестры? Давно хотел спросить об этом, но никак не решался.

Мама нахмурилась, но тут же придала лицу прежнее беззаботное выражение.

— Я знала, что рано или поздно ты спросишь. Не знаю, будет ли откровение для тебя, что наш брак не был по любви. Честно сказать, мне настолько не хотелось свадьбы, что я даже подумывала о побеге, но потом испугалась, особой смелостью никогда не могла похвастаться. Ты родился только спустя пять лет совместной жизни. И был желанный ребенок, но больше детей от Дэниэла я не хотела, поэтому делала все, чтоб не забеременеть.

— Значит все из-за отца. Тебе настолько он неприятен?

— Давай не будем об этом, у меня есть ты, и я счастлива.

По ее взгляду стало понятно, что продолжения разговора не последует.

— Я пойду, подарок чудесен.

Луиза одарила меня улыбкой, и, поцеловав ее в щеку, я поспешил к конюшне.

Следующие несколько лет пролетели словно день. Одним из моих любимых занятий стала верховая езда, и хоть многие из моих знакомых звали меня на верховую охоту, я не соглашался. Словно ветер я летел по полям, трава подо мной волновалась, как море. Я утопал в зелени, и мой рыжий конь нес меня вперед. Но ни разу за прошедшие годы я не был на том поле рядом с рекой, специально избегая его и боясь потревожить спящие воспоминания.

Учеба начинала надоедать, и я принялся изучать только то, что меня интересовало в данный момент, оставляя прочее на потом.

Сегодня в очередной раз не заметил, как наступил вечер. Я возвращался поздно и солнце уже начало клониться к закату. Я давно мечтал посмотреть закат, но постоянно откладывал. Привязав коня, сел на пригорке, любуясь уходящим днем. Желто-красное солнце непреклонно клонилось к линии горизонта. Небо, до этого нежно-голубое, окрасилось багрянцем. Я сидел и жевал травинку, немного хотелось есть. Проводив солнце на покой, я пару минут постоял, наслаждаясь теплыми дуновениями ветерка. Оставались последние теплые дни глубокой осени.

В доме, проходя мимо комнаты отца, я услышал шум. Луиза и Дэниэл давно спали в разных спальнях, и эти звуки мне показались крайне подозрительными. Приоткрыв дверь, я замер. Глаза не сразу привыкли к полумраку, но увиденное потрясло меня настолько, что я потерял дар речи, замерев на месте.

На постели лежала полуобнаженная девушка, ее светлые волосы разбросаны по всей подушке, веки полузакрыты. Дэниэл страстно целовал ее, гладя, нависая над ней, будто хищная птица над пойманной жертвой. Хорошо виднелись обнаженные плечики и небольшая грудь.

Девушка заметила меня первой и, вскрикнув, стала отталкивать Дэниэла от себя и прижимать к груди покрывало. Дэниэл повернул замутненный страстью взгляд в мою сторону.

— Пошел вон! — взревел отец в ярости от прерванного действа, кинув в мою сторону подушку.

Я побежал по коридору, затем вниз по лестнице и, чуть не упав, остановился. На шум вышла мама в накинутой поверх белой ночной рубашке пестром халате.

На верх лестницы вышел Дэниэл, неприкрытый торс чуть заметно блестел, облокотившись на перила и, совершенно не стесняясь произошедшего, зло заявил:

— Я же велел никому не появляться в моем крыле по вечерам. Луиза, почему ты не выполняешь свои обязанности — воспитывать и следить за сыном?

Несколько служанок мельком выглянули из угла и ближайшей двери, но тут же исчезли с линии огня, не желая вмешиваться или попасть под горячую руку хозяина.

Развернувшись, чтоб вернуться к себе в комнату и к прерванной игре, Дэниэл кинул:

— Я люблю ее, и раз Алекс все узнал, не стану скрывать в своем доме отношения.

Мама заплакала. Я никогда не видел ее слез, во мне боролись смешанные чувства отвращения, предательства и жалости.

— Я сама виновата во всем, — мама отвернулась, пряча лицо.

Поверить в ее слова было невозможно. Как она могла так думать? Луиза схватила меня за руку:

— Не вини отца, он любит тебя.

— Ложь, он любит только себя! Ни я, ни ты ему не нужны, Дэниэлу от жизни необходимы только развлечения. Он опорочил тебя, приведя в дом какую-то девку, и ты его защищаешь? Как давно тебе все известно? — В голосе слышалась злость.

Но она молчала, глядя себе под ноги.

Я выдернул руку из ладоней матери и выбежал из дома. Только одна мысль вертелась в моей голове: убраться подальше отсюда. Подбежав к загону, где оставил коня на ночь, — к счастью, его не успели еще расседлать — буквально взлетел на него.

Всю ночь я бродил по окрестностям, размышляя.

«Луиза не удивилась словам отца, значит, знала обо всем. Как давно? Она всегда была такой жизнерадостной. И грустила ли она хоть раз? Я не видел. Вдруг память учтиво предоставила мне слова Луизы: «красивое платье радует, а яркое еще создает хорошее настроение».

Я злился, злился как никогда. Значит, мама знала про отца и лишь делала вид, что все хорошо. Она говорила, что отец любит меня, но никогда так не говорила в отношении себя! А я, дурак, ни разу не обратил на это внимания. В глубине души я знал это, но не хотел верить.