— Прекрати, он твой, потому что твоя семья больше нуждалась в нем, и ты оскорбляешь меня, произнося подобные слова. Ты, как всегда, слишком много думаешь. Ответь прямо, какое решение примешь сейчас? — Я подводил к сути наш разговор.

— Если ты так хочешь, я согласен, устоять, правда, сложно.

Не мог ни согласиться с его выбором, брат ведь тоже изменился, деньги его испортили, но, к счастью, не сильно.

— Переезд ты должен осуществить в ближайшие три дня, с собой можешь забрать любые вещи, мне они ни к чему, — я улыбнулся, и на секунду стали видны заостренные кончики зубов. В этот момент Тимми даже перестал дышать, непроизвольно я услышал мысли, пронесшиеся слишком громко и отчетливо у него в голове.

Мне стало скучно:

— Было бы странно пригласить тебя сюда и использовать в качестве обеда, — Тимми после моих слов вздрогнул, слегка вжавшись в неудобное кресло. — У меня есть одна просьба, после чего закончим встречу. — Мой гость быстро закивал. — В двух словах расскажи про Нини и Розу.

Тим заговорил неестественно быстро:

— У Розы все хорошо, она вышла замуж, мы выделили им маленький дом с землей, они скоро ждут появление ребенка, а Нани, — Тимми сделал паузу, подбирая слова. — Спасибо большое за нее, она воспитала наших детей и всегда вспоминала тебя добрым словом, — он отпустил взгляд к полу, я и так знал, что ее больше нет.

— Розу придется забрать вам с собой, никого не должно остаться, кто знал меня прежним.

Только оказавшись в знакомых покоясь обнял мою даму и почувствовал, насколько она напряжена. Ее взгляд блуждал по комнате, стараясь не смотреть на меня.

— Графиня, возможно, мое предложение будет поспешным. Я хочу, чтобы вы разделили со мной мою жизнь, — я предвидел ответ, однако должен был услышать это от нее лично.

— Слишком поздно, — она вздохнула. — Когда этот вопрос услышала в первый раз, для меня было рано, сейчас — поздно.

Она вздохнула.

«А возможно, в первый раз предлагал не тот», — подумала она с грустью.

— Сейчас я не хочу жить так долго, — она вздохнула, взяв меня за руку. — Я хочу прожить эту жизнь. Одну. Спасибо тебе за все, мне бы хотелось остаться с тобой друзьями. — Она отстранилась, словно возводя, между нами, невидимую стену.

— Ты хочешь расстаться? — Такого ответа я не мог предвидеть.

Она улыбнулась, словно извиняясь:

— Я приняла решение, не уговаривай меня его изменить, — ее взгляд, полный мольбы, просил уйти. — Помни, что двери моего дома всегда открыты для тебя.

— Пусть будет по-твоему, — и, отодвинувшись от нее, я вышел, покинув дом. — Одно поражение, и ты сдалась, жаль.

Ритуал, разрешающий обращение, не сработал, по крайне мере, так мне показалось поначалу. Я все сделал в точности, как сказал Николас, прождал ответа всю оставшуюся часть ночи. Спать ложился с тяжелым сердцем, ведь уже завтра подходит к концу семидневный срок нашего договора. Что ж возможно я поплачусь за обещание, данное столь поспешно… жизнью.

Этим днем я не спал, а словно бредил во сне, вздрагивая и балансируя на грани с пробуждением, которое оказалось не менее мучительным. Одеяло комом валялось на полу, волосы спутались и прилипли ко лбу. Объятия Морфея не хотели отпускать, да я и сам цеплялся за них, помня о предстоящей встречи с Адисом.

Однако я проснулся от четкого понимания, что согласие получено. Кто бы мог подумать, что ответ приходит с задержкой. Блин, Николас, вот ведь гад, и не предупредил.

Сейчас мой путь лежал на самый край леса, к полуразрушенным стенам старого дома. В эти развалины я сбегал несколько раз еще ребенком, тогда мне казалось, эти стены укроют от жестокого мира. В них было что-то таинственное, мистическое, история, поросшая мхом и полевой травой. Я так и не узнал, что произошло с жильцами. Удаленный от соседей, дом был никому не интересен или просто забыт.

Адис пришел туда днем, когда солнце еще находилось высоко над горизонтом.

— Успел проститься со светом и яркими красками дня? — спросил я скорее из-за своего воспитания, чем любопытства.

— Меня всегда привлекала ночь, кому нужно это солнце? — Из его ответа становилось понятно, что это обдуманный поступок, к достижению которого Адис шел долго.

Я не хотел и не мог понять его, поэтому решил не задавать лишних вопросов.

— Приступим, — мне бы уверенность, с которой говорил Адис.

Устав от напряженной недели, я хотел как можно скорее покончить с этим. Он аккуратно стянул с рук перчатки, положив их на траву, снял фрак и начал расстегивать пуговицы, обнажая шею.

— Чтобы закрепить наше соглашение я приготовил тебе сюрприз, — Адис достал из оставленной им в стороне сумки запечатанный глиняный сосуд. — Это тебе.

Я брезгливо поморщился, не собираясь брать этот предмет в руки.

— Хорошо, сам открою, — Адис нагнулся, быстро выпрямившись, и выставил перед собой руку.

Зажав нос рукой от нестерпимой трупной вони, я скривил лицо.

— Я сделал тебе огромное одолжение, — за волосы он держал голову бывшего управляющего. Ужасная гримаса лица, открытый рот и широко распахнутые, безумные глаза говорили о страшной смерти. — Поверь мне, он мучился.

— Убери эту мерзость с моих глаз, — мне показалось, что ответ его расстроил, видимо, мне полагалось пасть на колени и целовать ему ноги.

— Я думал, ты обрадуешься. Сразу предупреждаю, правила не поменялись, не вздумай со мной играть. Если я не приду через три дня в назначенное место, высока вероятность, что еще один дорогой для тебя человек пострадает. Чувство вины мерзкая штука. — Адис кинул голову в сосуд, закрыл крышку и замазал воском. — Как твое настроение? — И не дожидаясь, ответил сам: — Мое — просто фантастика, мечта многих лет скоро исполниться.

— И что ты будешь делать дальше? — Я специально оттягивал время.

— Думаешь, это единственная моя мечта? Нет! Она одна из первых на пути к славе, деньгам, роскоши. Все, что я пожелаю, тотчас будет исполняться, — слова были произнесены с таким вдохновением и непоколебимой верой в них, что я удивился тому, что они не сбылись прямо сейчас. — Достаточно лирики, приступим.

Я не стал церемониться и, впившись в его горло, проколол клыками кожу, начав высасывать выступающую кровь. Адис вскрикнул, но удержался от попытки вырваться из объятий. В мыслях я улыбался, понимая, что ему больно и не пытаясь уменьшить страдания.

Совершая большие глотки, мне с каждым разом становилось хуже.

Тело Адиса содрогалось, когда я отнимал жизнь, он закатил глаза, руки повисли, доставая до земли кончиками пальцев. Он не пытался хвататься за меня, отталкивать. Я понял, эта картина часто представлялась ему до мельчайших подробностей. Он был уверен, что все проходит «как нужно». Меня приятно порадовало, что из-за страстной любви к женщинам, мои прикосновения ему так же неприятны.

Неспешно дойдя до стены, не пускающей раньше в его мысли, я щелкнул пальцами и в одно мгновение разрушил ее в пыль. После я погрузился в его мысли. Оказалось, по совершению жестокостей он опередил всех, кого я знал. Объектами для издевательств выступали мужчины разных возрастов, исключение составляли несколько изнасилованных девушек. Он не гнушался ни чем, если требовалось, то по его желанию неугодные люди просто исчезали.

Из памяти Адиса возникла картина, участники которой выглядели как наброски на бумаге: основные линии без четких прорисовок. Вдалеке стоял Энджил, пистолет в его руке был опущен вниз. Выстрел. Я наблюдал, как пуля от стоящего напротив человека пролетела в нескольких сантиметрах от моего брата. Пистолет наизготовку, нажатие на курок, и пуля, без сомнения, попадет в цель. Словно из воздуха между дуэлянтами возникает девушка и падает на землю замертво.

Я повернул голову налево и вихрь воспоминаний Адиса помчался сквозь время в прошлое. Та же девушка, еще живая, о чем-то договаривается с Адисом, взамен получает большую сумму денег. Отвернувшись от этого видения направо, я вижу у самых моих ног обрыв, слышится легкий шум воды. Энджил стоит в одном шаге от меня, мгновение — и он исчезает, мои руки проходят сквозь него, не в силах удержать. В лицо ударила морская вода, руки крепко вцепились в моего брата, вытаскивая его на берег.