Женщина, осмелев, пнула ногой неожиданно близко подошедшего наглеца. Несколько бумажек спланировали на землю. Он охнул скорее от неожиданности, чем от боли — удар пришелся вскользь — и, нагнувшись, подобрал одну.

— Похоже, начнем мы с его брата Энджила, а следующий… — Адис замолчал, не собираясь раскрывать имя. Ты живи и бойся того дня, когда мы придем за тобой. И не забудь передать наш разговор любовнику.

— Каким ты был жалким, таким и остался. Я благодарна Богу, что его избранником стал Алекс.

— Бог здесь не при чем. И будешь ли ты так же счастлива, когда станет известно, что благодаря тебе сейчас пострадают его близкие? Или совершишь туже самую ошибку, что и он? — Адис махнул рукой в ее сторону. — Отпустить.

Удерживаемые за спиной руки разжались, оставив от крепкой хватки на запястьях синяки. Она машинально начала растирать их, все тело била мелькая дрожь, глаза защипало от подступающих слез.

Вынырнув после минутного ступора воспоминаний, я вытянул вперед ее руки, графиня попыталась помешать этому, да разве это возможно. Синие отпечатки мужских пальцев толстыми браслетами окольцовывали запястья. Она увидела, как вспыхнули мои глаза, как у зверя, заметившего добычу.

— Нет, прошу тебя, он только и ждет, чтобы ты разозлился и совершил промах, — графиня вцепилась в меня, чуть не упав, когда я пошел к двери.

— Я к Энджилу. — Ее руки разжались, слезы хлынули из глаз.

— Будь осторожен, — взмолилась моя леди.

Я поцеловал ее в лоб, давая клятву вернуться.

Дом, в котором я совсем недавно стал свидетелем кончины моего отца, словно вымер: из прислуги осталось меньше половины человек. Огромный долг Дениэла окончательно погубил некогда внушающее доверие имя. Печь давно не топили, поэтому внутри дома было ненамного теплее, чем на улице, не комфортные для человека условия. Я мысленно проверил помещения. Расположение всех комнат я помнил наизусть еще с детства. Теперь я узнал, где искать брата. Почти сразу, после применения способностей, пришла расплата: ноги стали «ватными». Я не мог себе позволить слабость.

От входа повернул налево, затрагивая кончиками пальцев стену. Шершавые обои, потертые временем, их ни разу не меняли, и они доживали свой век, растворяясь со стен. Я остановился, передумав идти вперед, взлетел по лестнице на второй этаж и быстрым шагом направился в правое крыло.

Сколько я себя помнил, все спальни располагались на втором этаже. Мои родители, Луиза и Дениэл всегда спали в разных комнатах. Я ночью прокрадывался в покои моей матушки и засыпал, прижавшись к ней. Луиза излучала приятное тепло и нежность, ее близость успокаивала, помогала справиться с ночными страхами. Когда о моих ночных похождениях узнавал отец, он приходил в ярость, считая, что меня слишком опекают, и ничего путевого из такого ребенка не вырастет.

Я моргнул, закрывая детское воспоминание, и опомнился, уже стоя в дверном проеме моей бывшей спальни. Обведя ее взглядом, я поразился переменам. Узнать комнату было невозможно: бело — коричнево — алые цвета сменили более женственные.

Нежные оттенки голубого, зеленого и желтого наполняли комнату светом. Стены выкрашены в светло зеленый. Вся мебель была белого цвета. Кровать с красивой, округлой резной спинкой была покрыта светло-серым покрывалом, с разбросанными по нему серыми, зелеными и белыми подушки. С обеих сторон кровати стояли тумбочки на витых ножках. Слева у той же стены располагалось трюмо с круглым зеркалом, рядом стоял пуф, у противоположной стены комод. Белая тюль и зеленые шторы с золотыми цветами собраны на угол. Нежно-голубой потолок напоминал ясное небо. С потолка свисала сделанная из тонких позолоченных прутьев люстра.

Предполагаю, что, стоявшие на комоде, тумбочке и на полу вазы, раньше были заполнены свежесрезанными цветами. На подоконнике я заметил горшок с завядшим растением.

В стене напротив кровати находилась дверь. То, что я за ней увидел, сильно удивило. В полутемном помещении с маленьким окном стоял гончарный круг для лепки, в углу печь цилиндрической формы.

Точно знаю, что, когда я жил здесь, этой двери не было. Неужели ее сделали специально для Энджила? Похоже, Дениэл действительно любил сына. Гончарный круг с виду казался гладким, мне захотелось дотронуться до него, не отказался бы попробовать освоить это мастерство, о котором почти ничего не знал.

Я обошел все помещение и увидел то, что вначале укрылось от моих глаз под черной тканью. Отдернув ее, обнаружил стеклянную витрину. В ней стояли вазы, тарелки, кувшины, над одними работа была полностью завершена, и они блистали своей великолепной росписью и яркими цветами, другие цвета высохшей глины ждали своей очереди.

Раньше я думал, что буду ревновать и злиться на Энджила, что он получил в детские годы любовь и ласку отца, которые так недоставало мне. Однако вопреки всему мысли о брате волновали душу, внутри разливалась приятная теплота.

— Ты же не виноват, Энджил, что судьба так обошлась со мной, — тихо произнес я, закрывая дверь детских воспоминаний, вызванных посещением спальни.

В комнате Энджила, где он сейчас находился, не было шика, к которому он привык: односпальная кровать, шкаф, тумбочка, маленький прикроватный столик, раковина, рядом с которой стояли кувшины с водой, лежали чистые полотенца.

Когда я открыл дверь, мой брат, сидящий в старом кресле напротив окна, даже не счел нужным повернуть головы.

— То, что принесли, поставьте на стол, — коротко обратился он к зашедшему в его покои.

Прикрыв дверь, чтобы не спровоцировать излишнее любопытство прислуги ответил:

— Я ничего не принес.

— Тогда, зачем ты пришел? — Вопрос показался мне странным, ведь я не представился.

— Тебе не интересно кто я? — разумно поинтересовался я, не видя в комнате кроме кровати места, куда можно сесть.

— Мне все равно, будь ты сам дьявол, — в его голосе слышалась усталость и отрешенность от всего происходящего. — Забирай, что тебе нужно, и уходи.

— Мне не нужно ни одной вещи из этого дома, — я устроился на кровати, положив ногу на ногу. — Все вещи уже описали? Когда торги?

— Скоро. У меня нет настроения разговаривать о чем-либо с чужаком. Если что-то пропадет, скажу, что украли. Могу посоветовать подлинные картины в гостиной или драгоценные украшения в комнате моей матушки.

У меня сложилось впечатление, что Энджил не услышал ни одного слова, сказанного мной.

— Ты заблуждаешься, я не вор, — встав с кровати, я подошел к нему, по-прежнему смотрящему в темноту за окном. — Скажи, что ты видишь?

— Темноту. — Он повернул голову, и первый раз посмотрел на меня глазами цвета безоблачного летнего неба. — Впереди только боль и пустота. Ты не сказал, зачем пожаловал.

— За тобой. — Энджил удивился, в глазах читалось непонимание моих слов. — Я устал ощущать себя одиноким, хочется разделить свою жизнь с тем, для кого станешь небезразличным.

— Одиночество… это грустно, повторюсь, что мне все равно, — его голос вновь стал монотонным и безжизненным.

— Это хорошо, что ты не против моего предложения. Вскоре я вернусь, чтоб забрать тебя, ты дождешься?

Энджил горько усмехнулся:

— Ты переживаешь, что я себя покалечу? Не бойся, второй такой ошибки я не совершу. И убежать тоже не получиться.

Я подошел и положил руку ему на голову, потрепав золотые, волнистые волосы.

— Меня зовут Алекс, больше всего я не хочу остаться один.

Какое-то время мы молчали, наконец брать произнес бесцветным голосом:

— Твои опасения мне вполне понятны, ты ждешь и от меня, что я распахну свою душу? — Я покачал головой, взгляд Энджила был направлен на мое отражение в оконном стекле. — Я боюсь очередного предательства.

Из отчего дома я вышел окрыленным, моя давняя мечта поговорить с Энджилом наедине сегодня осуществилась. Странно, на него я совсем не злился, а когда заглянул в его прекрасные глаза, мне стало грустно.