Я хотел пойти следом, подбирая тему для разговора, но меня окликнули:

— Не ходи за ней, оставь в покое. Хватит и того, что днем сиделка от нее не отходит ни на шаг. — Фернандо разлегся на софе, вытянувшись так, чтоб свисали ноги. — Николас надеется помочь ей, но мне кажется, она постепенно сходит с ума. Я слышал ее разговоры, когда рядом не было никого.

— Мне так жаль ее, — я вздохнул, но подходить ближе не стал. В последнее время равнодушие Фернандо отталкивало. — Давно тебя не было видно.

— Атмосфера, царящая в доме, удручает меня, — он отмахнулся, будто отгоняя муху. — Я всегда знал, что отношения с человеком ни к чему хорошему не приведут. Я терплю Елану только из-за Николаса.

Из его слов мне стало понятно, что будь его воля, он расправился бы с ней при первой возможности. Стало противно от его присутствия рядом, от равнодушия и бесчувствия. Я встал и молча вышел из комнаты, поспешив за уходящей девушкой. Я обогнал Елану и, сжав ее руки в своих, прошептал:

— Все будет хорошо, пойдем поедим.

Она аккуратно высвободила руки и, присев, подняла синее одеяльце:

— Мой сын замерз, просил принести ему это, а сейчас я не могу его нигде найти. Ты его не видел?

Я отшатнулся, не ожидая подобных слов, и замотал головой, отгоняя наваждение. Елана пошла мимо меня, сжимая в руках одеяльце. Ни разу в жизни я не общался с сумасшедшими, а что подобное случится в нашей семье… я еще сильнее замотал головой и, осознав, что стою один, вновь побежал за девушкой, на ходу придумывая, что сказать.

— Он обещал прийти в обеденный зал, просил, чтоб ты приступила к еде, не дожидаясь его! — вдогонку крикнул я.

Елана остановилась, повернулась ко мне:

— Мой мальчик помнит обо мне. Ты его тоже видишь? — Сумасшедшая улыбка появилась на лице. — Ведь он мертв.

— Да-да. Мы найдем его, все будет хорошо, — обняв за плечи, я повел ее в столовую.

Мне было страшно за нее, за наше общее будущее.

Я никак не мог понять, то ли я сплю, то ли все происходит в реальности. В детстве мне часто виделись яркие сны, полные жизни, но этот пугал своей правдивостью. Меня окружала со всех сторон чернота, не было видно ни земли, ни неба, даже себя разглядеть не удавалось.

Где-то капала вода, ее равномерный звук стучал внутри, плоть отзывалась, словно я сам — вода. Соленая вода, полная слез, окружала меня. Теперь я слышал сотни падающих капель. Она сжимала мою грудь, не позволяя дышать, открыв рот, попытался набрать больше воздуха и закашлялся, выплевывая попавшую воду. Вода вокруг меня, начала затвердевать, становясь подобно камню, я был не в силах пошевелиться. Не понимая, что происходит, я закричал:

— Елана!

И недоумевая, затих, сбитый с толку вылетевшим именем. Тут же пришло осознание происходящего: все ощущения, которые я испытывал, были отголосками чувств Николаса. Он слишком близко подпустил меня. Как только я понял это, друг закрыл связь между нами, все видения пропали.

Очнувшись, я начал задыхаться, страх душил меня. Не помня себя, я выбежал из подвального помещения, где спал. Потайной вход в подвал был замаскирован под вещевой шкаф, его дверцы разлетелись в разные стороны, одна из них повисла на одной петле.

Стремглав летя по коридору сам еще не зная куда, почувствовал Фернандо. Он очнулся в гробу, спать в котором предпочитал, лакированная крышка разлетелась об стену. Я не стал останавливаться.

Первый раз наш дом мне показался ужасно большим. Николаса я застал в маленькой комнате, которой никто не пользовался. Другой мебели, кроме шкафа для посуды, в ней не было. Сперва я увидел друга. Чувства тревоги, беспокойства четко читались на его лице. Я подбежал к дверному проему, мне стала видна у дальней стены фигура Еланы, в руке она держала зажженную свечу.

— Что здесь происходит? — вырвалось у меня. Желая подойти ближе, я наткнулся на невидимый барьер.

— Елана, успокойся, я с тобой.

— А как же наш мальчик? Все обманули меня, ты обманул меня, даже не предоставив возможности попрощаться! Тебе не понять! Внутри такая нестерпимая боль, каждый день я схожу с ума и не хочу больше так жить! И разве это жизнь? Наше бесконечное бегство от судьбы ты смеешь называть жизнью? Если мне суждено умереть, пусть это случиться сегодня, сейчас. Я ведь вправе выбирать, как думаешь?

Она опустила свечу, и пламя оказалось в опасной близости от ткани платья, горячий воск кляксой застыл на полу.

— Конечно, моя любимая. — Лицо Николаса изменилось, почти незаметно, но все-таки стало другим. Я не сразу понял причину этих перемен. — Но почему ты хочешь оставить меня? Без тебя это будет уже не жизнь. — Нотки отчаяния и мольбы слышались в его голосе. Запутавшись в своих чувствах, я не сразу смог уловить это.

«Ну, давай же, — молился я про себя, — уговори ее оставить подобные мысли».

К моему удивлению, Николас достал из кармана толстую свечу:

— Давай умрем вместе, не бросай меня так.

Я не заметил каким образом, но огонек на его свече вспыхнул, первая капля воска потекла по ней, коснулась пальцев, он даже не дрогнул.

Елана смотрела ему прямо в глаза, не веря в услышанное.

— Ты, правда, хочешь этого? — Она сделала шаг вперед и замерла в нерешительности.

С каждой минутой я осознавал, что Николас не шутил, и слова, произнесенные им, ничто иное, как истинное желание.

«Николас, одумайся», — молил я, мои губы были плотно сжаты, я не мог произнести ни слова.

Происходящее на моих глазах напоминала самый кошмарный сон, ворвавшийся в реальность.

— Я прожил достаточно, и встретить вторую девушку подобную тебе мне не удастся. Я люблю тебя больше жизни, и ее смысл будет потерян без тебя. Если ты точно решилась на этот шаг, то позволь я разделю его с тобой.

Елана улыбнулась, стало заметно, как пропало напряжение в ее плечах и легкое недоверие на лице. Она позволила Николасу подойти к ней ближе.

— Я хочу поцеловать тебя в последний раз.

Меня словно обожгло после этих слов. Мне хотелось закричать, чтобы он не делал глупостей, но я молчал.

Где-то у себя в комнате Фернандо в очередной раз ударился о прочную деревянную дверь, обитую железом. Дверь, закрытая Николасом с наружи на железный засов, никак не поддавалась.

Они на секунду замерли, стоя напротив. Последующий поцелуй мне показался целой вечностью. Их губы прижались, впившись друг в друга, этот поцелуй предназначался скорее для спальни, нежели для чьих-то глаз. Свеча выскользнула из рук Еланы, и покатилась по полу, огонек зацепился за подол платья. Ни Елана, ни Николас не обратили на это внимания.

Внутри подобно разгорающемуся огню вспыхнул ужас. Я услышал крик и не сразу узнал свой голос. Хотел подбежать к ним, сбить подбирающийся все выше огонь, но неведомая сила до сих пор не позволяла приблизиться. Я ударил руками, пытаясь разбить преграду, но разбивать было нечего. Передо мной лишь податливый густой воздух, мягко оттолкнувший назад. В своей комнате до сих пор неистово бился Фернандо, дерево трещало под его натиском, но не сдавалось.

Мои друзья стояли, обнявшись, будто и не было пламени, приближающегося к их плоти. Я увидел блаженное лицо Еланы, покоящееся на плече Николаса, ее руки крепко обнимали его за спину, пальцы впились в ткань, только это выдавало боль, которую она начинала испытывать.

Николас приподнял ее над полом, отвернув от меня, наши с ним глаза встретились, это длилось всего секунду, и после он закрыл их, больше не взглянув в мою сторону. Почти сразу же у себя в голове я услышал голос Николаса: «Вот так вот все и закончится…»

«Нет, не покидай меня!..».

Николас проигнорировал мое прошение, не позволив договорить, продолжил: «Помни все, чему я тебя научил, помни… я сделал свой выбор. — На краткий миг я вернулся на тот высокий холм, где мы вновь катились по нему обнявшись, глядя в глаза. — «Иди в мою комнату, в верхнем ящике стола лежат бумаги, забери их…» — И, угадывая мои дальнейшие слова, с твердой уверенностью в голосе сказал: — «не бойся, ты не один, вернись к истокам, и ты это поймешь. Прощай, я люблю тебя мой друг».