Николас никогда раньше не говорил мне об этом.

— Ты все еще осуждаешь меня?

— Нет, что ты. Вижу у тебя благородные цели, хоть путь их достижения… — я не смог подобрать корректных слов, которые можно было бы понять правильно.

— Очень рад. Я никогда не мечтал жить подобным образом. В далеком прошлом, таком далеком, что оно кажется сном, мои стремления были направлены на обычные человеческие радости: любовь, семья, дети, достойная жизнь. Но все поменялось, сейчас самое большое желание — это не потерять последние крохи человеческих чувств. Возможно, для тебя мое высказывание не совсем понятно, но испытывать эмоции с каждым прожитым годом все сложнее. Став вампиром, что я только не делал: предпринимал рискованные авантюры, дрался на улице с пьяными мужиками, вступал в сомнительные связи. И знание того, что я другой, придавало моим ощущениям особую остроту. Я и сам не заметил, как чувства, которыми я так восхищался, утратили свою новизну. Поэтому советую тебе ни в чем не торопиться, растягивая удовольствие.

— Хочешь сказать, что в будущем меня ждет существование без эмоций и целей? — не поверил я.

— Я такого не говорил, просто хочу предостеречь тебя от такой участи. Сегодня ты испытал нечто новое, я видел по твоему напряженному лицу и дрожащим рукам. — Я поднял руку в протестующем жесте, он коснулся губами моих пальцев, я замер. — Запомни эти ощущения, сохрани их. Елана была бы счастлива, не скитаться подобным образом, и как только я найду выход, ее мечта исполниться, и она станет немного счастливей.

Я кивнул, не зная, что ответить. Его внезапные откровения обескуражили меня.

— Вижу, слишком много информации ты получил за один день. На сегодня достаточно. Мы переезжаем уже на следующей неделе, — сообщил он как бы между прочим. — Не думаю, что эта новость тебя обрадует.

Отвернувшись от Николаса, я посмотрел вдаль уходящей за поворот тропинке. Не услышал ни малейшего движения, только ощутил прикосновение его рук, обнявших меня и прижавшись к моей спине, он положил голову и закрыл глаза. Я, за столько лет привыкнув к подобным выходкам, расслабился, удовлетворяя его внезапный порыв.

— Пойдем домой, Алекс, — через несколько минут Николас встал, в одной руке держа картину, и пошел вперед, пришлось догонять его, ускорив шаг.

Мы вернулись в дом почти на рассвете. Обеспокоенная нашим поздним возвращением Елана кивнула мне и, взяв под руку Николаса, проводила его в спальню.

Я вернулся в свою комнату и в первый раз закрыл дверь на замок, не желая, чтобы кто-либо беспокоил меня. Ночь выдалась настолько насыщенной ощущениями, да еще и неожиданные откровения со стороны Николаса.

Чувствуя, как наступает рассвет, я не мог себя заставить лечь спать. Словно наяву я видел, как лучи солнца нежно касаются горизонта, окрашивая недостижимую границу в розовые и золотые тона, небо вокруг постепенно просветляется. Серые краски приобретают яркие цвета. Я задрожал от этих образов, так внезапно подаренных памятью. Уже давно мне не доводилось вспоминать их. Я рухнул на кровать, окна были наглухо закрыты ставнями, задернуты шторами, и воспоминание того, что за ними оживает мир людей, отзывались болью. Я поймал себя на мысли: как было бы прекрасно увидеть почти забытый мир красок.

— Алекс, — голос прозвучал с грустью и настойчивостью, в нем чувствовалось волнение. От неожиданности я вздрогнул, очнувшись от забвения.

Не знаю, что сделал Николась, но, не успев даже встать, я уснул.

Мне снился дом, в котором мы были недавно, казалось, прошло уже много лет. Он был старый, весь прогнивший, с дырявой крышей, ветхим полом, потускневший, заброшенный. На нижней ступени лестницы лежала, уронив одну руку на пол, девушка с картины. Она подняла голову и посмотрела прямо на меня, но лица не было, протянула руку в мою сторону. Меня будто парализовало видом этого безликого существа. В темном коридоре слева стояла Анита, растрепанные волосы свисали спутанными прядями. Почти полностью скрываемая тенями дома она напоминала приведение.

— Помоги ей, чего же ты медлишь!

Я испугался, сам не знаю чего, как ребенок, которого заперли в темном помещении. На моих глазах волосы Аниты начали светлеть, она шагнула вперед, сейчас я ее отчетливо мог видеть. Кожа начала сморщиваться, обтягивая кости и, в конце концов, лицо молодой девушки превратилось в старушечье. Старуха стояла, слегка сгорбившись, на плечи свисали седые пряди. Она улыбалась, глядя в мое полное ужаса лицо.

Шагнув назад, отступая, я бросил взгляд на лестницу. На полу под последней ступенькой образовалась лужа крови, черной гладью блестевшая в темноте. Девушка тяжело дышала.

— Помоги ей, иначе будет поздно, — голос старухи звучал безжизненно и пусто.

Я сделал еще один шаг назад, отступая к проему, где раньше была дверь. Взгляд метался из стороны в сторону: разрушенные стены, старуха, наполовину обвалившийся потолок, лестница, девушка, кусочек проглядывающего неба, ангел лишь на половину вырезанный из камня, и взгляд вновь возвращался к стенам.

Самое страшное, что я не мог проснуться, я закричал, голова кружилась.

Неизвестно как возникшая рядом со мной, чуть сгорбленная от старости старуха сухо произнесла:

— Помоги ей, — она коснулась своей рукой моей.

Развернувшись, я побежал к двери и задел выступающие из стены обломанные части кирпичей. Место соприкосновения горело как ожог. Я резко открыл глаза и уставился на бежевые шторы, свисавшие плотным занавесом складок до самого пола. Странно было осознавать, но проснулся я среди дня. Раньше подобного не случалось. Боясь пошевелиться, я пытался собраться с мыслями.

В голове прокручивался сон. Перевернувшись на живот, я уткнулся лицом в подушку и тут же вспомнил статую ангела, тут же весь кошмар поглотила дымка. Я подскочил от восторга, ведь вырезанная верхняя часть тела полностью воплощала собой придуманный мной образ, который так и не удавалось воссоздать мне.

Соскочив с кровати — сна, как и ни бывало, — начал делать зарисовки: позу, положение рук, мимику лица, волосы. Его образ в камне стоял перед глазами как живой. Спустя полчаса несколько набросков были готовы. Я выбрал один, остальные скинул на пол и принялся детально прорисовывать будущую скульптуру. Я работал, как одержимый, когда пришел в себя, то время близилось к ночи. Эскиз, который я так долго представлял в мечтах, наконец-то воплотился в жизнь.

В дверь чуть слышно постучали. Сразу узнав этот аккуратный, чуть застенчивый стук, отозвался:

— Я скоро спущусь к вам.

Елана, подождав минуту, ожидая возможного продолжения, кивнула, и ее шаги начали удаляться.

Меня переполняло огромное желание продолжить работу, взявшись за инструменты, и воплотить мое творение в жизнь. Но проигнорировать приглашение Николаса не получится, придется одеться и составить ему компанию.

Надев голубую рубашку, серые штаны, на пальцы пару колец с камнями, заколов золотой булавкой воротник, я послушно спустился в столовую.

Николас сидел в бордовом кресле с высокой спинкой, держа в руках газету, и удостоил меня только быстрым взглядом поверх нее. В помещении он был один. Его лицо не выражало ничего. Я точно знал, что это недобрый знак.

— Здравствуй, — я был уверен, что произносить в этот раз «добрый вечер» не стоит. — Где все?

— Елана отправилась спать, а Фернандо пошел на прогулку.

— Что случилось? — не выдержал я затянувшейся паузы.

Николас повернул голову в сторону двери и прислушался:

— Закрой двери. — После этого отложил газету и с серьезным видом произнес: — помнишь, полгода назад мы посещали цирк? Я заранее договорился о его прибытии и знал место стоянки. Ты удивлен?

— Не понимаю, зачем это нужно было скрывать. — Повертев в руках подсвечник, поставил его обратно на столик. — Или это не вся правда?

Вместо ответа Николас задал странный вопрос:

— Как спалось сегодня?

Я смотрел ему в глаза не моргая. Долго его взгляд было вынести сложно, он словно пригвождал тебя к месту. Пришлось отвернуться.