В середине следующей ночьи я прошел к Адису и положил на пол связанного мужчину, находящегося без сознания. Он был давно отмечен смертью, я лишь немного приблизил срок их встречи. Из-за тяжелой ночи его сон продлился дольше обычного. Оценив самочувствие новообращенного вампира как нормальное, я вышел, заперев дверь.

Переезд пришлось отложить на несколько дней. Тимми перевез больше половины вещей в новообретенный дом и сейчас нетерпеливо ожидал меня для подписания необходимых бумаг. Он сидел в кресле, его взгляд скользил по созданному Николасом интерьеру, восхищение читалось в его глазах.

Тимми хоть и был самым младшим, но и самым целеустремленным. Помню, когда еще был жив его брат, он часто служил объектом насмешек. Из-за слишком прилежного усердия он дольше остальных засиживался, выполняя и изучая необходимый материал. Я и тогда знал, что брат непременно добьется чего-то в жизни, такой человек не может пропасть.

А что стало с нами тремя, с теми, кто стремился избежать обучения, используя всевозможные уловки? Двое, отдавшиеся полностью во власть своего необузданного, вспыльчивого характера, исчезли. Один покинул этот мир, не оставив после себя никаких следов, только в памяти хранятся обрывки воспоминаний и боль, которая откликается в душе. Второй стал ярым фанатиком, посвятив свою жизнь служению Богу. И моя судьба оказалась далека от мечтаний.

Безусловно, сейчас я не думаю, что на мою долю выпали самый тяжелые переживания. Даже Доминика, потеряв и мужа, и ребенка, и сестру, испытала большее потрясений, чем я. Те воспоминания оживают у меня внутри все реже, их перекрыли события и эмоции последующей жизни: мое новое видение мира, мои путешествия в обществе Николаса и Еланы, вечера, празднования, представления, прогулки в их обществе.

А что осталось Доминике, свернувшейся в созданной ею же скорлупе, закрывшейся от всего мира и посвятившей смысл своей жизни сыну? Лучшие репетиторы, лучшая одежда, выгодные знакомства, все это только благодаря ей, боль ослепила ее, забрав с собой прочие радости жизни, кроме сына. И вполне понятна ее ревность к молодой супруге Тимати, ведь ей казалось, что у нее отнимут это сокровище, этот сверкающий бриллиант, сделанный ей собственноручно из не настолько значимого камня.

Привязанность Тимми также была сильной, однако он никогда не ограничивал ее в действиях и искренне радовался ее успехам.

Я какое-то время стоял, глядя на него, и лишь когда он повернул голову в мою сторону, вздрогнув от неожиданности, поздоровался.

— Приступим сразу к делу, — я подошел и сел напротив, положил на стол необходимые для подписания документы.

Тимми пододвинул один из листов к себе и замер в нерешительности.

— Можешь прочитать их, если хочешь. — Я почти лег на диване, показывая, что никуда не тороплюсь, искоса глянул на него. — Чай, кофе? — спросил я, проявляя любезность.

— Чай, если можно, — Тимми облизал высохшие губы, его глаза безостановочно бегали по строчкам.

Распорядившись, чтобы принесли чая, я молча смотрел на брата, не отвлекая его разговорами.

Тихо зашла прислуга, поставив с подноса на столик белый пузатый чайник с изображенными на нем розами, две кружки из этого же сервиза с золотой каймой, сахарницу и тарелочку со свежеиспеченным печеньем и сладостями. Приятный запах цветочного чая одурманивал.

Тимми отвлекся и наполнил себе кружку ароматной жидкостью, взял щипцами кусочек сахара и опустил его в чай, туда же последовали еще два белых сладких кусочка.

— Ты по-прежнему любишь сладкое? — Я сдержанно улыбнулся.

— Как я могу отказаться от такой вкуснятины? — Тимми макнул печенье в чай, откусил. — Помню, и ты никогда не отказывался от угощений. — Братишка немного расслабился после нашей первой встречи, перестав сжиматься, как пружина, готовая в любой момент выстрелить.

— Я еще помню потрясающий вкус любимых конфет, признаюсь, скучаю по ним. Я даже могу съесть немного, но это уже не то. — Я сделал глоток чая, горячая жидкость немного обожгла горло, я осознал, что запах волновал и ощущался намного ярче вкуса, растворившегося в воде.

— Я прочитал достаточно много литературы про вампиров, чтобы с уверенностью сказать: в каждой есть вымысел, не одной полностью правдивой. Люди заблуждаются, люди бояться. — Тимми допил чай и с удовольствием, прицокнув языком, дочитал первый лист.

— Правильно делают, эти существа не несут ничего хорошего для людей, какие к ним можно испытывать чувства?

Тимми пожал плечами на мои слова:

— А разве то, что ты предложил обмен, а не просто забрал дом — не благородный поступок? — Он выставил вперед руку, чтобы я не перебивал его. — Я не считаю тебя злом, просто не ожидал, что увижу тебя прежним, это немного шокировало. Но я рад нашей встрече. Теперь ты в праве говорить что хочешь, не стану тебя переубеждать.

Тимми подписал бумаги, поставив размашистую подпись, и протянул их мне.

— Что тут сказать, тебе я причиню вред в последнюю очередь, в тоже время прежнего меня давно нет, поэтому не советую заблуждаться на мой счет.

Он поднял брови, глядя на меня чистым взором.

В ответ я подал уму подготовленные пакеты документов на оба дома, доверенность и деньги на дорогу и непредвиденные расходы, которые могли возникнуть при продаже недвижимости. Он согласился выполнить мое поручение сразу же после переезда.

— Понимаю, о чем ты. Сам знаешь, насколько память сильная штука, и для меня ты остался братом, этого не изменить. Кажется, все улажено. — Он наклонился вперед и протянул мне руку для рукопожатия, без капли сомнения я принял ее, сжав лишь слегка. Тимми почувствовал мою прохладную кожу, очень постаравшись не показать вида.

Я дружелюбно улыбнулся в ответ, искренне надеясь, что он никогда не встанет на моем пути, когда я буду охвачен голодным безумием.

Все проходы в нижние комнаты, где мы спали днем, я решил запечатать, будет нехорошо, если на них случайно наткнутся. Однако ход, ведущий из них наружу в лес, оставил.

Под самое утро я последний раз вернулся в этот дом, чтобы забрать Адиса в наше новое убежище. Он лежал на животе на испачканной кровью простыне, одеяло с подушками были скинуты и внушительной кучей тряпья прикрывали бездыханное тело.

— Людей не обязательно убивать, — произнес я с порога, испытывая отвращение к его несдержанности и последующим словам.

— Мне плевать, я буду убивать каждого, а не надеяться, что преступление не раскроют, — он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на меня. — Если я и попал в эту западню, — Адис усмехнулся, подразумевая меня, — то не думай, что я безропотно стану исполнять все твои приказы.

Я подошел к нему и с легкостью перевернул матрасы. Его тело оказалось на полу, он вскочил на ноги, явно не поняв, как такое могло произойти.

— Я не питаю по поводу тебя никаких иллюзий, но и ты, юный бунтарь, поумерь свой пыл. Станешь жить не по правилам, придется отвечать. Первое правило, — я схватил его за волосы и швырнул на кучу тряпья. — Прибери за собой, уничтожь все улики, избавься от трупа и приведи себя в порядок. Второе правило: к дорогим мне людям, с которыми я общаюсь, не подходи и близко. Правил, которые придется запомнить, будет немало.

— Мне придется сдавать зачеты, как при обучении? — процедил он, однако в голосе пропали нотки сарказма.

— Ты станешь делать то, что я сочту нужным. Идем, нам пора.

Я подождал, пока Адис взвалит на плечо безжизненное тело, завернутое в алое от крови покрывало, из-под которого выглядывали свисающие неприкрытые бело-синие руки.

Я нехотя учил его новой жизни.

Получив превосходное образование в детстве, он хорошо умел формулировать свои мысли, поэтому мне часто приходилось отвечать на разного рода вопросы, порою ставящие меня в тупик. Хорошая дикция и умение убеждать помогало ему в общении с высокопоставленными людьми и открывало дорогу к богатству и власти. Я никогда не стремился к подобным вещам, чаще всего, предпочитая оставаться незамеченным и руководить из тени моей марионетки. Адис был не таким, он желал находиться в первых рядах, прочие же, как его тени, исполняли навязанные им желания.