Дани соскользнула с дивана и кинулась в сторону выхода. Её губы задрожали, когда за спиной послышался его голос:

— Ты же всё равно не выйдешь отсюда, — уверенно произнёс, вбивая кол в её спину. Бросил эти слова настолько небрежно, что у неё внутренности вмиг похолодели. Внутри всё замерло от осознания его правоты. Она не выйдет. Во всяком случае, дальше его двора не уйдёт.

Дани застыла, чувствуя, как ноги буквально врастают в пол. Как ногти впиваются в ладони, а кровь шумит в ушах.

В доме снова повисла тишина. Она была громоподобной. Оглушительной. От неё по спине поползли огромные мурашки.

— Егор, не трогай меня, пожалуйста, — разорвала недолгое молчание своим почти сорвавшимся голосом, — я очень прошу тебя... не надо?

Пальцами нащупала стену, и сделала крошечный шаг, отдаляясь от него ещё. Совсем чуть-чуть.

Отчаяние и бессилие клокотали в глотке.

Так не должно быть.

— Егор? —назвала его имя, чувствуя, как оно царапает миндалины, — ты не должен так поступать со мной?

— Это вопрос? — снова потёр укушенное место и остановился. Спрятал руки в карманах, делая вид, что всё происходящее в порядке вещей.

— Егор...

— Ты укусила меня, — глухо произнёс, — зачем ты это сделала?

Что?

Он ещё спрашивает?!

Дани открыла рот, делая глубокий вдох. Воздуха всё равно не хватало. Будто его пальцы до сих стискивали её шею.

— Что? — уголки её губ поползли вниз. Уверенность в том, что вечер для них двоих только начинается, крепла с каждой секундой, — прости, Егор... я... сожалею.

Это точно она сказала?

Она извиняется? Она?!

Но ведь в ногах должен ползать он! ОН должен вымаливать у неё прощения за то, что сделал!

— Хочешь уйти? — словно успокоившись, Гордеев расслабил плечи, опуская их и слегка клоня голову вбок.

— Я хочу домой, Егор, — это было выше её сил. Даниэла почувствовала, как крошечная капелька скользит от внешнего уголка глаза по щеке. Катится вниз, норовя сорваться.

Дани подняла руку и рвано стряхнула со своего лица постыдные слёзы. Он понял.

Ты рад?

Этого ты добивался? Этого жаждал?

Он заметил это движение и ощутил лёгкое томление под рёбрами. Словно там разливается чуждое ему тепло. Что за хрень?

Сдвинулся с места, и девчонка в то же мгновение вздрогнула, прижимаясь к стене.

— Давай договоримся, Муха? — вдруг слетело с его языка. Парень уловил то, как её ручки нервозно опустились вниз, в затем снова вверх. Обнимая себя за тонкие плечи, Дани задрала голову выше.

Ничего не говорила. Заиндевела, врастая в паркет и ожидая худшего. Ничего хорошего она уже не ждала.

— Я не трону тебя, — продолжил Егор и сделал ещё один шаг, оказываясь на расстоянии вытянутой руки от неё, — а ты, — всё же не удержался и протянул руку, включая торшер на стройной и высокой ножке. Ему жизненно необходимо было видеть её лицо, — ты просто сделаешь всё, что я тебе скажу. В пределах разумного, конечно.

Его губ коснулась едва заметная улыбка. Хитрый прищур тёмных глаз не внушал доверия. Абсолютно никакого. Впрочем, как и всегда. Дани поджала дрожащий подбородок, глядя на то, как его пальцы тянутся к её лицу. медленно и осторожно. Стирают с щеки очередную непрошенную слезу и размазывают её между шершавыми подушечками. Отвратительно. Отвратительно даже то, с каким удовольствием он это делает.

— Что ты хочешь?

Не тронет? Как же... но всё же мизерная часть её нутра выла от желания поверить его слову.

— Я же говорю: в пределах разумного. Ничего невыполнимого. Повторюсь: я не сделаю то, чего ты так боишься.

А очень хотелось бы. Хотелось бы вновь ощутить мягкость её тела. Бархатистость слегка смуглой кожи. Оказаться в ней так глубоко, как это возможно. Вбиваться... смотреть на то, как её пальцы комкают одеяло. Снова. Ему слишком сильно это понравилось. Эти пальцы буду ему сниться.

— Что ты хочешь, Егор? — повторила свой вопрос, всхлипывая, но не отводя взгляд. Хорошо... пусть видит. Это так заметно: то, что он просто тащится от её слёз. Ненормальный.

— Даже не знаю, что ещё можно с тобой делать, кроме как, — склонил голову к другому плечу и поджал губы. Она поняла его намёк, но проглотила обиду и, стиснув челюсти, продолжила смотреть ему в глаза, — но ты можешь помочь мне обработать лицо и руки.

Зачем он это говорит? Оно ему надо?

Срать он хотел на лицо и руки. Но если её ручки сейчас будут его касаться... это было слишком заманчиво.

Даниэла посмотрела на входную дверь.

— Не надо, — предупреждающе прохрипел, — эти кошки-мышки до добра не доведут, Муха.

Девушка снова перевела на Гордеева недоверчивый взгляд. В гостиной вновь повисла напряжённая тишина. Но Дани отчётливо слышала собственное сердцебиение.

— Мне нужно позвонить маме, Егор, — осмелилась произнести. Прикусила нижнюю губу, ожидая его реакции, — у моего телефона села батарея. Позволь мне позвонить ей?

Даниэла уверяла себя, что ей абсолютно не интересно, где его так припечатали. Его бровь выглядела ужасно. Если по-хорошему: это её нужно было зашивать. Ну, или хотя бы наложить скобы. Но это не её дело. И не должно быть. Это Гордеев. А всё, что касается эту сволочь, не должно её волновать.

Поэтому, закончив с его лицом и сбитыми в кровь костяшками, девушка так же молча собрала все медикаменты в аптечку и, бросив на парня короткий взгляд, поднялась с дивана. Посмотрела на свои руки и содрогнулась. Они в крови. В его крови.

— Мне нужно руки помыть, — растопырила пальцы, чувствуя, как они начинают липнуть друг к другу.

—Тебе показать, где кухня? — Егор поднялся на ноги и размял затёкшие плечи.

— Нет, — мотнула головой и заторопилась в сторону кухонной зоны. Она знала где и что находится в его доме. Но в данной ситуации положение хозяина было за ним. Все преимущества на его стороне. Ей нужно было его разрешение? Возможно.

— Чего ты испугалась, Муха?

Девушка дёрнула плечами, когда за спиной раздался его голос. Слегка повернула голову, замечая его тёмную фигуру.

— Ты про что? — она буквально выдавливала из себя каждое слово. Это было чертовски сложно. Почти невозможно, учитывая те условия, в которых она оказалась. Почти пленница обстоятельств. Но ведь никто не запрещает искать выход? Или, хотя бы, попытаться подстроиться под эти обстоятельства?

— Я видел, как ты крутила головой, когда приехала к дому. За тобой кто-то гнался?

Егор взял со стола яблоко и, облокотившись спиной на кухонный шкаф, надкусил его. Не сводил с неё глаз. Впитывал каждое движение. Она выключила воду и, не найдя полотенце, промокнула ладони о ткань своих штанов.

— Не знаю, — чего он хочет? Чтобы она рассказала ему? Делиться с ним? Это даже в голове не укладывалось.

Он — враг. Был и остаётся им по сей день. Она никогда и ничего не станет ему рассказывать.

— Не знаю?

Егор оторвался от стены и не спеша приблизился к ней. Видел, как с каждым его шагом она напрягалась всё сильнее. Видел, как её зрачки расширяются с каждой секундой всё больше.

— Егор, — Дани вытянула руку, останавливая его в полуметре от себя, — это неважно.

Он ничего не отвечал. Только опустил голову, глядя на её руку, что касалась его груди. И этого было достаточно, чтобы он почувствовал тяжесть в паху.

— Я тут кое-что нашёл для тебя, — убрал её руку и отложил яблоко. Она проследила за тем, как брюнет залез в задний карман Джинс и достал оттуда телефон. Нахмурила лоб, предчувствуя очередной плевок в лицо, — просто, чтобы больше у тебя не было сомнений. Ты, кстати, обсуждала с мамочкой последние новости? М? Я про их шашни с моим папашей.

Дани стиснула челюсти, чувствуя подступающий ком. Сжала губы и подняла голову, встречая прямой и насмехающийся взгляд.

— Я специально для тебя на днях скинул это на мобильник. Ноутбук с собой таскать не очень удобно.

Её внимание приковалось к экрану его телефона. Пара взмахов его пальца и перед глазами она видит два двигающихся силуэта. Задержала дыхание, осознавая, что именно он для неё подготовил. Вспыхнула, отворачиваясь и отступая, но тут же почувствовала на своём локте его хватку.