— Ты сказал, что ты тоже так думал... — нерешительно произнесла, стискивая пальчики на своих плечах, — это как-то связано со мной? Так? Или с этими шрамами на твоём теле?

...

Какое-то время он молча смотрел на неё свысока. Его взгляд был слегка растерянным и отстранённым. Словно он одновременно понимал, о чём речь, и делал вид, что вообще не в курсе того, что так её интересует.

Егор поджал губы и, прищурившись, бурил отверстие в её переносице. Дышал тяжело. И даже слышал, как заскрипели шестерёнке в башке. Они противно заскрежетали, заставляя его сморщить лоб и стиснуть зубы. Что он должен ответить?

Какого хера он вообще это ляпнул?

— Не с тобой... можешь не заморачиваться, Муха, — с напускным легкомыслием он поддел выбившуюся прядь её тёмных волос, и накрутил ту на свой палец, — моя жизнь не крутится вокруг тебя. Что ты там уже надумала, м?

— Не крутится? — Даниэла не шевелилась. Только дышала так же тяжело, как и Егор, — тогда почему ты и дня прожить не можешь, чтобы не зацепить меня? Почему всюду таскаешься за мной?

— Таскаюсь? — почти незаметная нервная усмешка. Дани мгновенно ухватилась за неё. Напряглась. Сильнее сжала пальцы на плечах.

— Можешь называть это как угодно, Егор... сути это не меняет. Зачем? Почему ты это делаешь? Ты ведь даже ответить не можешь. И, как я вижу, даже себе признаться не в состоянии...

— Признаться? — Егор почувствовал, как мышца на его щеке запульсировала. Слегка повёл головой, в безуспешной попытке стряхнуть с себя эту оторопь, — что за бред, Муха? Ты в себя поверила что ли?

Поверила. Частично. С огромной натяжкой... но как ещё объяснить его поведение? Что ей думать?! Он же потерял нить, связывающую его с реальностью! Он делает всё, чтобы наталкивать её на подобные мысли!

— Тогда что это? Ну? Скажи мне? Или у тебя кишка тонка, Гордеев? — она слишком хорошо понимала, что сейчас открыто провоцирует его. Но ведь терять уже было нечего? В этот момент она как никогда понимала, что он не тронет её. Он не ударит её и даже не толкнёт. Нет. Он не сделает этого. Ублюдок, но не настолько.

Дани задрала голову, хватаясь за его взгляд. Удерживая его и почти оседая от тяжести. Чувствовала, как ноги наливаются свинцом. Ей бы зацепиться за что-то... хотя бы за кузов... но она не могла. Не тогда, когда он так смотрит на неё: словно выжидает малейшего проявления слабости, чтобы впиться ей в глотку своими длинными пальцами.

— Молчишь? — прошептала и, тяжело вздохнув, позволила тусклой улыбке затронуть её губы, — ты такая сволочь, Егор. Ты отыгрываешься на мне за свою боль... так же? Но при этом ты отказываешься объяснять, в чём причина такого отношения. Слабак... ты такое дерьмо... после общения с тобой мне хочется всегда одного... — перевела дыхание и невольно вздрогнула, когда мимо них пронеслась машина, — отмыться.

Выплюнула ему это в лицо, наслаждаясь тем, как меняется его выражение. Как напрягаются желваки, а глаза превращаются в тонкие щели. Как крылья его носа раздуваются от подступающей ярости, а крутой подбородок упрямо движется вперёд.

— Я никогда в жизни не ощущала себя такой грязной... — продолжила, переводя дыхание, — ты... мне хочется срывать с себя кожу, лишь бы смыть твоё присутствие в своей жизни. Отмыться от тебя, как от чумы...

— Ты не отмоешься, — вдруг заговорил, перебивая Даниэлу. Склонился над ней, отравляя своей близостью. Его глазницы были похожи на чёрные дыры. Они вновь утягивали в бездну отчаяния и безрассудства. Заразного... пагубного. — Ты. Не. Отмоешься... Дани. Никогда. Поверь мне. От этого не отмыться. Это будет с тобой долгие годы. Ощущение меня. На твоей коже... внутри тебя, — буквально вколачивал её в землю своими словами, — смирись.

Его брови театрально взлетели вверх, а уголки губ опустились, выказывая ей напускное сочувствие. Дани моргнула, растерявшись на секунду. До хруста выпрямила спину и, кажется, в отражении его глаз увидела собственный ужас.

Егор убрал руку от её волос и привычным, обманчиво мягким движением обхватил пятернёй её хрупкую шейку. Большим пальцем зажал сонную артерию, наблюдая за тем, как Даниэла старается не упустить реальность. Хватается за неё широко открытыми глазами. Открывает ротик, и перехватывает холодными ладонями его жилистое запястье.

— Разве... можно улыбаться? Можно, голову задрав, громко плакать... иль смеяться, когда пепел на губах? — заговорил, наклоняясь к её уху. Обдавая кожу теплом и поднимая дыбом волоски на её коже, — Когда кожу отрывая, лоскутами от себя, говоришь: “это нормально... просто я уже не та”...

Даниэла едва удержалась на ногах, когда он шептал ей на ухо её же стихотворение. Безмолвно открывала рот, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. В глазах темнело, и... единственное, за что она ещё могла зацепиться — это запах можжевельника, и её стихи, произнесённые его голосом.

Откуда он?..

Что происходит?

В голове была мешанина. Хаос из мыслей и паника, застилающая глаза.

Она ощутила прикосновение к своей талии. И, когда, наконец, Егор разжал пальцы на её шее, Дани с хрипом втянула в себя холодный воздух и повисла на нём, едва удерживая равновесие.

Егор стиснул челюсти, чувствуя, как дрожат его собственные руки. Как холод внутри заполняет каждый уголок. Как лихорадочно скачут мысли его голове. Зная, что никогда не был так близок к тому, чтобы позволить себе подобную слабость. Зная, что сегодняшнюю ночь, чего бы ему это не стоило, он проведёт с ней.

С трудом верилось, что она добралась до дома, не попав в дтп. Потому что её внимание было рассредоточено настолько, насколько это было возможным. Единственное, что Даниэла замечала — автомобиль Егора, следующий за ней по пятам.

Очнулась только тогда, когда на подъезде к дому увидела машину Вити.

Именно этого ей сейчас не хватало для завершения дня...

Дани притормозила и, сделав глубокий вдох, закрыла глаза, собирая себя по кусочкам. Соскребая в одну кучу растерянные мысли и готовясь к очередной лжи. Сказать правду ему? Это невозможно.

Вот-вот подъедет Гордеев... она готовилась к худшему...

Виктор, оттолкнувшись от кузова, зашагал в её сторону. Даниэла постаралась приветливо улыбнуться, но, кажется, выглядело это неправдоподобно. На лице парня не дёрнулся ни один мускул.

— Привет, — она распахнула свою дверь и подняла голову. Нервно провела по волосам пальцами, заправляя волосы за уши.

— Где твой телефон? — наклонился к ней и заглянул в уставшие глаза.

Он был зол. В освещении уличных фонарей она видела глубокую морщинку, залёгшую между густыми бровями и недоверчивый взгляд.

— Я... — Дани хотелось исчезнуть. Испариться, раствориться в вечерней прохладе. Просто. Перестать. Быть. — Он был в машине.

— Я звонил тебе хренову тучу раз, Дани!

Витя повышал голос, и Даниэла невольно нахмурилась от подобной интонации. Он никогда раньше так с ней разговаривал.

Да, звонил. Она видела шесть пропущенных от него, и пару от Яны... но решила, что перезвонит по возвращении домой.

— Ты же на меня обиделся, — повторила его выражение лица, — Вчера ты точно так же не брал трубку, Вить.

Не брал, когда был так нужен...

— Мне кажется, сегодня утром мы поговорили, и...

— Отгони машину, — перебила его, всё ещё опасаясь появления Гордеева. Где он? Ведь пару минут назад он был позади? — Давай поговорим во дворе?

— Ты была с ним? — пропустил её просьбу мимо ушей и задал вопрос, которого она так боялась.

— Что? — опешила на секунду. Проглотила нарастающий в горле ком, — ты о чём? С кем? Что за чушь, Вить? Давай заедем во двор и всё обсудим там?

— Ты была с ним, — подытожил, опуская вопросительный знак. Заставил её задержать дыхание.

Даниэла незаметно содрогнулась, когда свет от ближних фар мелькнул в зеркалах, а затем залил улицу. Нет... нет, только не это...

— Вить! — девушка попробовала привлечь его внимание, но было поздно.