Теперь Дженнсен поняла причину странных взглядов со сто–роны женщин. Большинство из них обладали даром и видели, что она – дыра в мире. Их глаза видели ее, но дар не видел. 

Себастьян ничего этого не знал. Она так и не рассказала ему об одаренных и о потомках лорда Рала. Себастьян не раз пока–зывал свое отвращение к магии. Дженнсен чувствовала себя не–ловко, когда разговаривала с ним о том, что узнала от колдуний и, в особенности, о чем догадалась сама. Ведь при этом она всту–пала в конфликт с самой собой. Ей казалось, что это – слишком личное дело. Она хотела поделиться, когда наступит подходящее время, но оно все не наступало и не наступало…

Дженнсен с трудом улыбнулась женщинам, которые смотре–ли на нее из тени палатки. Те попятились.

– Почему император изолирован от солдат? – спросила она у Себастьяна.

– Когда вокруг столько людей, никогда нельзя быть уверен–ным, что не найдется шпиона или сумасшедшего, который захо–чет причинить вред императору Джеганю. Такой поступок ли–шил бы нас великого лидера. Вот почему мы предпринимаем та–кие предосторожности.

Дженнсен это понимала. Себастьян и сам был шпионом в Народном Дворце. И найди он там какую-нибудь важную персо–ну, дело бы закончилось убийством. Жители Д’Хары боялись та–кой возможности, потому и арестовали его.

К счастью, Дженнсен смогла вытащить его. Теперь она могла сказать, что это событие стало частью решения, к которому она пришла. Но у нее не было времени поделиться с Себастьяном. Да она и не думала, что он поймет. Он скорее всего не придает значения таким незначительным событиям.

Себастьян обнял ее и подтолкнул вперед, к двум высоким огромным стражникам, стоящим рядом с палаткой императора. Те поклонились Себастьяну. Он прошел между ними и припод–нял тяжелую портьеру, расшитую золотом и серебром.

Дженнсен никогда не видела и даже не могла себе предста–вить такой роскошной палатки. Вступив внутрь, она увидела, что здесь обстановка еще более пышная, чем можно было вообра–зить по внешнему виду палатки. Пол был покрыт многочислен–ными коврами. Стены украшены плетенками с изящными ри–сунками, изображающими экзотические места. Хрупкие стек–лянные чаши, фарфор, высокие вазы стоят на полированных столиках. У стены – буфет с зеркальной панелью, заполненный разноцветными тарелками. На полу разбросаны подушки разных цветов и размеров. Отверстия над головой затянуты шел–ком. Повсюду мерцают ароматизированные свечи, а ковры и по–лотна придают величественность.

Это было священное место.

Внутри платки находились женщины, каждая с кольцом в нижней губе. Они занимались своими делами. Большинство ка–зались глубоко погруженными в работу, и только одна женщи–на, чистившая коллекцию высоких хрупких ваз, холодно посмот–рела на Дженнсен уголком глаза. Она была средних лет, с широ–кими плечами и была одета в простое длинное платье серого цве–та, застегнутое на пуговицы до самой шеи. Ее темные с сединой волосы были небрежно разбросаны по плечам. Она показалась бы непримечательной, если бы не всезнающая, высокомерная гримаса, которая словно навсегда была вырезана на ее лице. Дженнсен задумалась.

Когда их глаза встретились, проснулся голос, который леде–нящим шепотом звал Дженнсен по имени и призывал ее сдать–ся. Почему-то Дженнсен мгновенно покраснела от чувства, что женщина знает, что говорит голос. Дженнсен отбросила стран–ное чувство и решила, что это все из-за выражения превосход–ства на лице женщины.

Другая женщина маленькой ручной щеткой чистила ковры. Еще одна заменяла свечи, которые чадили. Третья – некоторые из них наверняка были сестрами Света – сновала туда-сюда и занималась подушками, лампами и цветами в вазах. Худой муж–чина, одетый лишь в тонкие полотняные брюки, приводил в по–рядок гребнем ворс ковра, ведущего во внутренние покои.

Рука Себастьяна ободряюще поддержала Дженнсен, и они прошли дальше, в тускло освещенные покои. Потолок и стены легко колыхались от ветра. Сердце Дженнсен билось так, слов–но ее вели на казнь. Она обнаружила, что ее пальцы сжимают рукоятку ножа, и заставила себя отвести руку от пояса.

В конце комнаты стояло резное позолоченное кресло, задра–пированное красным шелком. Дженнсен сглотнула и наконец-то заставила себя взглянуть на человека, который сидел там, опершись локтем о подлокотник и подпирая щеку большим и указательным пальцем.

Это был упитанный человек с толстой шеей. Дрожащий свет свечей отражался от его бритой головы, и создавалось впечатление, что он носит корону из язычков пламени. Две длинные тон–кие полоски усов росли из углов рта и такая же полоска из цент–ра подбородка. Через ноздрю и нос проходила золотая цепочка с кольцами, а мускулистую грудь украшали еще более массив–ные украшения. На каждом пальце было по кольцу. Безрукавка из шерсти ягненка оставляла открытыми мощные плечи и заго–релые руки. Он казался невысоким, но его мускулы производи–ли впечатление.

Ну а глаза его, несмотря на все рассказы Себастьяна, попро–сту заставили Дженнсен затаить дыхание.

Никакие слова не могли бы подготовить ее к тому, что она увидела.

В глазах императора не было ни белка, ни радужки, ни зрач–ка, только поблескивающая бездонная чернота. По поверхности этих темных дыр двигались какие-то тени. Как тучи по небу… Несмотря на отсутствие зрачков и радужки, он, без сомнения, смотрел прямо на Дженнсен.

Когда он улыбнулся ей, она подумала, что сейчас упадет.

Рука Себастьяна крепче сжала ее локоть и упасть не позво–лила. Потом Себастьян поклонился:

– Император, я благодарю Создателя, что вы невредимы и в безопасности.

Улыбка стала шире.

– И я, Себастьян. – Голос был подстать внешности – силь–ный, глубокий, грозный. Он звучал так, словно этот человек не знал слабостей и не умел прощать. – Прошло много времени. Очень много. Я рад, что ты вернулся ко мне.

Себастьян кивнул в сторону Дженнсен:

– Ваше превосходительство, я привел с собой важного гос–тя. Это Дженнсен.

Девушка освободилась от руки Себастьяна и опустилась на колени, причем по собственной воле, а не из трепета. Она по–клонилась так низко, что ее голова почти коснулась пола. Себас–тьян ничего не говорил о том, что она должна делать во время аудиенции, но она чувствовала, что должна поступить именно так. Кроме того, это мгновенно избавило ее от необходимости смотреть в кошмарные глаза.

Она полагала, что такой человек, воин, желающий остано–вить врага, должен быть человеком жестким и сильным, с железной волей и крепкой хваткой. Быть императором и спасать людей от надвигающейся тьмы – задача под силу человеку, пе–ред которым стоит преклонить колени…

– Ваше превосходительство, – сказала она дрожащим го–лом. – Я в вашем распоряжении.

Послышался смех.

– Вставай, Дженнсен, этого не нужно.

Дженнсен почувствовала, что краснеет, и встала, приняв по–мощь Себастьяна. Ни император, ни Себастьян не обратили вни–мания на ее смущение.

– Себастьян, где ты нашел такую очаровательную юную леди?

Голубые глаза Себастьяна оглядели спутницу с гордостью.

– Это длинная история, ваше превосходительство. Сейчас мы хотим лишь сообщить, что Дженнсен приняла одно важное решение, которое связано с нашими планами.

Чернильные глаза Джеганя вновь обратились к ней. Сердце Дженнсен чуть не выпрыгнуло из груди. На лице императора играла легкая улыбка – с таким выражением великий человек смотрит на ничтожество.

– Какое решение, молодая леди?

Дженнсен.

Образ матери, лежащей на полу, в крови, умирающей, про–мелькнул в голове Дженнсен. Она никогда не забудет последние драгоценные минуты жизни матери. Ее душу до сих пор жгло то, что она вынуждена была бежать и даже не смогла похоронить мать.

Дженнсен.

Гнев и ярость заполнили ее, и она забыла о своем страхе.

– Я хочу убить Ричарда Рала, – сказала Дженнсен. – Я при–шла просить вашей помощи.

Все следы веселья испарились с лица Джеганя. Он смотрел на нее холодными, черными, безжалостными глазами, его лоб грозно хмурился. Это, безусловно, была тема, где не было места легкомыслию. Лорд Рал вторгся на родину этих людей, убил ты–сячи его подданных и поверг весь мир в войну и страдания.