Но Рамир не слышал ни стихов, ни музыки, не видел он и прелестных танцовщиц. Не отрывая глаз, он смотрел на юную принцессу Айрис, сидящую по левую руку от своего могущественного отца. Напротив девушки сидели пятеро ее братьев - молодые сильные мужчины. Рамир искал взгляда Айрис, пусть хоть мимолетного и небрежного, но девушка упорно опускала синие лучистые глаза.

Рамир уже познал женщин. В Восточном Эмирате по ночам он крадучись выходил из дома Ильяса Фаруха ибн Мильяма и шел в квартал блудниц, где покупал на ночь девушку. Но рыхлые покорные восточные красавицы оставили его равнодушным, с ними он лишь удовлетворял потребности своего тела. С одинаковым безразличием смотрел он и на продажных рабынь, и на загадочных, закрытых черными шелковыми платками девушек из богатых семей. Не покорили его и белокурые высокомерные лонийки, которые во множестве съезжались на балы в замок графа Добружинского, а женщины Славии казались скучными и пресными. Лишь одну девушку он желал с неистовой силой, до боли в стиснутых зубах, до темноты в глазах - ту, взгляд которой он сейчас так тщетно ловил. Айрис была необыкновенна. Даже среди прекрасных женщин Лесного народа она была самой красивой. Веселая, как маленькая беззаботная птичка, она с утра до вечера наполняла дворец своим нежным пением. Айрис всегда улыбалась, ее синие глаза искрились весельем и добротой. А как она танцевала! Рамир видел ее танец на пиру в честь гостей, и теперь знал, что никогда не забудет этого неземного зрелища!

Рамир сжал под столом кулаки. Ну, почему дочь Айдина так избегает его? Неужели жаль ей подарить лишь один ласковый взгляд? Он опасался, что Айрис прячет от него глаза, чтобы не выдать своего отвращения и, быть может, жалости к уродливому юноше. Вдруг он очнулся от своих мыслей, услышав имя Айрис.

Он взглянул на середину поляны, где стоял высокий зеленоглазый юноша. Рамир узнал его, это был Эдвин, сын знатного лесного рода, богатый наследник, красивейший из красивых. Это он произнес имя, которое Рамир тысячи раз повторял про себя, мучаясь от затаенной страсти. Эдвин и Айрис смотрели друг на друга, и в их глазах сияла любовь, освещающая все вокруг, юная и крепкая, пьянящая, как вино из дикого винограда. Юноша нараспев произносил хвалу имени Айрис:

И сладость меда на губах,

И синева цветка,

И песня иволги в кустах,

И свежесть ветерка,

И свет, и нежность с красотой,

И юные мечты,

И то, что мне дано судьбой,

Все это - только ты!

А в имени твоем звучит

Журчание ручья,

И майский дождь его твердит,

Любимая моя!

В нем белых лилий аромат,

Росинки чистота,

О нем шумит цветущий сад,

К нему зовет мечта! - Айрис!

Юноша умолк, и слушатели разразились бурными хлопками и восторженными восклицаниями. Он выступал последним, и король Айдин, пряча добрую отеческую усмешку, спросил, обращаясь к слушателям:

– Кто победил в этом состязании?

– Эдвин! Эдвин! - донеслось со всех сторон.

Даже недавние соперники юноши по состязанию выкрикивали его имя.

– Ну что ж, проси награду, - сказал король.

– Поцелуй принцессы, - смело отвечал Эдвин.

Зардевшись, Айрис встала из-за стола и вышла на середину поляны. Она ласково положила руки на плечи победителя и прикоснулась к его губам трепетным поцелуем. Рамир почувствовал, как кровь в нем закипает, он готов был прямо сейчас растерзать Эдвина на тысячи клочков, задушить его, наложить страшное проклятие. Стараясь, чтобы его голос не звенел от ярости, он тихо спросил Зуливана:

– Почему король разрешает этому человеку целовать принцессу?

– Эдвин - жених принцессы Айрис, - улыбнулся Зуливан, любуясь красивой парой.

– И когда же свадьба?

– Свадьба состоится через несколько лет, бессмертный народ не привык торопиться.

"У меня еще есть время", - подумал Рамир. Что именно означала эта мысль, он и сам бы, наверное, не смог объяснить. Но знал твердо: он будет добиваться Айрис.

После пира, когда уставшие гости разошлись по своим домам, а все обитатели дворца - по своим комнатам, Рамир, затаившись в темном углу, поджидал Айрис, которая еще гуляла со своим женихом. Наконец, послышались ее легкие шаги. Девушка, что-то весело напевая, бежала в свои покои. Рамир вышел на свет и взял ее за руку. Айрис тихо вскрикнула.

– Он может дать тебе лишь красивые слова, я же подарю весь мир! - произнес Рамир хриплым от волнения голосом, - Будь моей, и я выполню любое твое желание!

Он еще долго что-то говорил, страстно и горячо, но вдруг осекся, встретив взгляд Айрис. Наконец-то девушка посмотрела ему в глаза. Рамир выпустил ее руку и неверными шагами побежал прочь от этого взгляда, не замечая вокруг ничего, мечтая лишь забыть то, что он увидел в синих глазах девушки.

В глазах Айрис не было ничего, кроме страха и отвращения.

Макс открыл глаза и встретился с лучистым, синим взглядом.

– Айрис, - блаженно улыбаясь, прошептал он, затем, увидев недоумение на склонившемся над ним девичьем лице, поправился:

– Анечка!

Он сел на кровати и обвел глазами комнату, не помня, как здесь оказался. У двери стояли Милана и Гольдштейн, Аня сидела на краю кровати. В ногах разместился Роки, настороженно поглядывая на него. Пес вскочил и принюхался, чутко водя черным носом, потом, радостно взвизгнув:

– Это ты! Ты вернулся! - бросился в объятия удивленного Макса.

– Макс очнулся! Макс очнулся! - завопила Милана, бросаясь вон из комнаты.

– По какому поводу ажиотаж? Что, вообще, происходит? - недовольно поинтересовался Макс.

– Ты демона голыми руками задушил, вот что происходит, - ответила вошедшая Виктория.

Следом за ней в комнату вбежали граф, Янош и Кшиштоф и принялись пожимать Максу руку и дружески похлопывать его по плечам.

– Как ты себя чувствуешь? - спросил Гольдштейн.

– Отлично! Выспался вот.

– Да уж, выспался! - хмыкнула Виктория, - Ты хоть помнишь, что было после того, как ты демона убил?

– Я и демона-то не очень помню, - покаялся Макс.

– Ты задушил его. Правой рукой. Потом он сморщился и рассыпался в прах. А ты дурным голосом провыл: "За Рамира!", - и упал. Граф с Гольдштейном и Яношем перенесли тебя сюда. Ты метался, что-то говорил на чужом языке. Граф утверждает, что вроде бы на сассийском.

– Только он какой-то странный, старинный, что ли, - добавил граф.

– Да. А потом ты затих и крепко уснул. Проспал сутки, - закончила краткий отчет Виктория.

Гольдштейн присел на кровать и осторожно спросил:

– Тебе что-нибудь снилось?

Макс подробно пересказал свой сон, умолчав лишь о видении, в котором ему явилась Айрис, и о черной фигуре, вызвавшей у него такой страх. Он и сам не знал, почему не хочет об этом говорить, чувствовал только, что должен обдумать видение сам.

– Да, ну и жук этот Рамир! - задумчиво произнес граф, - Редкостная сволочь, как сказал бы мой дядюшка, граф Добружинский.

– Граф Добружинский? - Максу показалось, что ему откуда-то знакомо это имя.

– Да, крепкий старичок. Знаменитый алхимик, между прочим, - беззаботно улыбнулся граф.

Макс никак не мог сосредоточиться, на языке крутилось множество вопросов, требовавших немедленного решения. Он посмотрел на Аню и спросил:

– А ты как?

– Хорошо, - покраснела девушка, - Я такая дура! Создала вам кучу проблем.

– Ты ни в чем не виновата, - великодушно начал Макс, но запнулся, услышав вежливый стук в дверь.

– Войдите! - крикнула Виктория, и в комнату заглянул улыбающийся хозяин:

– Герой наш очнулся! А я проведать пришел. Вот, куриного бульончика сварил. Кушайте и выздоравливайте поскорее.

Макс принял из рук хозяина большую чашку с горячим бульоном и ехидно поинтересовался:

– А как же ваше учение? Что, курица не мясо?

– Да что вы, что вы, какое учение! - замахал руками хозяин, - В беспамятстве мы все были, истинный крест, в беспамятстве.