Кроме того, Австрия, по крайней мере в настоящее время, не обладает той опекой над Италией, на сохранении которой она настаивала, невзирая на протесты и жалобы Сардинии, что и послужило причиной минувшей войны. Но хотя на этот раз Австрия и принуждена была расстаться с этим званием опекуна, само место опекуна, по-видимому, не осталось вакантным.

Весьма знаменателен тот факт, что новое соглашение об итальянских делах было заключено во время короткого свидания между императорами Франции и Австрии, т. е. между двумя иностранцами, стоящими каждый во главе иностранной армии. Весьма знаменателен и тот факт, что это соглашение было заключено не только без соблюдения формальности хотя бы фиктивного опроса сторон, о которых в нем шла речь, но даже без ведома последних, не подозревавших, что за их спиной совершались сделки и что ими распоряжались. Две армии, пришедшие из-за Альп, встречаются и воюют в долинах Ломбардии. После шестинедельной борьбы иностранные повелители этих иностранных армий принимаются устраивать и улаживать дела Италии, не допустив на свои совещания ни одного итальянца. Король Сардинии, низведенный в военном отношении до положения французского генерала, принимал, по-видимому, не больше участия в достижении окончательного соглашения и имел не больше влияния на него, чем если бы он на самом деле был простым французским генералом.

Основой жалоб на Австрию, так громко высказывавшихся Сардинией, было не только то, что Австрия претендует на общий надзор за итальянскими делами, но то, что она поддерживает все существующие злоупотребления, что ее политика состоит в сохранении неизменным положения вещей, что она вмешивается во внутренние дела своих итальянских соседей и претендует на право подавлять силой оружия всякую попытку жителей этих государств изменить или улучшить свое политическое положение. Уделяется ли при новом устройстве больше внимания, чем при старом, чувствам и желаниям итальянцев или тому праву на революцию, защитницей которого была Сардиния? Несмотря на то, что помощь, предложенная во время войны итальянскими герцогствами, расположенными к югу от По, была принята, по мирному договору они передаются обратно своим изгнанным правителям. Ни в одной части Италии так не жаловались на плохое управление, как в Папской области. Дурное управление в этом государстве, сочувствие и поддержка, оказываемые этому плохому управлению со стороны Австрии, выдвигались на первый план в качестве одной из отрицательных, если не самой отрицательной, черт в положении дел в Италии в недавнем прошлом. Но хотя Австрия и принуждена была отказаться от своего вооруженного протектората над Папской областью, несчастное население этой области ничего не выиграло благодаря этой перемене. Франция поддерживает светскую власть папского престола так же широко, как это делала и Австрия; а так как злоупотребления правительства Папской области рассматриваются итальянскими патриотами как нечто неотделимое от его церковного характера, то, надо полагать, нет надежды на улучшение. Франция в настоящем своем положении, в качестве единственной покровительницы папы, фактически становится гораздо более ответственной за все злоупотребления правительства Папской области, чем когда-либо была ответственна Австрия.

Что касается итальянской конфедерации, составляющей часть нового устройства, то необходимо заметить следующее: или эта конфедерация будет политической реальностью, в известной степени обладающей силой и влиянием, или же она окажется только обманом. В последнем случае объединение, свобода и развитие Италии ничего от этого не выиграют. Если же она окажется реальностью, то чего хорошего от нес можно ожидать, принимая во внимание элементы, из которых она состоит? Ведь Австрия (входящая в нее в силу владения Венецианской областью или королевством), папа и король неаполитанский, объединенные интересами деспотизма, легко одержат верх над Сардинией, даже если другие более мелкие государства будут на ее стороне. Австрия сможет даже воспользоваться этим новым положением вещей для того, чтобы обеспечить себе контроль над другими итальянскими государствами, столь же нежелательный, чтобы не сказать больше, как и тот, на который она раньше претендовала в силу специальных договоров с ними.

Написано К. Марксом около 12 июля 1859 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5697, 27 июля 1859 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Сведения, полученные с «Европой», заставляют предполагать, что итальянская конфедерация, возвещенная Наполеоном III как одна из основ его мира с Францем-Иосифом, есть нечто весьма неопределенное и неустойчивое. Это пока только идея, на которую согласилась Австрия, но она должна еще быть представлена на рассмотрение итальянских правительств. Нет оснований считать, что даже Сардиния, с королем которой, кстати сказать, видимо, не советовались при заключении мира, согласилась принять эту идею, хотя король, конечно, должен делать, что ему говорят. Между тем ходит слух, что папа, предполагаемый почетный глава конфедерации, написал Луи-Наполеону, что он будет искать защиты у католических держав, — средство, довольно сомнительное как раз сейчас, когда он хочет найти защиту именно от Франции. Что касается недавно изгнанных монархов Тосканы, Модены и Пармы, то они, очевидно, должны получить обратно свои троны, а при таких обстоятельствах они,

без сомнения, будут готовы присоединиться к любой конфедерации, какую только им ни навяжут. Однако абсолютно ничего не известно о позиции неаполитанского короля {Франциска II. Ред.}, ныне единственного независимого государя Италии; не исключена возможность, что он откажется наотрез. Следовательно, еще нет уверенности в том, что вообще будет какая-либо конфедерация, а если ей и удастся сформироваться, то совершенно неизвестно, какова будет ее природа.

Важным фактом, выяснившимся только теперь, является то, что Австрия сохраняет все четыре большие крепости, причем Минчо становится западной границей ее владений. Таким образом, она все еще удерживает ключи от Северной Италии в своих руках и может воспользоваться любым благоприятным стечением обстоятельств, чтобы вернуть себе то, что ей теперь приходится отдавать. Уже один этот факт показывает, насколько неосновательно утверждение Наполеона о том, будто он действительно осуществил свое намерение вытеснить Австрию из Италии. На самом же деле можно без преувеличения сказать, что если он победил Австрию на войне, то она явно победила его при заключении мира. Она отказалась только от того, что было отвоевано у нес, и ни от чего больше. Франция ценою нескольких сот миллионов долларов и жизни почти пятидесяти тысяч своих сынов приобрела контроль над Сардинией, громкую славу для своих солдат и репутацию очень счастливого, но не очень преуспевающего полководца для своего императора. Для последнего это много, но для Франции, которая вынесла на своих плечах все эти расходы и понесла все эти потери, этого мало, и не удивительно, что в Париже царит недовольство.

Мотив, приводимый Наполеоном для объяснения столь внезапного окончания войны, заключается в том, что эта война стала принимать размеры, не совместимые с интересами Франции. Другими словами, она начинала превращаться в революционную войну, характерными чертами которой должны были явиться восстания в Риме и в Венгрии. Любопытно, что непосредственно перед сражением при Сольферино тот же Наполеон фактически побуждал Кошу та, по его приглашению явившегося на свидание в лагерь, предпринять революционную диверсию в пользу союзников. Тогда, перед этим сражением, он не боялся опасностей, которые стали страшить его сразу же после сражения. Что обстоятельства меняют положение, это наблюдение не ново, но оно применимо и к настоящему случаю. Впрочем, нам нет необходимости умножать аргументы, чтобы доказать, что этот человек столь же эгоистичен, как и бессовестен, и что, пролив кровь пятидесяти тысяч человек для удовлетворения своего личного честолюбия, он теперь готов отречься даже от лицемерного признания на словах всех принципов, во имя которых он вел их на бойню.