Из Берлина никаких вестей, кроме старых пустых фраз и продолжения безнадежной агитации за реформу Германского союза под гегемонией Пруссии. Слияние Готской партии с демократами теперь дело решенное, как это видно из нижеследующих сообщений. Состояние короля {Фридриха-Вильгельма IV. Ред.} не улучшается.

В Эйзенахе 14 августа состоялось новое собрание «немецких патриотов», чтобы с высочайшего соизволения провозгласить систему взглядов Готской партии единственным средством спасения[313]. Среди знаменитостей, участвовавших на собрании, упомянем: г-на фон Беннигсена из Ганновера, Цабеля из Берлина (ты знаешь, кто ты?), Зигеля, редактора «Sachsische Konstitutionelle Zeitung»[314], Титуса из Бамберга, Шульце-Делича и т. д. Выдвинутая вновь образованной немецкой партией программа, само собой разумеется, включает реформу Союза, прусскую гегемонию, отмену постановлений Союзного сейма против печати и права союзов и т. п. В заключение местом созыва следующего съезда был намечен Франкфурт, вероятно для того, чтобы быть поближе к собору св. Павла[315].

Из Ганновера же сообщают, что местное правительство в целях конкуренции со своими пруссофильствующими патриотами, против которых оно принимает и полицейские меры, снова выдвинуло шлезвиг-гольштейнский вопрос.

Написано К. Марксом около 19 августа 1859 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в газете «Das Yolk» № 16, 20 августа 1859 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

Лондон, 23 августа 1859 г.

Во время последней сессии парламента обеим палатам была представлена Синяя книга, озаглавленная «Краткий статистический обзор Соединенного королевства за каждый из последних 15 лет с 1844 по 1858 год»[316]. Как бы ни выглядели сухо эти выстроенные тесными колонками в официально напечатанном документе цифры, они в действительности дают больше ценного материала для истории общего развития нации, нежели тома, полные риторической чепухи и политической болтовни. Первое, что привлекает наше внимание, — это таблицы численности населения; однако, как ни странно, цифры движения населения Ирландии за 15 лет полностью отсутствуют. Шотландские таблицы дают незначительные колебания в численности населения, на которых мы не будем останавливаться. Нижеследующие цифры показывают движение населения в Англии и Уэльсе:

Рядом с этой таблицей населения мы приводим данные, касающиеся преступности и пауперизма в Англии и Уэльсе:

Таблица, показывающая количество пауперов (за исключением бродячих пауперов), получающих пособие в различных организациях и приходах, подчиненных советам попечителей в Англии и Уэльсе, начинается 1849 годом.

Сравнивая эти три таблицы движения населения, преступности и пауперизма, мы находим, что с 1844 по 1854 г. преступность росла быстрее, нежели население, в то время как цифры пауперизма с 1849 по 1858 г. оставались почти неизменными, несмотря на то, что в состоянии британского общества в течение этого периода происходили огромные изменения. Тремя крупными событиями ознаменован десятилетний период с 1849 по 1858 г., — событиями, которые позволяют нам сравнивать этот период с самыми замечательными эпохами XVI века. Были отменены хлебные законы, открыты золотые прииски[317], в огромных размерах происходила эмиграция. Были также другие обстоятельства, которые дали новый толчок развитию промышленности и торговли. От революционных потрясений Европа перешла к промышленной горячке. Завоевание Пенджаба[318], русская война и войны в Азии открыли доступ к рынкам, дотоле почти неизвестным. Наконец, ввоз британской продукции в Соединенные Штаты вырос до таких размеров, о которых десять лет назад нельзя было и представить себе. Весь мировой рынок в целом расширился и, казалось, удвоил или утроил свою емкость. И при всем этом в течение этого памятного десятилетия устойчивая цифра почти в один миллион пауперов в Англии уменьшилась только на 26233 человека, а если мы сравним годы 1853 и 1858, то она даже возросла на 109364.

Должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы, которая увеличивает свое богатство, но при этом не уменьшает нищету, и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения. Правда, если мы сравним 1855 г. с предшествующими годами, то, по-видимому, между 1855 и 1858 гг. произошло значительное сокращение преступности. Общее число лиц, преданных суду в 1854 г., равнялось 29359, а в 1858 г. оно понизилось до 17855; число осужденных за преступление тоже значительно понизилось, хотя и не в одинаковой пропорции. Это кажущееся сокращение преступности после 1854 г. следует, однако, приписать исключительно некоторым техническим переменам- в британском судопроизводстве: во-первых, закону о малолетних правонарушителях[319] и, во-вторых, действию закона 1855 г. об уголовной юстиции, который дал право полицейским судьям выносить приговоры на короткие сроки в случае согласия арестованных подвергнуться их суду. Нарушение закона является обычно результатом экономических факторов, не зависящих от законодателя; однако, как свидетельствует применение закона о малолетних правонарушителях, от официального общества до некоторой степени зависит квалификация некоторых нарушений установленных им законов как преступлений или только как проступков. Это различие терминологии является далеко не безразличным, ибо оно решает тысячи человеческих судеб и определяет нравственную физиономию общества. Само по себе право не только может наказывать за преступления, но и выдумывать их, особенно в руках профессионального юриста закон обладает способностью действовать в этом направлении. Так, например, как правильно заметил один выдающийся историк, в средние века католическое духовенство, в силу своего мрачного взгляда на человеческую природу, который оно, благодаря своему влиянию, внесло в уголовное законодательство, создало больше преступлений, чем отпустило грехов.

Как ни странно, но единственной частью Соединенного королевства, в которой преступность сократилась значительно, приблизительно на 50 и даже на 75 %, является Ирландия. Как примирить этот факт с распространенным в Англии мнением, согласно которому за проступки ирландцев ответственно не плохое британское управление, а ирландский характер! Опять же не какое-либо мероприятие со стороны британских правителей, но просто-напросто последствия голода, массовая эмиграция и общее стечение обстоятельств, благоприятствующих спросу на ирландские рабочие руки, — вот что вызвало эту счастливую перемену в ирландском характере. Как бы то ни было, смысл следующей таблицы совершенно ясен.

I. Преступность в Ирландии