«В деньгах кроется источник скупости… постепенно она разгорается до безумия: это уже не скупость, а страсть к золоту». Plin. «Hist. nat.», L. XXXIII, с. III, [sect. 14] [Плиний. «Естественная история», кн. XXXIII, гл. III, параграф 14].

Гораций, следовательно, ничего не понимает в философии собирания сокровищ, когда говорит (Satir. L. II, Satir 3. [Вторая книга сатир. Сатира 3]):

Господин Сениор понимает это дело лучше: «Деньги, по-видимому, единственный предмет, стремление к которому является всеобщим, и это происходит потому, что деньги — абстрактное богатство, и люди, владея ими, могут удовлетворять все свои потребности, какого бы рода они ни были». «Principes tondamentaux de l'Ec. pol.», traduit par le comte Jean Arrivabene, Paris, 1836, p. 221 [ «Основные принципы политической экономии», перевод графа Жана Аривабена, Париж, 1836, стр. 221]; или Шторх: «Так как деньги являются представителем всех других богатств, то достаточно накопить их, чтобы можно было приобрести все существующие в мире виды богатства» (цитированное произведение, т. 2, стр. 135).

Насколько внутренний человек товарного индивидуума остается не изменившимся даже там, где последний цивилизуется и развивается в капиталиста, показывает пример лондонского представителя одного международного банкирского дома, повесившего за стеклом и в раме в качестве подобающего фамильного герба банкноту в 100000 фунтов стерлингов. Вся соль заключается здесь в том, что эта банкнота насмешливо и свысока взирает на обращение.

«Во времена больших волнений и опасностей, особенно во времена внутренних потрясений и нашествий, золотые и серебряные вещи быстро превращаются в деньги; в периоды же спокойствия и процветания деньги превращаются в посуду и ювелирные изделия» (т, II, стр. 357 цитированного произведения).

В следующем месте Ксенофонт развивает понятие денег в их специфической определенности формы в качестве денег и сокровища:

«Это единственная область, — из всех, которые я знаю, — где новый предприниматель не внушает зависти старым… Чем богаче оказывается серебряный рудник и чем больше в нем добывается серебра, тем больше людей привлекает он к себе. В самом деле, когда приобретено столько утвари, сколько нужно для хозяйства, редко прикупают еще; напротив, денег никто не имеет столько, чтобы не желать иметь их еще больше, а если у кого-нибудь они оказались в избытке, то он, закапывая излишек, получает не меньше удовольствия, чем если бы он им пользовался. Когда государство процветает, граждане особенно нуждаются в деньгах; мужчины хотят покупать красивое оружие, добрых коней, великолепные дома и обстановку; женщины жаждут нарядов и золотых украшений; если же государство страдает от неурожая или войны, то деньги необходимы для приобретения продовольствия, ввиду необработанности полей, или для найма вспомогательных войск…» Xen. «De vectig.», с. IV [Ксенофонт. «О налогах», гл. IV]. Аристотель в «Республике», гл. 9, кн. 1, развивает оба движения обращения Т — Д — Т и Д — Т — Д в их противоположности под названиями «экономики» и «хрематистики». Греческими трагиками, в частности Еврипидом, обе эти формы противопоставляются, как διχη [справедливость] и χερδοζ [корысть].

Конечно, капитал авансируется также в форме денег, и авансированные деньги могут быть авансированным капиталом; однако эта точка зрения выходит за пределы простого обращения.

Пометка Маркса на его личном экземпляре книги: «Различие между покупательным средством и платежным средством подчеркивается Лютером». Ред.

Господин Маклеод, несмотря на свое доктринерское пристрастие к дефинициям, настолько не понимает элементарнейших экономических отношений, что выводит происхождение денег вообще из их наиболее развитой формы, из денег как платежного средства. Он говорит между прочим: так как люди нуждаются во взаимных услугах не всегда одновременно и не на одинаковую сумму стоимости, то «остается известная разница или количество услуг, причитающихся от одного лица другому, т. е. долг». Владелец этого долга нуждается в услугах какого-нибудь третьего лица, которое в его услугах непосредственно не нуждается, и «передает этому третьему лицу долг, причитающийся ему от первого. Долговое свидетельство таким образом переходит из рук в руки, — это и есть денежное обращение. Когда лицо получает обязательство, выраженное в металлических деньгах, оно может распоряжаться услугами не только первоначального должника, но и всех членов производительного общества». Macleod. «Theory and practice of banking etc.». London, 1855, v. I, ch. 1 [Маклеод. «Теория и практика банковского дела и т. д.». Лондон, 1855, т. I, гл. 1].

Бейли, цитированное произведение, стр. 3, говорит: «Деньги составляют всеобщий товар контрактов, или тот предмет, в котором выражено большинство имущественных сделок, подлежащих исполнению в будущем».

Сениор, цитированное произведение, стр. 221, говорит: «Так как стоимость всех вещей в течение определенного времени изменяется, то в качестве платежного средства принимают такую вещь, которая менее всех изменяется в своей стоимости и дольше всех сохраняет данную среднюю способность покупать вещи. Так деньги становятся выражением или представителем стоимостей». Наоборот. Именно потому, что золото, серебро и т. п. стали деньгами, т. е. бытием меновой стоимости, получившей самостоятельное существование, они становятся всеобщим платежным средством. Когда появляется упомянутый господином Сениором интерес к устойчивости величины стоимости денег, т. е. в периоды, когда деньги силой обстоятельств утверждаются в качестве всеобщего платежного средства, как раз тогда обнаруживаются и колебания в величине стоимости денег. Таким периодом в Англии была эпоха Елизаветы, и в это время лорд Бёрли и сэр Томас Смит, принимая во внимание становившееся явным обесценение благородных металлов, провели парламентский акт, который обязывал Оксфордский и Кембриджский университеты выговаривать себе треть земельной ренты в пшенице и солоде.