В качестве всеобщего платежного средства деньги становятся всеобщим товаром контрактов, — сперва только в сфере товарного обращения. Однако по мере развития денег в этой функции все другие формы платежей постепенно сводятся к денежным платежам. Степень развития денег как исключительного платежного средства показывает ту степень, в которой меновая стоимость овладела производством во всем его объеме.
Масса денег, обращающихся в качестве платежного средства, определяется прежде всего суммой платежей, т. е. суммой цен отчужденных товаров, а не товаров, подлежащих отчуждению, как при простом денежном обращении. Однако определенная таким образом сумма изменяется двояким путем: во-первых, под влиянием скорости, с которой одни и те же деньги повторяют одну и ту же функцию или с которой масса платежей следует друг за другом в виде движущейся цепи платежей. А уплачивает В, после чего В уплачивает С и так далее. Скорость, с которой одни и те же деньги повторяют свою функцию платежного средства, зависит, с одной стороны, от переплетения отношений кредитора и должника между товаровладельцами, — так что один и тот же товаровладелец представляет собой кредитора по отношению к одному лицу, должника по отношению к другому и т. д., — а с другой стороны, от продолжительности промежутков времени, разделяющих различные сроки платежей. Эта цепь платежей или отсроченных первых метаморфозов товаров качественно отлична от той цепи метаморфозов, которая обнаруживается в обращении денег как средства обращения. Последняя цепь метаморфозов не только проявляется во временной последовательности, но и впервые возникает в ней. Товар становится деньгами, потом опять товаром и дает таким образом другому товару возможность стать деньгами и т. д., или продавец становится покупателем, благодаря чему какой-либо другой товаровладелец становится продавцом. Эта связь возникает случайно в самом процессе обмена товаров. Однако в том, что деньги, которые А уплатил В, В уплачивает далее С, а С уплачивает Д и т. д., и притом в быстро следующие друг за другом промежутки времени, — в этой внешней связи лишь обнаруживается уже существующая в готовом виде общественная связь. Одни и те же деньги проходят через различные руки не потому, что они выступают как платежное средство, но они обращаются как платежное средство потому, что различные товаровладельцы уже ударили по рукам. Следовательно, скорость, с которой обращаются деньги как платежное средство, показывает гораздо более глубокое вовлечение индивидуумов в процесс обращения, чем скорость, с которой обращаются деньги в качестве монеты или покупательного средства.
Сумма цен покупок и продаж, совершающихся одновременно и потому пространственно рядом друг с другом, образует границу для возмещения количества монет скоростью их обращения. Это ограничение отпадает для денег, функционирующих как платежное средство. Если платежи, которые должны быть совершены одновременно, концентрируются в одном месте, — что первоначально происходит, естественно, только в крупных узловых пунктах товарного обращения, — то эти платежи взаимно погашаются как отрицательные и положительные величины, потому что А должен уплатить В и в то же время получить платеж от С и т. д. Поэтому сумма денег, необходимых в качестве платежного средства, определяется уже не суммой платежей, которые должны быть произведены одновременно, но большей или меньшей концентрацией платежей и величиной баланса, который получается после их взаимного погашения как отрицательных и положительных величин. Особые учреждения для этих взаимных расчетов возникают совершенно независимо от развития кредитного дела, как, например, в Древнем Риме. Однако рассмотрение их сюда не относится, равно как и рассмотрение всеобщих сроков платежей, которые устанавливаются повсюду в определенных общественных кругах. Здесь заметим только, что специфическое влияние, оказываемое этими сроками на периодические колебания количества обращающихся денег, было научно исследовано только в самое последнее время.
Поскольку платежи взаимно погашаются как положительные и отрицательные величины, не происходит никакого вмешательства действительных денег. Деньги функционируют здесь только в своей форме меры стоимостей: с одной стороны — в цене товара, с другой стороны — в величине взаимных обязательств. Следовательно, помимо своего идеального бытия меновая стоимость не получает здесь никакого самостоятельного бытия, даже бытия в качестве знака стоимости, т. е. деньги становятся только идеальными счетными деньгами. Таким образом, функция денег как платежного средства заключает в себе то противоречие, что они, с одной стороны, поскольку платежи взаимно погашаются, действуют только идеально как мера, с другой же стороны, поскольку платежи должны быть действительно произведены, они вступают в обращение не как мимолетное средство обращения, но как находящееся в покое бытие всеобщего эквивалента, как абсолютный товар, — одним словом, как деньги. Поэтому там, где развилась цепь платежей и искусственная система их взаимного погашения, там при потрясениях, насильственно прерывающих течение платежей и нарушающих механизм их погашения, деньги внезапно превращаются из своего газообразного, призрачного образа меры стоимостей в звонкую монету, или платежное средство. Таким образом, в условиях развитого буржуазного производства, когда товаровладелец давно уже стал капиталистом, когда он уже знает своего Адама Смита и высокомерно посмеивается над предрассудком, будто только золото и серебро суть деньги или будто деньги вообще представляют собой абсолютный товар в отличие от других товаров, — деньги неожиданно снова выступают не как посредник обращения, но как единственно адекватная форма меновой стоимости, как единственное богатство, совершенно в том же смысле, как понимает его собиратель сокровищ. То, что деньги представляют собой такую исключительную форму бытия богатства, проявляется не в воображаемом только, как в монетарной системе, но в действительном частичном или полном обесценении всякого вещественного богатства. Это тот особый момент кризисов мирового рынка, который называется денежным кризисом. Sum-mum bonum {Высшее благо. Ред.}, которого в подобные моменты требуют как единственного богатства, составляют деньги, наличные деньги, и напротив, все другие товары, именно потому, что они суть потребительные стоимости, представляются чем-то бесполезным, пустяками и безделушками или, как говорит наш д-р Мартин Лютер, лишь предметами щегольства и обжорства. Это внезапное превращение кредитной системы в монетарную прибавляет к практической панике теоретический страх, и агенты обращения содрогаются перед непостижимой тайной своих собственных отношений.
Платежи, в свою очередь, делают необходимым резервный фонд, накопление денег как платежного средства. Образование этих резервных фондов уже не выступает, как при собирании сокровищ, в виде деятельности, несущественной для самого обращения, или, как при монетном резерве, в виде простой технической задержки монеты; здесь деньги должны постепенно накопляться для того, чтобы быть в наличии к определенным срокам предстоящих платежей. Таким образом, в то время как собирание сокровищ в той абстрактной форме, в которой оно считается обогащением, с развитием буржуазного производства уменьшается, собирание сокровищ, требуемое непосредственно процессом обмена, возрастает, или вернее, часть сокровищ, образующихся вообще в сфере товарного обращения, превращается в резервный фонд платежных средств. Чем более развито буржуазное производство, тем больше эти резервные фонды ограничиваются необходимым минимумом. Локк в своем сочинении о понижении процентной ставки {Локк, цитированное произведение, стр. 17, 18.} дает интересные данные относительно размера этих резервных фондов в его время. Из этих данных видно, какую значительную часть денег, находившихся вообще в обращении, поглощали в Англии резервуары платежных средств как раз в ту эпоху, когда начинало развиваться банковское дело.
