В то прекрасное утро в восемь часов утра по Западной Лавин проехала кавалькада из шести машин, за ними тлела тюрьма, словно не затушенная сигара в пепельнице. Кавалькада свернула на Болл-Хилл-Роуд. Патрульный автомобиль номер два возглавлял процессию с медленно вращающимися проблесковыми маячками. За рулем был Фрэнк. Клинт находился в кресле напарника. За ними сидела Эви Блэк, именно там, где она и сидела после того, как Лила ее арестовала. Тогда она была полуобнаженной. На обратном пути она была одета в коричневую робу, которые носили заключенные Дулингского исправительного учреждения.

— Как мы объясним все это полиции штата, я не знаю, — сказал Фрэнк. — Много погибших, много раненых.

— Сейчас они по самую макушку погружены в Аврору, — сказал Клинт, — и, наверняка, половина из них даже не появляется на рабочих местах. Когда все женщины вернутся — если вернутся — никого это не будет волновать.

У них за спиной, Эви, — тихо произнесла:

— А матерей. Жен. Дочерей. Как вы думаете, кто убирает поля сражений после того, как замолкает оружие?

Патрульный автомобиль номер два остановился около дороги, ведущей к трейлеру Трумэна Мейвейзера, где еще трепыхались желтые ленты место преступления. Другие транспортные средства — две полицейские машины, два легковых автомобиля, и пикап Карсона Струтерса — подъехали за ними.

— Что теперь? — Спросил Клинт.

— Теперь посмотрим, — сказала Эви. — Если только один из этих людей не передумает и, в конце концов, не пристрелит меня, то есть.

— Этого не произойдет, — ответил Клинт, будучи не так в этом уверен, как произносил.

Двери захлопнулись. На данный момент трио в патрульный автомобиле номер два сидело на своих местах.

— Расскажи мне кое-что, Эви, — попросил Фрэнк. — Если ты просто эмиссар, кто отвечает за это родео? Какая-то… я не знаю … жизненная сила? Или это Большая Мать Земля нажала на перезагрузку?

— Ты имеешь в виду Великую Лесби на небе? — Спросила Эви. — Коротконогое, тяжеловесное божество в брючном костюме и практичной обуви? Разве не этот образ возникает в голове большинства мужчин, когда они думают, что женщина пытается самостоятельно управлять своей жизнью?

— Я не знаю. — Фрэнк чувствовал себя вялым, уставшим. Он скучал по дочери. Он скучал даже по Элейн. Он не знал, что случилось с его гневом. Как будто его карман прорвался, и он выпал где-то по дороге. — А что приходит тебе на ум, когда ты думаешь о мужчинах, умница хренова?

— Оружие, — сказала она. — Клинт, здесь отсутствуют дверные ручки.

— Не позволяй этому остановить тебя, — сказал он.

Она не позволила. Одна из задних дверей открылась, и Эви Блэк вышла. Клинт и Фрэнк присоединились к ней, по одному с каждой стороны, и Клинту вспомнились библейские занятия, которые он был вынужден посещать в каком-то приемном доме: Иисус на кресте, с неверующим плохишом с одной стороны и хорошим вором с другой — тем, кто, по словам умирающего Мессии, вскоре воссоединится с ним в раю. Клинт вспомнил, что подумал, что бедолага, вероятно, устроит по случаю своего условно-досрочного освобождения прекрасный ужин.

— Я не знаю, какая сила прислала меня сюда, — сказала она. — Я знаю только, что я была призвана, и…

— Ты пришла, — закончил за неё Клинт.

— Да. А теперь я возвращаюсь.

— Что делать нам? — Спросил Фрэнк.

Эви повернулась к нему, и она больше не улыбалась.

— Вы будете делать работу, уготованную, как правило, для женщин. Вы будете ждать. — Она вдохнула полной грудью. — О, воздух пахнет свежестью после этой тюрьмы.

Она прошла мимо людей, как будто их там и не было, и взяла Энджелу за плечи. Энджела посмотрела на нее сияющими глазами.

— Ты молодец, — сказала Эви, — и я благодарю тебя от всего сердца.

Энджела выпалила:

— Я люблю тебя, Эви!

— Я тоже люблю тебя, — сказала Эви, и поцеловала ее в губы. Эви пошла к руинам метлаборатории. За ней сидела лиса, с хвостом, обернутым вокруг лап. Она тяжело дышала и глядела на Эви блестящими глазами. Эви последовала за лисой, а мужчины последовали за Эви.

— Папа, — сказал Джаред голосом, чуть громче шепота. — Видишь? Скажи, что видишь.

— Боже мой, — произнес помощник Трит. — Что это?

Они смотрели на Дерево с его многочисленными витыми стволами и стаями экзотических птиц. Оно поднималось так высоко, что верхушки не было видно. Клинт мог чувствовать силу, исходящую от него, словно сильный электрический ток. Павлин раскинул веером свой восхитительный хвост, а когда белый тигр появился с другой стороны Дерева, животом чертя по высокой траве, несколько винтовок поднялись.

— Опустите оружие! — Крикнул Фрэнк.

Тигр улегся, его замечательные глаза смотрели на них сквозь высокую траву. Оружие опустилось. Все, кроме одного.

— Ждите здесь, — сказала Эви.

— Если вернутся женщины Дулинга, то вернутся и все женщины планеты Земля? — Спросил Клинт. — Это так работает?

— Да. Женщины этого города стоят за всех женщин, и вернуться должны все ваши женщины, без исключения. Оттуда. — Она указала на расщелину в Дереве. — Если кто-то откажется… Она не закончила. Мотыльки летали и порхали вокруг её головы в виде диадемы.

— Почему они могут захотеть остаться? — Спросил Рид Бэрроуз, озвучивая честное недоумение.

Смех Энджелы был столь же жесток, как и карканье ворона.

— У меня есть вопрос получше, — если они создали что-то хорошее, как говорит Эви, зачем им возвращаться?

Эви пошла к Дереву, длинная трава облегала коричневые брюки, но остановилась, когда услышала, клацанье затвора какой-то винтовки досылающего патрон в патронник. Это был Уэзерби. Дрю Т. Бэрри был единственным человеком, который не опустил оружие по команде Фрэнка, но он целился не в Эви. Он целился в Микаэлу.

— Иди с ней, — сказал он.

— Опусти винтовку, Дрю, — сказал Фрэнк.

— Нет.

Микаэла посмотрела на Эви.

— Могу я пойти с тобой? Не будучи в одном из коконов?

— Конечно, — сказала Эви.

Микаэла перевела взгляд на Бэрри. Она не выглядела испуганной; она была в недоумении.

— Но зачем?

— Назовем это страховкой, — сказал Дрю Т. Бэрри. — Если она говорит правду, может быть, вы сможете убедить свою мать, и ваша мать сможет убедить остальных. Я твердо верю в страховку.

Клинт видел, как Фрэнк поднимает пистолет. Внимание Бэрри было сосредоточено на женщинах, и пристрелить его труда бы не составило, но Клинт покачал головой. Тихим голосом он произнес:

— Хватит убийств.

Кроме того, подумал Клинт, что, может быть, Мистер Двойная Страховка прав.

Эви и Микаэла прошли мимо белого тигра к расщелине в Дереве, где сидела и ждала их лиса. Эви вошла, не задумываясь, и потерялась из поля зрения. Микаэла немного поколебалась, а потом последовала за ней.

Остальные люди, и напавшие на тюрьму, и те, кто ее защищал, успокоились. Сначала они бесцельно бродили, но прошло время, и ничего не происходило, и большинство из них сели прямо в высокую траву.

Только не Энджела. Она ходила туда-сюда, как будто не осознавая, что находится за пределами своей камеры, и мебельного цеха, и Будки, и Бродвея. Тигр дремал. Один раз Энджела подошла к нему, и Клинт затаил дыхание. Она была безумной.

Тигр поднял голову, когда Энджела осмелилась погладить спину, но потом большая голова упала на лапы, а его удивительные глаза закрылись.

— Он мурлыкает! — Закричала она, ликующим голосом.

Солнце поднялось на крышу неба и, казалось, остановилось там.

— Не думаю, что это произойдет, — сказал Фрэнк. — А если нет, то я проведу остаток жизни, желая ее убить.

Клинт сказал:

— Я думаю, что еще ничего не решено.

— Да? Откуда ты знаешь? — Это спросил Джаред.

Он указал на Дерево.

— Потому что это все еще там. Если оно исчезнет или превратится в дуб или плачущую иву, тогда можно сдаваться.