— Забей! Извини, что побеспокоил тебя, Тифф. Просто сиди на своей тупой заднице. — Трумэн рывком открыл дверь.

Там стояла женщина в одной из рубашек Трумэна, под которой была видна длинная голая нога с кожей оливкового оттенка.

— Чего тебе? — Спросил ее Трумэн. — Что ты хочешь?

Голос, который ему ответил, был слабеньким.

— Привет, чел.

Из-за стола раздался голос друга Трумэна,

— Ты что, Леди Эйвон,[21] что ли?

— Послушай, дорогая, — Сказал ей Трумэн. — Ты можешь войти, но я думаю, что мне еще понадобится эта рубашка.

Это рассмешило друга Трумэна.

— Это удивительно! В смысле, сегодня что, твой день рождения, Тру?

Из туалета до Тиффани донесся звук смывающегося унитаза. Доктор Фликингер закончил свое дело.

Женщина у двери выкинула вперед руку и схватила Трумэна за горло. Он издал небольшой хрип, сигарета выскочила изо рта. Затем протянул руку и впился пальцами в запястье посетительницы. Тиффани видела, как плоть руки женщины белеет под давлением, но она не отпускала.

На скулах Трумэна появились красные пятна. Кровь сочилась из ран на женском запястье, нанесенных его ногтями. А она все не отпускала. Хрипящий шум сузился до свиста. Свободная рука Трумэна нашла рукоятку ножа Боуи,[22] засунутого за пояс и вытащила его.

Женщина вошла в комнату, другой рукой она захватила предплечье Трумэна в тот момент, когда он попытался нанести удар ножом. Она выбила нож, ударив предплечьем о стенку трейлера. Случилось это так быстро, что Тиффани так и не смогла разглядеть лицо незнакомки, только экран ее спутанных, длинных до плеч волос, которые были настолько темными, что казалось, имеют зеленый оттенок.

— Эй, эй, эй, эй, — сказал друг Трумэна, потянувшись к пистолету, находящемуся за рулоном бумажных полотенец и поднимаясь со стула.

На щеках Трумэна красные пятна превращались в фиолетовые облака. Он издавал шум, похожий на визг кроссовок по деревянному настилу, его лицо превратилось в маску грустного клоуна. Его глаза закатились. Тиффани видела пульсирующее сердцебиение в натянутой коже слева от грудной кости. Сила женщины была удивительной.

— Эй, — повторил друг Трумэна, и в это время женщина ударила Трумэна в лицо головой. Нос Тру взорвался словно петарда.

Нити крови расплескались по потолку, несколько капель брызнули на колбу светильника. Мотыльки словно сошли с ума, ударяясь все сильнее о колбу, издавая звук, похожий на биение кубика льда о стенки стеклянного бокала.

Когда глаза Тиффани вернулся к происходящему, она увидела женщину, с размаха бьющую телом Трумэна об стол. Дружок Трумэна стоял и наводил на неё пистолет. Раздался выстрел, словно каменный шар для боулинга прокатился через трейлер. Дыра неправильной формы, словно место для недостающего паззла, появилась во лбу Трумэна. Похожий на рваный платок, на глаза Трумэна упал свободно свисающий кусок кожи с частью брови. Кровь заливала рот Трумэна и текла вниз по подбородку. Кусок кожи с бровью на нем бился о щеки. Тиффани подумала, что это очень похоже на стеклоочистители, которые протирают лобовое стекло машины.

Второй выстрел попал в плечо Трумэна, кровь залила лицо Тиффани, и женщина толкнула тело Трумэна на друга Трумэна. Стол рухнул под тяжестью трех тел. Тиффани не слышала собственного крика.

Скачок во времени.

Тиффани обнаруживает себя сидящей в углу шкафа, натянувшей плащ до подбородка. Серия приглушенных, ритмичных ударов заставляют трейлер раскачиваться на его фундаменте. Тиффани думает о кухне бистро в Шарлоттсвилле, все те годы назад, о моменте, когда шеф-повар отбивал молотком фунт телятины. Стук был такой же, только гораздо, гораздо сильнее. Раздается треск металла и пластика, после чего удары прекращаются. Трейлер перестает раскачиваться.

Стук сотряс дверь шкафа.

— Ты в порядке? — Это была та женщина.

— Уходи! — Завыла Тиффани.

— Тот, что был в туалете, выпрыгнул в окно. Я не думаю, что тебе надо за него волноваться.

— Что вы сделали? — Рыдала Тиффани. На ней была Кровь Трумэна, и она не хотела умирать.

Женщина ответила не сразу. Не то, чтобы она нуждалась в ответе. Тиффани видела, что она сделала, или достаточно видела. И достаточно слышала.

— Тебе пора отдохнуть, — сказала женщина. — Просто отдохнуть.

Через несколько секунд Тиффани показалась, что она слышит, через шум в ушах, оставшийся после стрельбы, щелчок закрывающейся наружной двери.

Она сжалась в комок под плащом и простонала имя Трумэна.

Он научил ее, как курить наркоту — вдыхай маленькими глотками, — сказал он. — Тебе станет легче. Какой же лжец. Какой же он ублюдок, какой монстр. Так почему она плакала за ним? Она ничего не могла с этим поделать. Она хотела, но не могла.

Леди Эйвон, которая, конечно же, не была никакой Леди Эйвон отошла от трейлера и вернулась к лаборатории по производству метамфетамина. Запах пропана становился все сильнее и сильнее с каждым шагом, пока воздух совсем им не пропитался. Позади нее появлялись белые следы: маленькие и деликатные отпечатки, которые, казалось, появлялись из ниоткуда и были заполнены пухом молочая. Подол позаимствованной ей рубашки трепетал вокруг длинных бедер.

Перед гаражом она достала лист бумаги, застрявший в кусте. В верхней части, большими синими буквами было написано: ЕЖЕДНЕВНАЯ РАСПРОДАЖА! Ниже были картинки с изображениями больших и малых холодильников, стиральных машин, посудомоечных машин, микроволновых печей, роботов-пылесосов Дирт Дэвил, кухонных комбайнов и т. п… На одной картинке изображалась молодая женщина в джинсах, занимающаяся стрижкой дочери, которая была блондинкой, как и мама. Симпатичная малютка держала на руках пластиковую куклу и улыбалась ей. Еще там были большие телевизоры, показывающие мужчин, играющих в футбол, мужчин, играющих в бейсбол, мужчин в гоночных автомобилях, и гриль-аппараты, рядом с которыми стояли мужчины с гигантскими вилками и гигантскими щипцами. Хотя и завуалированное, сообщение, исходящее из этой рекламной брошюры гласило: женщины работают, пока мужчины отдыхают и разжигают гриль.

Эви свернула рекламную брошюру в трубочку и начала щелкать пальцами левой руки над выступающим концом. Искра выпрыгивала при каждом щелчке. На третьем, бумага вспыхнула. Эви тоже могла бы разжечь гриль. Она подняла трубочку, посмотрела на пламя и бросила её в гараж. Она пошла в быстром темпе, срезая дорогу через лес, по направлению к Шоссе № 43, известному местным жителям как Болл-Хилл-Роуд.

— Напряженный день, — сказала она мотылькам, все еще кружившим вокруг её головы. — Очень напряженный день.

Когда гараж взорвался, она не повернулась, и даже не вздрогнула, когда над головой просвистел кусок гофрированной стали.

Полицейский участок округа Дулинг дремал в лучах утреннего солнца. Три тюремных камеры были пусты, двери нараспашку, пол вымыт и пахнет дезинфектантом. Отдельная комната для допросов тоже пуста, как и кабинет Лилы Норкросс. Линни Марс, диспетчер, сидела в гордом одиночестве. За ее столом висел плакат, на котором был изображен преступник, одетый в оранжевую тюремную робу, поднимающий штангу. ОНИ НИКОГДА НЕ БЕРУТ ВЫХОДНОЙ, гласила надпись на плакате, И ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ!

Линни регулярно игнорировала этот правильный совет. Она отлынивала от спортивных занятий с того самого времени, как закончился её короткий роман с преподавателем аэробики из Христианского союза женской молодежи,[23] но она все равно гордилась своей внешностью. В настоящее время она была поглощена в статью в Мари Клэр[24] о правильном способе нанесения подводки глаз. Чтобы получить стабильную линию, надо начинать движение карандашом, прижав мизинец к своей скуле. Это позволяло контролировать процесс и застраховаться от любых внезапных дерганий. В статье предлагалось начать с середины и вести линию в дальний угол глаза, затем двигаться в сторону носа, а затем вверх, чтобы замкнуть линию. Тонкая линия повседневной одежды; она становится толстой, существенной на важном свидании с парнем, с которым ты надеялась…