Молли, словно ищейка, преследовала его, прямо от его дома.

— Что происходит, чувак? Придут Мэри и Джефф. Хочешь повеселиться с нами? — У девочки теперь были скобы, и казалось, она подросла футов на семь. Вскоре мальчики, которые не хотели играть с ней после школы, будут преследовать ее, мечтая о поцелуе.

— Я бы хотел, — сказал Джаред.

— Так почему же ты не можешь? — Спросила Молли.

— Разбитое сердце, — сказал Джаред и подмигнул. — Я знаю, что ты никогда не полюбишь меня, Молли.

— О, пожалуйста, возвращайся к жизни, — сказала она, и закатила глаза.

Иногда ноги Джареда переносили его мимо пустого дома, в котором он прятал Мэри, Молли и маму. Он и Мэри были милой командой, думал он — но она оставила все это в прошлом.

— Теперь это совершенно другая жизнь, знаешь ли, — сказала ему Мэри, как если бы это было какое-то утешение, или что-то объясняло. Джаред сказал себе, что она понятия не имеет, что теряет, но решил — мрачно — что она, вероятно, не теряет ничего.

Коконы, оказалось, могут плавать.

Три женщины, пассажирки рейса, разбившегося над Атлантическом океаном, проснулись на скалистом пляже в Новой Шотландии. Их коконы были мокрыми, но женщины в них были сухими. Они подошли к пустой спасательной станции и вызвали помощь. Это прошло мимо заголовков газет и интернет страниц.

В тени главного чуда этого года такие мелкие были малоинтересны.

Обнаружить своего мужа умершим от отравления выхлопными газами в гараже было ужасной новостью после чудесного пробуждения.

После этого у Риты Кумбс случались неприятные моменты: отчаяние от одиночества, и, конечно же, бессонные ночи, когда казалось, что следующий день никогда не наступит. Терри был спокойным, умным и дружелюбным. То, что он впал в такую безумную депрессию, что совершил самоубийство, было трудно сопоставить с ее опытом жизни с человеком, который был ее мужем и отцом ее ребенка. Она плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы… а потом было еще больше слез.

Парень по фамилии Джиари посетил ее как-то во второй половине дня, чтобы выразить свои соболезнования. Рита знала — хотя истории были противоречивые, и желание защитить всех причастных замалчивало детали события — что именно Джиари организовал нападение на тюрьму, но его манера общения была мягкой и доброй. Он настаивал, что бы она называла его Фрэнк.

— Что случилось с моим мужем, Фрэнк?

Фрэнк Джиари сказал, что Терри просто не выдержал свалившегося на него.

— Все вышло из-под контроля, и он это знал. Но не мог этого остановить. Единственное, что он мог — остановиться сам.

Она собралась с мыслями и задала один из вопросов, который мучил ее в бессонные ночи.

— Мистер Джиари… мой муж… у него была небольшая проблема с выпивкой. Он… был…

— Трезвым, все это время, — сказал Фрэнк. Он поднял левую руку без кольца. — Клянусь. Богом.

Массовые вспышки насилия и имущественного ущерба, а также исчезновение столь большого числа женщин в результате Авроры привели к всеобщему реформированию страховой отрасли по всей стране и во всем мире. Дрю Т. Бэрри, и страховое агентство Дрю Т. Бэрри, пережили его, как и многие другие страховые компании в Америке, и ему даже удалось облегчить получение страховых выплат вдове Нейта Макги и родителям Эрика Бласса. Поскольку оба умерли в разгар незаконного нападения на пенитенциарное учреждение, это было сродни небольшому подвигу, но Дрю Т. Бэрри был серьезным страховым агентом.

Полегче было добиться страховых выплат для ближних и дальних родственников достопочтенного Оскара Сильвера, Бэрри и Герды Холденов, Линни Марс, офицера Верна Рангла, доктора Гарта Фликингера, офицера Рэнда Куигли, офицера Тига Мерфи, и офицера Билли Веттермора, так как выплаты по этим случаям были предусмотрены действующими правилами. Не то, что бы это был скорый и легкий процесс. Это была работа на много лет, работа, за время которой волосы Дрю Т. Бэрри поседели, а кожа пожелтела, в самый разгар которой, корпевший с раннего утра и до поздней ночи над написанием исковых заявлений и сопроводительных писем, Дрю Т. Бэрри потерял вкус к охоте. Это казалось таким мелким, если сравнивать с его работой в интересах родственников пострадавших. Он сидел на номере и смотрел через окуляр оптического прицела, как олень с огромными рогами бродит в тумане и подумал: Акт Божьего Страхования. У этого самца есть Акт Божьего Страхования? Потому что у оленя всегда есть вероятность схлопотать пулю, верно? О его детях позаботятся? Может ли мертвый самец с хорошей страховкой поднять немного бабла?[393] Конечно же, нет, идея была даже более смешной, чем сам каламбур. Он продал свой Уэзерби, и даже попытался стать вегетарианцем, но это не прижилось. Иногда, после дня экзистенциальных трудов[394] на страховом поприще, человеку просто необходима свиная отбивная.

Потеря тебя меняет. Иногда это плохо. Иногда это хорошо. В любом случае, доешь свою чертову свинину и продолжай.

Ввиду того, что опознание не проводилось, Лоуэлл и Мэйнард Гринер были похоронены в безымянных могилах. Гораздо позже, когда безумие Авроры начало утихать (не то, чтобы это когда-либо прекратилось полностью), их отпечатки пальцев были сопоставлены с дактило картами из личного дела и братья были официально объявлены мертвыми. Однако многие в этом сомневались, особенно люди, живущие в дальних поселеньях. Повсеместно ходили слухи, что Маленький Лоу и Мэйнард оборудовали себе убежище в шурфе нелегальной заброшенной шахты, а потом, накурившись Акапулько Голд,[395] отправились на юг под вымышленными именами, что они ехали по горам в убитом черном Форде Ф-150 с отрубленной кабаньей головой, прикованной к радиаторной решетке, и Хэнк Уильямс младший гремел из окна их автомобиля. Титулованный писатель, человек, который в молодости жил в Аппалачах, и сбежал оттуда, как только ему исполнилось восемнадцать, услышал эту легенду от его дальних родственников, и использовал её как основу для детской иллюстрированной книжки под названием Плохие глупые братья. В книжку с картинками они, в конечном итоге, вошли, как жалкие жабы из Болотной Трясины.

Плотина, которую представители культа Светлых возвели возле их лагеря в Хэтче, Нью-Мексико, прорвалась, и потоки воды снесли все здания общины с их фундаментов. Когда воды отступили, внутрь лагеря двинулась пустыня; песок похоронил все то немногочисленное оружие, которое пропустили федералы; несколько страниц Конституции их новой страны, в которой провозглашалось их господство над землями и водами, которые они захватили, их право на ношение оружия, а также отсутствие у федерального правительства Соединенных Штатов права требовать от них уплаты налогов, были насажены на иглы высоких кактусов. Выпускник университета, изучающий ботанику, ушедший в поход для сбора образцов местных пустынных растений, обнаружил несколько этих страниц.

— Спасибо, Боже! — со слезами кричал он, снимая их с кактуса. Желудок серьезно беспокоил аспиранта. Он сошел с горной тропинки, испражнился и использовал эти страницы, чтобы вытереть себе задницу.

Чтобы добить тридцатилетнюю выслугу, необходимую для выхода не пенсию, Ван Лэмпли устроилась на работу в женскую тюрьму в Керли, куда были переведены подавляющее большинство оставшихся в живых заключенных Дулинга. Селия Фрод была там, хотя и недолго (освобождена условно-досрочно), и Клаудия Стефенсон тоже.

В Керлинском исправительном учреждении отбывала наказание разношерстная толпа — кучка смазливых девиц соседствовала с множеством крутых бабищ с тяжкими судимостями — но Ван была к этому готова. Однажды какая-то белая девушка с зубами под золото, заплетенными в косички волосами и татуировкой на лбу (кровоточащими буквами там было выбито слово: ПУСТО) спросила Ван, откуда у нее хромота. У заключенной были по-поросячьи веселые глазки.